— Ты про пассажиров не забыл? — спросил он, указывая головой на опоздавших.
— Нет, — ответил я. — Галка, тебе придется пойти к ним и разъяснить.
— И так понятно, — отозвалась она и, хлопнув дверцей, вышла из кабины.
Пока она разговаривала с островитянами, я создал «окно» во вчерашнюю долину. Лагерь Атланта придавал местности обжитой вид. Я подвел «окно» к походным вигвамам и привел его в рабочее состояние.
— Давай! — высунувшись из кабины, подавал я Галке знак, заодно краем глаза заметив падающие электромагниты соседней «Путаны». Но подбирать их мне не хотелось — слишком уж тяжелые.
— Действительно, ну их, — согласился Мишка. — Я вот думаю: сотворили мы этот трактор громоздким и неказистым. Надо пересматривать конструкцию.
— Верно, — согласился я. — Создавая это убоище, ты явно дал промашку.
— Про какую Машку вы беседуете? — спросила Галка, влезая в кабину.
— Да вот, не нравится нам этот аппарат, — ответил Мишка. — Миримся с ним, потому что не себе делали. Сама понимаешь, себе мы сделали бы гораздо лучше. Придется, видимо, съездить к вам на Олл, выпросить алмазил. Но, как ты можешь догадаться, сейчас не время. Господи! Никто этой бабульке не догадается помочь! Я сейчас! — И Мишка выскочил из кабины.
Я молча наблюдал, как Мишка чуть не на руках внес в «окно» старушку, затем выбрался назад и снова сел на свое место.
— Ну, вроде все перебрались. Пора трогаться.
Я кивнул и стал перестраивать «окно». Вот и подвал, из которого мы стартовали. Я выбрал ту же секунду, даже электромагниты еще падали, и потянул стартовый рычаг. В подвале мы материализовались как раз в тот момент, когда электромагниты коснулись пола. Рыжие боги подступили к нам с расспросами:
— Что случилось? У вас ничего не вышло?
— Ну почему же, — отвечала им Галка. — Мы уже побывали на Атлантиде, у Юры вон новые ноги. Можете полюбоваться.
— Но ведь не прошло и секунды, как вы исчезли!
— Такова се ля ви, — ответила им Галка, и все успокоенно рассмеялись.
Эта бесконечная череда прощаний с одними и теми же людь… пардон, с одними и теми же олльцами мне уже становилась в тягость. Хорошо хоть, в этот раз обошлось без оргии… Да и что это за оргия при наличии всего одной дамы? Впрочем, эти боги прощались, по-моему, гораздо искреннее, чем атлантидские. Что делать, видимо, наша планета так и не смогла заменить им родину.
Наконец было сказано все, что следует, выпито все, что положено, и рыжие боги стартовали. Мы с Мишкой остались одни…
Пока еще мы не чувствовали себя ни бессмертными, ни богами — должно было пройти время, а сколько — мы не знали. Но в тот момент мы ощущали себя самыми одинокими людьми на свете, несчастными и покинутыми. Не знаю, как Мишка, — я не смотрел на него, — а у меня слезы сами катились по щекам. И хотя впереди нас ждала очередная работа по переустройству мира и собственной судьбы, сейчас в сердце было пусто, как на похоронах.
Казалось, после отбытия шумной компании олимпийских богов дом как бы осиротел, но мы с Мишкой, посоветовавшись, решили не расслабляться — слишком многое еще надо было сделать. Правда, я на это обратил внимание. Мишке словно юлу в задницу вставили. Он то и дело суетился без всякой нужды или вздыхал, и весь его вид говорил о том, что он хоть и как-то работает, однако сам находится явно не здесь.
— Что ты маешься? — спросил я его наконец.
— Гамлетовский вопрос мучает… — после недолгого молчания ответил Мишка. — Быть или не быть — вот в чем загвоздка…
— Чему быть, того не миновать, — философски заметил я.
— Слушай, Юрка, неужели у тебя хватит терпения делать все последовательно?
— Что ты имеешь в виду?
— Я говорю, ты, наверное, привык без Людмилы, оставишь ее напоследок… Ну, то есть займешься ею, когда мы уже перевернем мир?
— Наверное, это было бы правильнее всего, но я… Я бы ее хотел прямо сейчас. Только не знаю как… То есть знаю… но… я просто не смогу тогда работать.
— Ну и черт с ним, — сказал Мишка. — У нас впереди вечность, успеем.
— Это и есть твой гамлетовский вопрос?
— А как ты отнесешься к тому, чтобы я женился?
— Ты же однолюб! На ком?
— Хочешь, смейся… На Ларисе Григорьевне.
Разговор происходил за обедом, и от неожиданности я чуть не подавился.
— Она же в матери тебе годится!
— Твоя Галка годилась тебе в прапрапра… и еще черт его знает сколько прапрабабушки, и ты вроде ничего. Даже ревновал.
— Так то Галка…
— Вот и я говорю… Накормлю Ларису травкой — глядишь, к утру молоденькой станет, и все проблемы.
— А потом я Куба травкой накормлю.
— Так он же ее еще знать не будет!
— Но она-то его будет знать!
— Вот и сомнения у меня… Может, Куба лучше не трогать? Оставить его там, где он есть…
— Сволочь ты, Мишка, после этого!
— Нет, ну мы же все равно будем начинать с 58-го года. Станет бессмертным на общих основаниях… Вместе с остальным человечеством.
— Ну вот и возьми Ларису в 58-м году!
— Нет, — сказал решительно Мишка. — Молодые бабы — они глупые, одних амбиций у них безосновательных целый воз. А тут женщина в возрасте, здоровье уже ни к черту, и жизнь переосмыслена, и ценности другие. Отпусти меня в Ставрополь дня на три. Я вернусь с Ларисой. А там — как сложится.
— Хорошо, — сказал я. — Катись, но потом не жалуйся. Или ты ее действительно любишь?
— С самого техникума. Спасибо, Юрка!
— Да ладно, вали. Потом позвонишь, скажешь, куда и когда «окно» вам открыть.
Оставшись один, я задумался над тем, как мне вторично соблазнить жену, которая, естественно, и понятия обо мне не имеет. В голове крутились самые разнообразные планы, один авантюрнее другого, но я чувствовал, что все это нереально. Разве что рассказать ей правду, как было. Было для меня, разумеется, а для нее в любом случае не будет. Да, самое разумное, видимо, ничего от нее не утаивать. Она, в конце концов, женщина умная, должна меня понять. Главное тут, выбрать подходящий для такого разговора момент. О себе, ее современнике, я даже не вспоминал, зная, что просто помешаю ему родиться.
Нет, истину говорят, что дурной пример заразительный. Мишкина идея о женитьбе разожгла пожар и во мне. И я, пользуясь тем, что остался один, пересел из-за компьютера за пульт «Султана», настроил «окно» на Ставрополь на 81-й год, подвел его к «Сельхозтехпроекту» и стал искать мою ненаглядную. С трудом, но нашел. Глядя в «окно», проводил ее до общежития. С каким умилением я смотрел, как она переодевается. И тут план, возможно не совсем удачный, созрел у меня в голове. Я решил написать ей письмо.
