— Кать, у тебя все в порядке? — спросил тогда он.
— В порядке, — обычным тоном ответила она. — Суп и котлеты в холодильнике. Разогреть?
— Нет, я на работе поел, — сразу успокоившись, сказал Валерий.
— Понятно, — так же спокойно протянула Катя, так и не повернувшись к нему.
Но с этой ее успокоенностью, отрешенностью пришло и что-то другое, что неясно беспокоило Валерия. Она больше не отвечала с готовностью всем телом, когда он брал ее, и в руках ее уже не было той сладкой дрожи, которая и его, ответной волной пронизывала желанием. Но и тогда он не понял, что из их отношений навсегда ушла страсть. Рядом с ним лежала равнодушная, уставшая за день женщина. Добрая женщина, умевшая приготовить борщ и выстирать рубашку, делавшая все с сосредоточенным серьезным выражением, участливо осведомлявшаяся о самочувствии. Но он уже не мог обмануться, потому что теперешняя, спокойная Катька слишком сильно отличалась от той, которой еще недавно он не мог насытиться. Припоминая все, стараясь не пропустить момента, где же он упустил эту бабу, а в глубине души неясно ощущал, что где-то Катьку он упустил, его сознание все время натыкалось на эти дурацкие, не высказанные им слова, на эти ее просьбы. И этого он решительно не мог принять. Он живет с ней, ложится с ней в койку, делает это так, как она хочет, а она мордочку из-за каких-то слов воротит? Нет, этого он решительно принять не мог.
В постели он стал настойчивее, изобретательнее, он вдруг начал использовать весь свой арсенал многочисленных приемов, почерпнутых за времена доступной любви на дальних трассах. Даже то, что раньше почему-то при ней не решался продемонстрировать. Но это не разжигало Катьку, как разжигало всех до нее.
Он чувствовал, как ее пугает его внезапно проснувшаяся сексуальность, но давал этому объяснение на свой лад. Он понял, утвердился окончательно, что у нее кто-то есть, кроме него. И простить этого Валерий Катьке никак не мог. Сердце сжимало холодной рукой, но, растравляя себя, он все вспоминал и вспоминал, как они голодали после смерти отца. Как Валентина Петровна с барского плеча совала матери красненький червонец за то, что мать, выстоявшая две смены, вымыла ночью за нее окна в подъезде в ее очередь. И теперь он с жадностью бросался к ложившейся рядом с ним Катьке, но уже не любил, а насиловал ее за все, что ему пришлось увидеть в жизни худого.
Но именно этим он уже не мог ни обидеть, ни растоптать женщину, имевшую до него большой опыт по части того, как оставаться одной в постели с мужчиной. Валерий и представить не мог, как далека сейчас от него Катя. Да и какой бы мужчина вообразил, что женщина, с которой он только что был близок, которая прижимается к нему теплой спиной под одним одеялом, спокойно продумывает все сводки финансовой отчетности, мысленно ищет лазейки в законодательстве о малых предприятиях, перебирает всевозможные варианты, чтобы полной мерой воздать ему за любовь и ласку. Попутно, сонно потянувшись гибким телом, эта женщина не забывает помянуть перед сном и другого своего старинного приятеля. И, отдаваясь спокойным грезам с чувством выполненного долга, она, словно в сошедшемся пасьянсе, сводит личный дебет с кредитом из амазонских жаб, нищенских расходных ордеров и долгих, долгих лет пустого ожидания валета червонной масти…
Однажды за чаем Рая озабоченно сказала Тане и Кате: "Не могу нормальных баб в Кузькины киоски на выезд подобрать. Далековато, а номенклатура товара там большая, там котелком соображать надо. Покупатели злятся, когда продавец долго возится. Не знаю, кого искать. Все считают, что раз киоски далеко, то и воровать можно! А там самая высокая ставка! Я бы и премию за реализацию назначила помимо Кузьмы! Вот испакостился народ! За деньги уже работать не хочет!"
Катя тут же ей сказала, что найдет ей людей. И Райка, намазывая ей на булку взбитые сливки, ответила ей, что кого она приведет, того в те киоски и посадят. У Кати давно болела душа о неприкаянных Ленке и Люде. Бибикус уже вместе с Бабаем контролировали несколько фруктовых лотков, и на открытом воздухе Розалия Львовна сама уже не стояла. Но как бы хорошо помочь девчонкам! В этот момент зазвонил телефон, Таня взяла трубку и с удивлением передала ее Кате: "Кать, это тебя!"
Звонили графини. Несколько раз она их видела торгующими семечками на кольце, но не остановилась поговорить ни разу. Как они узнали ее телефон? Но вспомнила, что оставила этот телефон, на всякий случай, на старой работе, значит, графини уже успели позвонить и туда.
Графини дрожащими голосами бурно радовались за нее, желали ей счастья, удачи, и Катя поняла, что они уже выпили. Твердо, назвав их по имени-отчеству, она приказала им явиться завтра с утра в офис для оформления на работу в качестве киоскеров. Только положив трубку, она почему-то с тревогой вспомнила тот вечер, когда они пропивали их пальмы. Что-то там было очень важным…дежа вю…
Теперь, после смены в Кузькином киоске, графини иногда звонили ей засвидетельствовать свое почтение. Танька при этом кричала: "Кать, к телефону! Бомжихи твои звонят!" Торговать в ларек Натуся и Ксюша ходили вместе. Воровать они, конечно, не воровали, но часто после смены надирались теперь сладенькими дешевыми спиртовыми настойками. Катя с огорчением слушала их бессвязные ласковые голоса по телефону. После выпивки их теперь все время тянуло кому-нибудь позвонить. Они сообщали какие-то нелепости про инкассаторов, которых долго ждали на ветру, про мальчишек из «крыши», которые их прозвали «кошелками», про ящики, которые им надо срочно сжигать на пустыре, про то, что они справляются только вдвоем, потому что никак не успевают пересчитывать деньги и скручивать их в пачки. Катя поняла, что графини допились до белой горячки, и решила проверить их как-нибудь перед работой после ночной смены.
Валере она сказала, что уходит пораньше проводить Машу в школу. Он сонно промычал что-то невнятное в ответ. Естественно, она не собиралась рассказывать ему про спивающихся подруг, которых сама же навязала в его фирму.
Кузькины киоски стояли почти на выезде из города. Сюда редко наведывались санитарные и налоговые инспектора, полагая, что взять с этих киосков нечего. Но Кузьма не был дураком, разместив свой бизнес в таком месте. Основная выручка поступала здесь ночью, когда в киосках заправлялись горючим КАМАЗы дальнобойщиков и бандитские джипы. Невдалеке стояли и шесть высотных общежитий нефтяников, у которых всегда хватало на водку.
От хозяйственного двора общаг с огромными мусорными мульдами тянуло свежей гарью, видно, общежитские ребятишки подожгли мусор с вечера.
