Эти шутки, джентльмены, дорого нам обошлись — они стоили нам лидерства в космической гонке. Ибо в то время, как американские исследователи с трудом добывали ассигнования и вынуждены были довольствоваться лишь ограниченными экспериментами, страдая от добродушного недоверия своих коллег, — в это самое время Советский Союз построил город Хрущевск, часто называемый также Тиотимолинградом, что наглядно свидетельствует о характере исследований, которые ведутся в стенах организованных там современных, хорошо оснащенных лабораторий.
Изучение тиотимолина, пройдя стадию, которую можно назвать классической, вышло на современный уровень, когда Анна Макларен и Дональд Мичи из Эдинбургского университета разработали «телехронную батарею». Если вы где-нибудь о ней читали, то это значит, что вы принадлежите к числу ясновидящих, потому что научная печать хранила упорное молчание по этому поводу. Она была опубликована лишь в небольшом, хотя и весьма уважаемом «Журнале невоспроизводимых результатов», который издает Александр Кон.
Что такое телехронная батарея? Обычный эндохронометр вы знаете — это устройство, автоматически добавляющее воду в пробирку с тиотимолином, где тот растворяется за 1,12 секунды до того, как добавляется вода. А теперь представьте эндохронометр, соединенный с другим эндохронометром таким образом, что растворение тиотимолина в первом вызывает добавление воды во второй. Тиотимолин во втором аппарате растворится за 1,12 секунды до того, как она будет добавлена, и, следовательно, за 2,24 секунды до того, как будет добавлена вода в первый аппарат. Таким способом можно соединить сколько угодно эндохронометров, и в каждом из них тиотимолин будет растворяться на 1,12 секунды раньше, чем в предыдущем. В батарее, состоящей примерно из 77 000 таких блоков, последняя порция тиотимолина растворится за целые сутки до того, как будет добавлена первая порция воды.
Благодаря применению печатных схем и высокой степени миниатюризации весьма компактные модели такой батареи созданы в Эдинбурге и в нашей лаборатории в Бостоне. Это устройство объемом не более кубического фута позволяет получить эндохронный интервал в 24 часа. Существуют веские, хотя и косвенные, доказательства, что Советский Союз располагает еще более совершенными моделями и выпускает их серийно.
Очевидное практическое приложение такой телехронной батареи — предсказание погоды. Другими словами если установить первый элемент батареи на открытом воздухе таким образом, чтобы он оказался под дождем если таковой случится, то тиотимолин в последнем элементе растворится накануне, что позволяет безошибочно предсказывать дождь (или его отсутствие) на день вперед.
Я полагаю, джентльмены, вам сейчас станет ясно, что телехронная батарея может быть использована и для предсказаний более общего характера.
Возьмем шуточный пример. Представьте себе, что вас интересуют скачки. Вы намерены сделать ставку на победу определенной лошади в определенном заезде. За 24 часа до начала заезда вы можете принять твердое решение, что если эта лошадь назавтра победит, вы, узнав об этом, немедленно добавите воду в первый элемент телехронной батареи, а если не победит, не добавите.
Приняв это решение, вам остается только наблюдать за последним элементом. Если тиотимолин в нем растворится — а вслед за этим, с интервалом в 1,12 секунды, растворение будет происходить во всех последовательных элементах батареи, но это вас уже может не интересовать, — то это будет означать, что ваша лошадь победит вне всякого сомнения. А если вы питаете склонность к внешним эффектам, то можете сконструировать батарею так, чтобы растворение в последнем элементе приводило в действие лампу-вспышку, или пожарную сирену, или взрывное устройство — все что угодно, лишь бы наверняка привлечь ваше внимание.
Вы смеетесь, джентльмены, но разве не может эта система без всяких изменений быть использована при запуске спутников?
Представьте себе, что через четыре часа после старта автоматическое устройство на борту спутника передает на базу телеметрический сигнал. Представьте себе далее, что этот радиосигнал должен привести в действие первый элемент телехронной батареи.
Вы понимаете, что из этого следует? Посылка сигнала через четыре часа после старта может означать только одно: спутник вышел на орбиту. Иначе к этому времени он успел бы упасть на Землю и прекратить свое существование. И если в последнем элементе телехронной батареи сегодня произойдет растворение, то мы можем быть уверены, что завтрашний запуск окажется успешным, и можно приступать к делу.
