Пока он пересылал данные, Мартри сообщил:
— Мы потеряли одного.
— Кого?
— Полсона. Это один из моих водителей. Слизень заполз ему в сапог, а никто не заметил.
— Мне очень жаль, — сказал Холден, соображая, кто такой был Полсон, и коря себя за то, что не может даже вспомнить лица погибшего.
— Глупая оплошность, — сказал Мартри и быстро отстучал команду на своем терминале. — И я не искал вашего сочувствия. Просто сообщил о сокращении наших сил.
— Понятно, — отозвался Холден, дивясь, что еще удивляется бесчувствию этого человека.
— С поиском груза справится Вэй.
— Как у нее со зрением? Как вы считаете, на сколько раз ее еще хватит?
— Она уже ушла, — с невеселой улыбкой ответил Мартри, — так что на один точно хватит.
— Прекрасно, — сказал Холден, — передайте ей мою благодарность.
— Передам, — игнорируя иронию, ответил Мартри. — Но мне от вас кое-что нужно.
— Вам или РЧЭ?
— Считайте, на данный момент это одно и то же. В составе груза должны быть стройматериалы. Мне нужна бригада строителей, чтобы собрать конструкцию, пока они еще что-то видят.
— Зачем? У нас полно другой работы, пока мы еще можем ее делать. А когда станет хуже, — Холден кивнул на возвышающуюся перед ним башню, — укрытие не будет первоочередной потребностью.
— Эти люди, — сказал Мартри, — едят мои продукты, пьют мою воду и принимают мои лекарства. Моя команда доставляет припасы и производит опасные спасательные работы, без которых ничего этого не было бы. И знаете — они могли бы поставить для меня несколько стенок.
— Так что вам нужно от меня?
— У них сложилось ошибочное впечатление, что вы здесь главный. Невежливо было бы указывать им на ошибку.
Холдену вдруг отчетливо представилось, как он затаскивает полуслепого Мартри подальше в пустыню и бросает посреди стаи слизней-убийц.
— Я вас насмешил? — удивился Мартри.
— Улыбаюсь своим мыслям, — объяснил Холден. — И в них — вы, само собой. Я скажу Кэрол, что вы ищете добровольцев.
И он ушел, не дав Мартри времени возразить.
Внутри башня гудела как улей: колонисты спешили закончить последние приготовления к наступающей долгой ночи. Люсия поставила несколько человек наполнять все емкости водой из очистной установки. Кэрол Чивеве возглавила команду, которая выискивала проникших внутрь слизней и затыкала оставшиеся дыры.
Холден поднялся по эстакаде, потом по ступеням из пустых ящиков на третий этаж башни. В каморке, которой они дали гордое название лаборатории, он нашел Элви, Фаиза и третью сотрудницу научной группы — кажется, ее звали Садьям.
— Кто там? — спросила Элви и дернула Фаиза за руку. — Это Джим?
Фаиз несколько секунд щурился на вошедшего, потом ответил:
— Наконец-то!
— Извините, что задержался, Мартри хотел…
— Мне нужно, чтобы вы это прочитали, — не дослушала его Элви. Она указывала на маленький экран химической установки. Холден подошел и уставился на бессмысленные для него значки и сокращения.
— Куда мне смотреть?
— Прежде всего «СВС — общий анализ», — сказала Элви, тыча в экран. Там не было никакого СВС.
— Понятно, — сказал Холден. — Должно быть написано «СВС»? Я такого не вижу.
Элви вздохнула и заговорила нарочито медленно:
— Наверху экрана есть надпись «Результаты»?
— Нет. Тут на самом верху — «Инструменты». Вы об этом?
— Не то меню. Пролистните обратно, — Элви ткнула в нужную кнопку, и Холден ее нажал.
— Вот, теперь вижу результаты.
— Откройте их. Должны быть СВС, RBC, WBC: гемоглобин, гематокриты и кровяные пластинки.
— Ага, — обрадовался Холден, — все вижу.
— Говорите, чего сколько.
Холден стал читать, а Элви переписывала показатели на свой терминал. Масштаб она увеличила так, что Холден прочел бы числа через всю комнату.
— Теперь возвращаемся и смотрим содержание газа в крови, — велела она, закончив. За час Холден прочел ей все нужные данные. Женщины решили взять у него еще немного крови, после чего отпустить.
Пока Элви заклеивала ему проколотый палец, Холден спросил:
— Хоть что-то есть?
— Все это не просто, — ответила она. — Даже с доступом к лучшим головам Солнечной системы и компьютеру «Израэля». Мы ищем иголку в сложном организме.
— Сколько у нас осталось времени?
Элви откинула голову, подставив зрачки свету. Холден уловил в них зеленоватый отлив.
— Почти не осталось, — сказала она. — А вам надо поспать. Вы совсем вымотались.
— Это вы по крови определили?
— Вы двое суток не спали, — рассмеялась она. — Простая арифметика.
— Обещаю при первой возможности упасть в койку, — солгал Холден.
Спустившись по самодельным ступеням, он прошагал по непривычно изогнутой чужой эстакаде и оказался в толпе людей на первом этаже. Люсия передала надзор за водоносами помощникам и сейчас светила фонариком в глаз какому-то малышу. Она устало улыбнулась проходившему мимо Холдену. Кто-то предостерегающе вскрикнул и пробежал через зал, таща на конце палки слизня. Когда тварь выбросили наружу, Холден вышел следом и затоптал ее.
Небо потемнело до оттенка влажного пепла, дождь усилился. На востоке рокотал отдаленный гром. В тяжелых тучах мелькали зарницы. Воздух пах илом и озоном.
Холден снова побрел в обход башни.
«Привет, папа», — произнес с экрана Яцек. Голос мальчика подрагивал от страха и усталости.
— Привет, сын, — одновременно сказал Бася на записи и в рубке.
Яцек принялся рассказывать о слизнях-убийцах, о молниях и жизни в чужих руинах, повторяя ободряющие слова и объяснения, в которых Бася распознавал голос Люсии. Сын прилежно повторил заверения матери, что все кончится хорошо, — повторение было для него предлогом еще раз услышать утешительные слова. Бася третий раз пересматривал запись разговора с сыном. Когда она кончилась, он включил запись разговора с Люсией и стал смотреть в десятый раз.
Можно было бы попросить Алекса вызвать их еще раз, сделать новую запись, но Бася подавил эту мысль, сочтя ее эгоистичной.
Яцек был грязным и явно усталым. Он с опасливым восторгом описывал ужас, который вызвали ядовитые слизни. Непрерывные вспышки молний и дождь казались потрясающей экзотикой ребенку, знавшему до Илоса только ледяные туннели и корабельный трюм. Мальчик ни разу не сказал, как ему хочется, чтобы папа был рядом, но это звучало в его голосе. А Басе больше всего хотелось взять сына за руку, уверить, что бояться не стыдно. Что храбрость в том, чтобы бояться и все равно делать.
