Хай Рэ хотел улыбнуться, но замёрзшие губы не повиновались. Видец придвинулся ближе к костру, почти в самое пламя окунув озябшие руки. Долго сидел так, точно губка впитывая тепло. Когда хворост почти прогорел, с удовольствием добавил в костёр несколько берёзовых поленьев и принялся ждать. Скоро тепло волнами начало накатываться на него, отогревая не столько окоченевшие от холода конечности, сколько вымороженную сном без сновидений душу.
Немного согревшись, Хай Рэ принялся готовить чай. Пока нагребал снег, пока топил его, добавляя всё новые и новые порции, ночь почти закончилась. Наступило то время, когда ночные обитатели уже завершили охоту, а дневные ещё окончательно не проснулись.
Приятная, почти сказочная пора…
Хай Рэ с удовольствием пил маленькими глотками душистый взвар и думал о последнем переходе. Всё складывалось как нельзя лучше. Ветер утих окончательно, да и мороз к утру значительно спал. Скоро взойдёт солнце — станет ещё теплее. Снега за ночь выпало совсем много, так что он доберётся до долины и без снегоступов. А там… а там уже нечего опасаться.
Умиротворение овладело видецом. Он прикрыл глаза, стараясь до конца насладиться редким состоянием безмятежности и душевного комфорта. Костёр горел жарко, лаская заскорузлые стариковские пальцы, крепко сжимавшие кружку с отваром. По осунувшемуся лицу бродили багряные тени, то прячась в глубоких морщинах, то стремительно пробегая по нахмуренному лбу и обвислым щекам. От жара лицо видеца раскраснелось, но Хай Рэ не отодвигался назад, будто намереваясь впитать всё тепло развеселившегося, разохотившегося костра.
Чай закончился. На миг возникло ленивое желание вздремнуть часик-другой, однако мимолётное образы ночных видений мгновенно погасили это желание. Хай Рэ решил собираться, чтобы отправиться в путь пораньше.
Он встал, потянулся (захрустела обледенелая на спине накидка). Видец широко улыбнулся и тут понял, что на поляне он не один…
Шагах в пятнадцати от Хай Рэ, облитый мертвенным светом ущербной луны, стоял снежный барс. Он был необыкновенно красив в своей вызывающе-наглой позе хищника, который никого и ничего не боится.
Видец не столько испугался, сколько удивился: дерзости этой кошке не занимать!
Испуг пришёл потом, когда в безжизненном лунном свете блеснули холодные глаза ирбиса — пустые, бездушные, неживые зрачки расчётливого убийцы. Ирбис пришёл не охотиться — ирбис пришёл убивать.
Видец понял это сразу. Понял он и другое: снежный барс не напал на него во сне, хотя мог это делать (судя по всему, ирбис давно наблюдал за поляной). Значит, ему не нужен спящий, почти окоченевший от холода человек — он хочет в открытой схватке доказать двуногому собственное неоспоримое превосходство.
Внутри Хай Рэ стало подниматься глухое раздражение. Выходит, ирбис настолько уверен в себе, что не воспринимает человека как достойного соперника! Будь всё иначе, снежный барс напал бы исподтишка — в момент, когда человек меньше всего ожидал атаки. И ещё об одном догадался видец: ирбис хочет не просто уничтожить его в открытой схватке. Нет, он хочет показать всей долине, что не боится двуногих, а потому не оставляет за ними права единолично владеть обширной землёй.
Наверное, в этом и заключалась истинная причина необычного поведения ирбиса. Значит, этот бой будет не только за спасение собственной жизни. Это будет схватка с олицетворением всего чужеродного, покусившегося на вековые устои людей.
"Что ж, — подумал видец спокойно, — была у меня когда-то первая схватка с тигром, будет и последняя — со снежным барсом…"
Хай Рэ не питал иллюзий по поводу исхода короткого боя. Если он не ошибся в своих предположениях, ирбис пришёл за жизнью человека не один. Едва ли по молодости у него есть собственный прайд, но одна-две самки могут находиться где-то рядом.
Все долгие и непростые рассуждения заняли в мозгу видеца ровно столько времени, чтобы снежный барс успел сделать два шага в направлении застывшего человека и, игнорируя горящий костёр, приготовиться к единственному победному прыжку…
17.
Всё, что успел сделать Хай Рэ за те ничтожные мгновенья, пока призрачно-белая стрела тугих мышц и острых клыков преодолевала короткие метры — это упасть навзничь, схватив в правую руку цеп, а в левую — нож. Почти в тот же миг раскрытая пасть оказалась в полуметре от лица Хай Рэ. Видец изо всей силы ударил по оскаленной морде шипастым шаром.
Надсадный выдох из горла человека слился с громовым рычанием раненого хищника.
Лес мгновенно проснулся, и пробуждение оказалось для жителей леса нерадостным.
Страшным ударом ирбиса отбросило в сторону. Пока он барахтался в снегу, разбрызгивая кровь из разбитой пасти и будоража испуганных лесных обитателей грозным рычанием, Хай Рэ вскочил на ноги, продолжая судорожно сжимать в руках цеп и нож. Глаза видеца сверлили дрожащее от гнева тело ирбиса, а правая нога шарила по подстилке в поисках топора. Спасительного лезвия нигде не было. Хай Рэ замер, пытаясь угадать, как поведёт себя хищник. Ирбис тоже не торопился нападать. Что-то похожее на удивление читалось в его холодных, немигающих глазах.
Снежный барс раскрыл пасть, издал долгий рык и без разбега прыгнул. Цеп лишь слегка скользнул по его морде и, выбитый ударом сильной лапы, отлетел в сторону. Челюсти барса клацнули у самого носа видеца. В этот же миг человек почувствовал сильную боль в боку — острые, словно бритвы когти располосовали одежду, глубокими бороздами пройдясь по голому телу.
У человека хватило сил рвануться в сторону, упасть возле костра и, не глядя, швырнуть в сторону зверя несколько горящих поленьев. Ирбис взвыл, отбежал на несколько шагов и замер. Хай Рэ тяжело поднялся. Не выпуская из виду зверя, ощупал бок. Успокоился — пустяки, всего несколько неглубоких порезов. Гораздо хуже, что у него из оружия остался только нож.
Видец скосил глаза на лапник. Улыбка скользнула по пересохшим от волнения губам — он увидел лезвие топора. Сделал короткий шажок, продолжая следить за хищником. Потом ещё шажок, потом… Потом снежный барс прыгнул. Ему надоела затянувшаяся игра с двуногим, и он решил немедленно покончить с ним.
Хай Рэ не успел поднять топор — ирбис схватил протянутую руку и принялся её терзать. Вшитые в кожу стальные наручи не позволили зверю сразу оторвать руку, но когти продолжали рвать человека, разбрасывая вокруг куски шкур, обрывки ремней, капли крови. Правой рукой, оказавшейся в пасти хищника словно в тисках, видец действовать уже не мог. Оставалась левая ладонь, в которой был зажат длинный обоюдоострый нож. Им-то Хай Рэ и орудовал без остановки, нанося удары куда попало — в живот, в бок, в шею, в грудь…
