– Я справлюсь с двадцатью процентами имеющегося.
– Хорошо, если ты используешь другие восемьдесят процентов…
– Проверяю, – сказал Мартинез, запуская вычисления на своей консоли. – Мы получим приращение характеристической скорости в тридцать один метр в секунду.
– Йоханссен, расчет, – приказала Льюис.
– За тридцать девять минут мы отклонимся… – руки Йоханссен летали над клавиатурой, – на семьдесят два километра!
– Отлично, – сказала Льюис. – Сколько топлива…
– Уйдет семьдесят пять целых пять десятых процента имеющегося для корректировки ориентации топлива, – сообщила Йоханссен. – Это снизит зону перехвата до нуля.
– Сделай это, – приказала Льюис.
– Слушаюсь, капитан, – отозвался Мартинез.
– Погодите, – вмешалась Йоханссен. – Зона перехвата снизится до нуля, но скорость перехвата составит сорок два метра в секунду.
– Значит, у нас есть тридцать девять минут, чтобы придумать, как притормозить, – сказала Льюис. – Мартинез, врубай двигатели.
– Слушаюсь, – повторил Мартинез.
– Притормози, – попросила Энни Венката. – За очень короткое время на них вылилась куча дерьма. Объясни.
Венкат напрягал слух, стараясь различить аудиосигнал на фоне перешептываний важных персон в обзорной комнате. Сквозь стекло он видел, как Митч в отчаянии воздел руки.
– Они промахнулись на старте, – ответил он, глядя мимо Митча на экраны. – Расстояние перехвата оказалось слишком большим, поэтому они используют ориентационные двигатели, чтобы сократить разрыв.
– А для чего обычно используют ориентационные двигатели?
– Они поворачивают корабль, а не толкают его. У «Гермеса» нет быстродействующих двигателей. Только медленные ионные двигатели с равномерной тягой.
– Значит… проблема решена? – с надеждой спросила Энни.
– Нет, – ответил Венкат. – Они доберутся до него, но пролетят мимо со скоростью сорок два метра в секунду.
– А это быстро? – поинтересовалась Энни.
– Около девяноста миль в час, – сказал Венкат. – Бек не сможет подхватить Уотни на такой скорости.
– А они не могут использовать ориентационные двигатели для торможения?
– Им нужна большая скорость, чтобы успеть сократить расстояние. Для этого они израсходуют все доступное топливо, и на торможение его уже не хватит. – Венкат нахмурился.
– И что им делать?
– Я не знаю, – сказал он. – А даже если бы знал, не смог бы сообщить им вовремя.
– Значит, все повисло на волоске, – подвела итог Энни.
– Точно, – согласился Венкат.
– Уотни, – сказала Льюис, – ты на связи?… Уотни?
– Капитан, – обратился к ней по радио Бек. – На нем ведь скафандр, верно?
– Да.
– В скафандре должен быть биодатчик, – сказал Бек, – который транслирует сигнал. Не слишком сильный – в норме он должен преодолеть всего пару сотен метров от марсохода до жилого модуля, – но, быть может, мы поймаем его.
– Йоханссен, – произнесла Льюис.
– Работаю, – откликнулась Йоханссен. – Нужно посмотреть частоты в документации. Дайте мне секунду.
– Мартинез, – сказала Льюис. – Есть идеи, как затормозить?
Он покачал головой:
– Никаких, капитан. Мы несемся слишком быстро.
– Фогель?
– Ионный движитель недостаточно силен, – ответил Фогель.
– Должно же быть что-то, – пробормотала Льюис. – Что-то, что мы можем сделать. Ну хоть что-нибудь!
– Получила данные с биодатчика, – сообщила Йоханссен. – Пульс пятьдесят восемь, кровяное давление девяносто восемь на шестьдесят один.
– Не так уж плохо, – отозвался Бек. – Ниже, чем хотелось бы, но он провел восемнадцать месяцев при марсианской силе тяжести, и этого следовало ожидать.
– Время до перехвата? – спросила Льюис.
– Тридцать две минуты, – ответила Йоханссен.
Блаженное забытье сменилось туманным бодрствованием, которое перешло в болезненную реальность. Уотни открыл глаза и моргнул, почувствовав боль в груди.
От брезента почти ничего не осталось. Его обрывки парили по краям дыры, которую он когда-то затягивал. Перед Уотни открылся вид на Марс с орбиты. Изрытая кратерами поверхность красной планеты тянулась во всех направлениях, из-за разреженной атмосферы края казались чуть размытыми. За всю историю человечества лишь восемнадцать человек лицезрели эту картину.
– Иди в задницу, – предложил Уотни Марсу.
Он потянулся к контрольной панели на руке скафандра и поморщился. Попробовал еще раз, медленнее, и включил радио.
– МВА вызывает «Гермес».
– Уотни?!
– Подтверждаю. Это вы, капитан? – спросил Уотни.
– Подтверждаю. Доложи свой статус.
– Я на неуправляемом корабле, – ответил он. – Больше ничего сказать не могу.
– Как ты себя чувствуешь?
– Грудь болит. Кажется, я сломал ребро. А вы?
– Мы работаем над тем, чтобы добраться до тебя, – сказала Льюис. – При старте возникли осложнения.
– Ага, – отозвался Уотни, глядя на дыру в корабле. – Брезент сорвало на фиг. Думаю, еще в самом начале взлета.
– Это согласуется с тем, что мы наблюдали при запуске.
– Насколько все плохо, капитан? – спросил Уотни.
– Мы смогли скорректировать зону перехвата при помощи ориентационных двигателей «Гермеса». Но есть проблема со скоростью перехвата.
– Насколько большая проблема?
– Сорок два метра в секунду.
– Вот дерьмо!
– Зато он пока в порядке, – сказал Мартинез.
– Бек, я передумала насчет твоей идеи, – сообщила Льюис. – Как быстро ты сможешь перемещаться без страховки?
– Простите, капитан, но я уже все проверил, – отозвался Бек. – В лучшем случае я смогу развить двадцать пять метров в секунду. Даже если бы смог развить сорок два, мне понадобились бы еще сорок два, чтобы сравняться с «Гермесом» на обратном пути.
– Принято, – ответила Льюис.
– Эй, – сказал по радио Уотни, – у меня есть идея.
– Ну конечно, – вздохнула Льюис. – Выкладывай.
– Я могу найти что-нибудь острое и проделать дыру в перчатке скафандра. Использовать выходящий воздух как реактивную струю и подлететь к вам. Источник струи будет на моей руке, а значит, я с легкостью смогу ее направлять.
– Как ему только в голову приходит такая хрень? – вмешался Мартинез.
– Хм-м-м… – задумалась Льюис. – А ты сможешь таким образом развить сорок два метра в секунду?
– Понятия не имею, – сказал Уотни.