Если же последний элемент не растворится, запуск будет неудачным, и, значит, при сборке ракеты допущен какой-то дефект. Команда специалистов начнет проверку, и в тот момент, когда дефектный узел будет исправлен, телехронная батарея придет в действие. После этого можно уверенно назначать старт.
Вы уже не смеетесь, джентльмены?
Разве не таково единственно правдоподобное объяснение неизменного успеха советских запусков, в отличие от наших весьма пестрых результатов? Правда, у нас вошло в привычку объяснять успех советских запусков тем, будто они полностью скрывают свои многочисленные неудачи. Но неужели это мыслимо? Разве не удается им с удивительным постоянством добиваться успеха в самые выгодные моменты?
Первый спутник взлетел меньше чем через месяц после столетней годовщины основоположника ракетной техники Циолковского. Второй спутник вышел на орбиту как раз вовремя, чтобы отметить сороковую годовщину русской революции. Лунник-2 был запущен непосредственно перед визитом Хрущева в США, а лунник-3 — ко второй годовщине запуска первого спутника.
Совпадения? Или они знали все заранее благодаря телехронным батареям? Может быть, они каждый раз перебирали по нескольку ракет-носителей, выбрав те из них, которыми успешный запуск был бы обеспечен? Как иначе можно объяснить тот факт, что Соединенные Штаты еще ни разу не смогли запустить ни одну из своих многочисленных ракет к знаменательной дате?
Вспомните еще и то, что, хотя утверждают, будто Советы задерживают сообщения о своих новых запусках до тех пор, пока не будут уверены в успехе, — они делают это далеко не всегда. По меньшей мере в одном случае они сообщили об успехе заранее.
Когда лунник-3 был еще на пути к Луне, советские ученые с уверенностью объявили, что он, облетая вокруг этого небесного тела, произведет фотосъемку скрытой от нас обратной его стороны. Что касается орбиты лунника-3, то они не рисковали ошибиться: зная положения Земли, Луны и лунника и элементы его движения, орбиту можно рассчитать точно. Но как они могли быть уверены, что сложнейшие устройства фотокамеры сработают безукоризненно? Разве не могло быть так, что успешное срабатывание камеры должно было привести в действие телефонную батарею на космодроме? Разве не могло это позволить им уже накануне фотографирования объявить с полной уверенностью, что дело закончится успешно и что они добьются еще одного престижного достижения? На мой взгляд, ответ может быть только один: так все и было.
А будущие попытки послать в космос человека? Представьте себе, что этот человек возьмется некоторое время спустя после старта вручную послать некий сигнал. Тогда задолго до старта, когда космонавт еще на Земле, телехронная батарея сообщит нам, что он не только выйдет на орбиту, но и останется жив и здоров. Если же телехронная батарея не сработает, то запуск человека будет отменен, и больше ничего. А так как решающим фактором, который удерживает нас от посылки человека в космос, остается опасение за космонавта, — то очевидно, что из-за непробиваемой тупости нашего правительства в вопросе тиотимолина Советский Союз достигнет этой цели раньше.
Этот же принцип, по всей видимости, можно распространить на любую научную и ненаучную область. Теоретически можно даже построить гигантские мегабатареи для предсказания результатов выборов, которые состоятся в будущем году.
Но довольно об этом. Теперь позвольте мне высказать несколько замечаний, касающихся не столько огромных перспектив, открываемых исследованиями тиотимолина, сколько серьезных опасностей, с которыми они связаны.
Самая первая из таких опасностей, с которой мы столкнулись, — это самый старый из всех парадоксов тиотимолина, а именно парадокс обмана. Речь идет о возможности вызвать растворение тиотимолина, а потом обмануть его, отказавшись добавить воду. Самый первый довод против подобных идей, выдвинутый моей лабораторией, основывался на теории эндохронного атома, которая впоследствии была подтверждена другими исследователями. В силу суперпространственных затруднений одна пара валентных связей одного или нескольких атомов углерода в молекуле тиотимолина выталкивается во временную плоскость. Одна такая связь простирается на 1,12 секунды в прошлое, другая — на 1,12 секунды в будущее. Поэтому, когда будущий конец молекулы тиотимолина растворяется и затягивает за собой в раствор всю молекулу, он не предсказывает возможное будущее — он регистрирует действительное будущее.
