Идея прихватить с собой аквариум пришла внезапно – во время того же достопамятного разговора с Колотушкой.
– А чего она в отстойнике-то сидит? – спросил я.
– На тот счет догадок много, – веско произнес старый сталкер. – Одна другой сказочней. Но я лично подозреваю, что в луже той она боль снимает. Ее тело ведь пылает постоянно, по сути, один сплошной ожог. Вот, видимо, и приноровилась птаха в воде отмокать. Глядишь, не бултыхалась бы там, давно б подохла от боли.
Вот тогда-то мой план и зародился. Взяли большой аквариум, на восемь литров, «с запасом», чтобы наверняка. И сеть сделали на заказ, из вольфрамовой проволоки, дабы не оплавилась от жара чудесной птахи: кто знает, что там за температура у ее пламени?
На цыпочках подойдя к круглому «окошку» в бетонной стене, я осторожно заглянул внутрь. Вот ты где, родимая, невидаль невиданная, плещешься. Наконец-то увидел я тебя собственными глазами.
По виду действительно напоминала она канарейку, волшебным образом пережившую «духовку». Махонькая, с небольшим треугольным клювиком, а вместо перьев ее крохотное тельце язычки пламени покрывают. Вода от соприкосновения с телом жар-птицы шипит и закипает. Птаха ловко перепрыгивает с места на место в облаках пара и неустанно щебечет.
– Ну? Что там? – нетерпеливо спросил механик. Ему из-за моей спины жар-птицу видно не было.
– Чудо там, – ответил я без тени иронии. – Покруче всяких там «черных брызг» и «гремучих салфеток». Давай сюда сеть и страхуй, а ты, Гремлин, держи аквариум наготове. И не вздумай разбить! А то без зелененьких останемся.
Механик отрывисто кивнул, а Богомол вложил в мои руки сеть.
Вот он, момент истины. Ну, не подведи…
Выждав, пока жар-птица подойдет поближе, я набросил на нее сеть. Канарейка, оказавшись в ловушке, заголосила еще громче, стала метаться, биться грудью в вольфрамовые прутья. Только бы не оплавила, думал я, споро вытягивая добычу из отстойника.
Мои спутники, затаив дыхание, наблюдали, как из круглого «окошка» на свет божий появляется наша птаха – сгусток пламени внутри вольфрамовой решетки.
– Крошечная такая, – заметил Гремлин.
– Ты не болтай вот-то, а аквариум подставляй, – велел я.
Он поспешно сдернул крышку, и я опустил сеть с трепыхающейся внутри птицей в водную «темницу». Вода забулькала, зашипела, однако ж дело свое, по-видимому, сделала: орать наша пленница стала куда как меньше. По моему кивку Гремлин снова водрузил крышку на место и защелкнул фиксирующие ее замки.
– Неужто все? – спросил механик, с глупой улыбкой посмотрев на меня.
Я неуверенно осклабился в ответ.
Да, удивительно, но поймать жар-птицу оказалось куда проще, чем я думал, чем думали все без исключения питерские сталкеры. Артефакт, за который Витя Боровой пообещал мне сто штук, барахтался в аквариуме, и теперь нам оставалось по горячим следам покинуть Зону и доставить товар заказчику.
– Стоямба, – сказал из-за спины незнакомый голос.
Сердце замерло в груди. Выходит, Гремлин не ошибся, и за нами действительно был хвост? Но кто мог нас преследовать? Патрульные? ООНовцы? Или же те самые сукины дети, любящие гулять за чужой счет?
– Обертайтесь, – велел незнакомец. – Только медленно. А то я малый нервный, пристрелю еще кого ненароком.
Мы подчинились. Повернувшись, я увидел троих верзил, облаченных в потрепанные куртки, джинсы и кроссовки. Стояли они метрах в четырех от нас и выглядели крайне довольными. Лица двоих, с автоматами, были мне незнакомы, а вот третьего, с пистолетом, я определенно видел раньше…
– Ты из Витиных, – сказал, глядя ему в глаза. – Он тебя, кажется, Буяном звал…
Бандит криво улыбнулся:
– Память у тебя, конечно, ништяк, Ворон. Но у вас, сталкерастов, иначе и быть не может, верно? Чуть че забыл, уже в «студень» вляпался… Или в «комариную плешь», например, забрел.
– Чего вам надо? – спросил я, пропустив мимо ушей пустой треп Буяна.
– Птичку забрать хотим. – Он махнул пистолетом в сторону аквариума. – И хозяину передать. Пусть порадуется.
– Да мы уж как-нибудь сами, – буркнул я.
Вот, значит, что за игру ты затеял, боров проклятый, подумал я, рассматривая нагло улыбающегося Буяна и его стрелков. «Любые деньги», говоришь? «Сто штук зелененьких – не проблема»? Ясно теперь, отчего ты был так сговорчив. Решил на чужом горбу в рай въехать? Сучий потрох!
– Не усложняй, – покачал головой Буян.
Я хотел было огрызнуться, когда внезапно услышал протяжный скрип и замер с открытым ртом. Смотрел я в сторону трансформаторной будки, дверь которой внезапно открылась.
А секундой позже изнутри вышел сгорбленный приземистый мужичок, одетый в лохмотья и старую потешную шляпу, как у Крокодила Гены из советского мультика. Кучерявая борода его неопрятно топорщилась, а лицо было до того измазано грязью, что ни носа не разобрать, ни щек, ни губ – только два черных глаза в обрамлении лохматых щеток ресниц.
Внутри у меня похолодело. Подобных бродяжек в Зоне не встретишь, тем более – так глубоко. Пощипывают иногда наследие пришельцев по краям, точно воробьи булку, но и только. А это гляди куда забрался… Предчувствуя беду, я стоял ни жив ни мертв и опасливо наблюдал за тем, как чумазый споро семенит к растерянным верзилам.
– Это еще кто? – недовольно поинтересовался Буян.
Бродяга, тихо посвистывая и сопя, подошел к одному из автоматчиков и беззастенчиво запустил руку в карман его куртки.
– Ты чего, дед, офонарел? – оторопело хмыкнул верзила и, не долго думая, со всего размаха въехал в чумазую морду локтем.
Крик, который вырвался из его груди в следующую секунду, был ужасен. Выпучив глаза, верзила орал, а правая его рука, соскользнув с приклада, теперь болталась, точно плеть.
– Что случилось? – гаркнул Буян, обернувшись к товарищу.
– Рука отнялась! – воскликнул громила.
А бродяга, как ни в чем не бывало, продолжал ковыряться в его кармане. Наконец он с радостным клокотанием вытащил изнутри пригоршню потрепанных гаек и поднес ее к морде – вроде как понюхать.
– Ах ты паскуда… – прохрипел Буян и, наставив пистолет на чумазого, нажал на спусковой крючок.
Их разделяло не больше двух метров. Тем удивительней, что пуля бандита прошла мимо цели.
– Да как так… – пробормотал бандит, растерянно глядя на пистолет.
А я уже все понял. Точнее, не все, но главное: надо бежать. Бежать, пока странный дед всем нам руки-ноги не поотсушил с головами в придачу. Судорожным движением я выгреб из кармана все имеющиеся там гайки и швырнул ими в воюющих с бродягой громил.
