– Виктор Андреевич?
– Можно просто Витя, мне так привычней.
– Хорошо, Витя… – Коновалов помялся. – Вы действительно готовы вести переговоры только со мной?
– Вас информировали верно, Игорь Сергеевич.
– Мы знакомы? – Капитан старался держаться, но голос дрогнул.
– Нет. Пока еще нет.
– Сколько у вас заложников и какие у вас требования?
– Вы неправильно поняли, Игорь Сергеевич. Разговаривать мы с вами будем не по коммуникатору, а лично, только лично.
– Я уже выезжаю, но я на другом конце города.
– Так поторопитесь же, господин капитан. – Виктор пальнул в небо и сбросил вызов.
Трубка тотчас загудела опять.
– Это полковник Белкин. Мы выполнили ваши условия, связали вас…
– Мои условия? Вы их еще не слышали! И не звоните мне, полковник, вы знаете, кто у вас переговорщик.
Сигалов положил коммуникатор на стол – трубка тут же завибрировала и поползла к краю, но Виктор дал себе лишнюю секунду, чтобы отдышаться и вытереть взмокшую ладонь. Рука со стволом устала гораздо меньше. Возможно, ему надо было податься не в скриптеры, а в оружейные инженеры?
– Да, Игорь Сергеевич, – ответил Виктор.
– Я еду.
– Отрадно слышать.
– Виктор… То есть Витя, откуда вам известно мое имя? Что нас связывает?
– Во-первых, давайте будем последовательны: Витя – это «ты», а не «вы», иначе проваливаетесь со стилистикой. Во-вторых…
– Что за хрень ты мне тут паришь?! – взорвался Коновалов. – Щенок сопливый, ты что творишь?! Бросай оружие и сдавайся, пока тебе мозги не вышибли!
– Наконец-то, Игорь Сергеевич, наконец-то! Как же я рад. Хотя переговорщик из вас посредственный. Краснобай третьей категории, я бы сказал.
– Тебе двадцать четыре года всего, оказывается?
– Уже двадцать пять, но я обойдусь без ваших поздравлений, не нужно лицемерить.
Коновалов ненадолго умолк, видимо, с кем-то совещался.
– Послушай, Витя, у нас есть информация, что ты там один.
Виктор искренне рассмеялся:
– Я, по-вашему, сумасшедший?
– В точку. Ты просто сумасшедший сочинитель, слетевший с катушек на почве своих креативов.
– Ладно, капитан, считайте до трех. На счет «три» по вашему сигналу в окно пойдет первая ласточка. Я к этому готов. А вы?
Коновалов снова замолчал, а когда вернулся, от прежнего тона не осталось и следа.
– Ты сказал «во-первых». «Во-вторых» будет? Чего ты хочешь, Витя?
– Записывайте. Полицейский броневик с полным баком, плюс еще две канистры. Большая упаковка воды. Десять килограммов золота в слитках. Слитки должны лежать в прочной спортивной сумке. И никаких жучков, естественно. Далее…
– Ну-ну, не разгоняйся, – буркнул Коновалов. – У меня тоже кое-что есть. Вопросы, всего лишь вопросы. Сколько человек у тебя в заложниках? Есть ли среди них женщины или дети, не дай бог? В каком они состоянии, есть ли раненые, нуждается ли кто-нибудь в помощи?
– Вы всё увидите сами, – раздельно произнес Сигалов. – Быстрее готовьте броневик и сами там поднажмите. В знак доброй воли я отпущу первого человека. Но не раньше, чем вы приедете.
– Осталось не много, – сообщил капитан, вкладывая в эту фразу все возможные смыслы.
– Тогда до связи.
Сигалов осмотрелся в кабинете. Штор на окнах не было, и это сильно всё осложняло – но не настолько, чтобы Виктор отказался от своей затеи. Он сходил на кухню, выпил чашку воды, машинально заглянул в холодильник, захлопнул дверцу и вернулся в кабинет.
Очередной звонок не заставил себя долго ждать.
– Броневик готов, – сказал Коновалов.
– И золото уже погрузили? – поинтересовался Виктор.
– В спортивной сумке, как ты просил, – уверенно соврал капитан.
– Пусть они выведут броневик на середину улицы у меня под окнами. Прямо на разделительную полосу. И чтобы ближе ста метров никого не было. Мой друг подойдет, проверит, всё ли на месте. Ну а я сверху посмотрю.
– Что еще за новые условия?! – возмутился Коновалов.
– Я не прошу ничего сложного.
– Для начала мне нужно знать, сколько у тебя заложников. Ты так и не ответил.
– Я ответил: вы пересчитаете их сами, когда приедете.
– Мне остался буквально квартал.
– Тогда тормозите прямо там. И переключите меня на полковника Белкина.
– Это Белкин, – после паузы проскрежетало в трубке. – На чем основано ваше требование десяти килограммов золота? Вы блефуете, никаких заложников у вас нет.
– Торговаться я буду только с капитаном, – заявил Сигалов. – А вам я сейчас расскажу, как он попадет в квартиру с заминированной дверью. Это довольно просто.
Виктор вкратце изложил свою идею и, не слушая ответ, выключил трубку. Затем еще раз сходил на кухню, напился воды и встал в дверном проеме перед кабинетом.
Вертолет показался в небе минут через десять. Сигалов подозревал, что всё это время ушло не на поиски борта – он кружил над улицей уже давно, – а на уговоры Коновалова. Капитан висел на тридцатиметровом тросе, а его плащ развевался, как у супергероя. Издали перекошенное от ужаса лицо казалось волевым и решительным. Обе двери у вертолета были сдвинуты, и кабина просматривалась насквозь – в ней находились только пилот и механик.
Сигалов закинул ружье за спину и затянул магнитный ремень так сильно, как только смог.
Вертолет завис над улицей. Коновалов раскачивался на тросе параллельно стене, громоздким матерящимся маятником носясь под окном из стороны в сторону. Наконец его перестало болтать, и механик включил лебедку, поднимая капитана до уровня этажа. От стены дома его отделяло метров семь. Виктор выглянул наверх и жестом велел пилоту приблизиться. Тот сдвинул машину так, что часть фюзеляжа зашла за крышу. Расстояние до Коновалова сократилось, но Виктор по-прежнему не был уверен в успехе. Пришлось снова перезванивать полковнику.
– Свяжитесь с пилотом, скажите, чтобы он прижался еще ближе, – велел Сигалов.
– Пилот опасается, что заденет тросом стену.
– А за капитана полиции он не опасается? Мне лишних грехов не нужно, если Коновалов сорвется, это будет не по моей вине.
– Здесь всё – по вашей вине, – ответил Белкин.
Однако пилота он убедил, и вертолет подлетел еще метра на два, скрывшись из вида полностью. Сигалов встретился взглядом с Коноваловым.
– Повисите минутку, я всех приведу, – заверил Виктор.
– Я не запрыгну на подоконник! – крикнул капитан. – Воздушного гимнаста, что ли, нашел? Мне на пенсию скоро, щенок ты… Стой!.. Стой!!!
Коновалов понял, что задумал Виктор, и вытянул руку, но не в попытке помешать, а как бы выражая гневный протест. Сигалов отошел к дальней стене и, в последний раз взглянув на постер с Мальвиной, разбежался до окна.
