Мы приехали на мою улицу. Было время, я думал, что это приятная, маленькая улица многоэтажек, засаженная деревьями, с игровой площадкой для дочери в конце квартала. Теперь я больше этого не чувствовал. Воздух был плохой, улица казалась грязной и неприятной.
Я запарковал машину. Коннор вышел, пожал мне руку. «Не расхолаживайся.»
«Не буду.»
"Не надо. Это очень серьезно. Но все может измениться. Прежде менялось.
И может измениться вновь."
«Догадываюсь.»
«Что собираешься делать теперь?», спросил он. «Не знаю», ответил я. «Чувствую, что хочу уйти куда-нибудь. Но некуда идти.»
Он кивнул. «Покинешь департамент?»
«Наверное. Точно оставлю специальную службу. Для меня она слишком… нечистая.»
Он кивнул. «Береги себя, кохай. Благодарю за помощь.»
«Вам тоже спасибо, семпей.»
Я устал. Я забрался по ступенькам до моей квартиры и вошел внутрь. Было тихо, моя дочь уехала. Я достал из холодильника банку коки и прошел в гостиную, но когда уселся в кресло, заболела спина. Я снова встал и включил телевизор. Но не мог его смотреть. Я думал о том, как Коннор сказал, что в Америке все сфокусированы на неважных вещах. Похоже на ситуацию с Японией: если продаешь страну Японии, то японцы и будут владеть ею, нравится это или нет. А люди, которые владеют вещами, делают с ними что захотят. Так это и работает.
Я прошел в спальню и сменил одежду. На столике возле постели я увидел снимки со дня рождения дочери, которые разбирал, когда все это началось. Снимки, где она на себя больше не похожа, снимки, которые больше не отвечают реальности. Я слышал деланный смех в телевизоре в другой комнате. Я привык думать, что дела в основном в полном порядке. Но было совсем не так. Я прошел в комнату дочери. Посмотрел на ее кроватку, на покрывало с вышитыми слонятами. Вспомнил, как она спит, так доверительно лежа на спине и закинув руки за голову. Я подумал, как она верит, что я сотворю для нее ее мир. И я подумал о мире, в котором она растет. И начал прибирать ее постель, чувствую тревогу в сердце.
Запись от 15 марта. (99) В.: Хорошо, Пит, я думаю, об этом достаточно. Если у вас нет чего-то еще.
О.: Нет, больше нет.
В.: Я понял, что вы увольняетесь из специальной службы?
О.: Верно.
В.: И вы направили шефу Ольсену письменный рапорт, что программа офицеров связи с азиатскими странами требует пересмотра. Вы утверждаете, что связи с Фондом японо-американской дружбы должны быть ограничены? О.: Да.
В.: Почему?
О.: Если департамент хочет специально обученных офицеров, мы сами должны оплачивать их обучение. Мне просто кажется, что это здоровее. В.: Здоровее?
О.: Да. Для нас настало время снова взять контроль за нашей страной в собственные руки. Настало время самим оплачивать собственный путь. В.: Вы получили ответ от шефа?
О.: Нет еще. Я все еще жду.
Если не хотите, чтобы Япония покупала – не продавайте.
Акио Морита Послесловие «Люди отрицают реальность. Они борются с реальными чувствами, вызванными реальными обстоятельствами. Они строят воображаемые миры „должно быть“, „будто бы“ и „возможно“. Реальные изменения начинаются с реальной оценки и признания того, что есть на самом деле. Тогда возможны и реалистические действия.»
Это слова Дэвида Рейнольдса, американского представителя японской психотерапии Морита. Он говорит о личном поведении, однако его комментарий вполне приложим к экономическому поведению наций. Рано или поздно, но Соединенные Штаты должны столкнуться с фактом, что Япония стала ведущей индустриальной державой мира. Японцы имеют невероятную продолжительность жизни. У них наивысшая занятость, наилучшая грамотность, наименьший разрыв между богатыми и бедными. Их промышленные продукты имеют наивысшее качество. У них лучшая еда. Факт состоит в том, что страна размером в штат Монтана с половиной нашего населения вскоре будет обладать равной нам экономикой.
Однако, они добились успеха не нашим способом. Япония не является западным индустриальным государством, она организована совершенно иначе. И японцы изобрели новый вид торговли – агрессивную торговлю, торговлю напоминающую войну, торговлю направленную на устранение конкуренции – чего Америка не может понять в течении нескольких десятилетий. Соединенные Штаты продолжают настаивать, чтобы японцы поступали в соответствии с нашими правилами. Но во все возрастающем масштабе они задают встречный вопрос: почему именно мы должны меняться? Мы работаем лучше, чем вы. И в самом деле, так оно и есть.
Каким же должен быть американский ответ? Абсурдно обвинять Японию за успешное поведение, или настаивать, чтобы они замедлили бег. Японцы рассматривают такую реакцию американцев как детское хныканье, и они правы. Более подходящим для Соединенных Штатов было бы пробудиться, чтобы взглянуть на Японию ясным взглядом и действовать реалистичнее. В конечном счете это будет означать большие изменения в самих Соединенных Штатах, однако неизбежной задачей более слабого партнера – приспособиться к требованиям обоюдных взаимоотношений. А Соединенные Штаты сегодня – несомненно более слабый партнер в любой экономической дискуссии с Японией.
Столетие назад, когда американский флот коммодора Перри открыл эту нацию, Япония была феодальным обществом. Японцы осознали, что им надо меняться, и сделали это. Начав с 1860-х годов, они привезли тысячи западных специалистов, чтобы те посоветовали им, как изменить их государство и их промышленность. Целое общество претерпело революцию. Однако была еще и вторая конвульсия, равным образом драматическая, после второй мировой войны. Однако в обоих случаях японцы честно смотрели в лицо вызову и приняли его. Они не говорили, пусть американцы купят нашу землю и наши государственные институты, будем надеяться, что они нас научат, как делать вещи лучше. Совсем наоборот. Японцы пригласили приехать с визитом тысячи специалистов, а потом отослали их обратно восвояси. Нам стоит принять тот же подход. Японцы не являются нашими спасителями. И мы не должны этого забывать.
