Подошла очередная электричка. Люди высыпали из вагонов. Мимо промчалась девушка в цветастом сарафане. Каблучки звонко цокают по асфальту. Длинные локоны разлетаются на ветру. Глаза сияют. А навстречу парень с букетом садовых ромашек.
Кто-то тронул меня за плечо. Высокий блондин в строгом тёмном костюме и лакированных ботинках выглядел нелепо в окружении типичных дачников и грибников. Я усмехнулась, вспомнив старую французскую комедию, где музыканта принимали за шпиона. Блондин улыбается:
– Привет, Рит.
Я не верю своим глазам:
– Ромка?! Ты что ли?!
– Что ли, – подтвердил бывший сосед по парте. Как же я сразу его не узнала? Впрочем, неудивительно, учитывая, что в последний раз мы виделись лет семь назад на выпускном.
Ромка посторонился, пропуская бабушку с корзиной земляники.
– Давай уйдем с прохода, – предлагаю я.
Неподалёку от вокзала обнаружилось открытое кафе. Мы присели за шаткий пластмассовый столик. Взяли кофе в одноразовых стаканчиках. Я сделала глоток. Напиток был остывшим и приторно-сладким. Вот и славно. Терпеть не могу слишком горячий кофе. А сахар, говорят, полезен для мозгов. И содержит какие-то гормоны счастья. Хотя сегодня я и так счастливая.
Отставляю стакан в сторону. Спрашиваю:
– Ты всё ещё собираешь шкатулки?
Ромка смотрит удивлённо:
– Да, а что?
– Да вот бабуля подарила, – достаю из сумки небольшую деревянную коробочку в форме сердечка. – Говорят, она принадлежала императрице Александре Федоровне – жене Николая II.
– Бред какой-то.
– Но и впрямь выглядит очень старой. Дерево потемнело, местами потрескалось.
Замолкаю, перехватив пронизывающий взгляд Романа. Нервно пытаюсь заправить непокорную прядь за ухо. Он задумчиво разглядывает недоеденный беляш:
– Слушай, поехали в нормальный ресторан? Или в кино, если хочешь, конечно.
– Хочу, – протягиваю руку к сумке. Но её на спинке стула не оказывается. Оглядываюсь. И успеваю заметить выбегающего из дверей подростка лет тринадцати с дамской сумкой, прижатой к груди. Мы с Ромкой вскакиваем и бросаемся в погоню. Пробегая мимо здания вокзала, замечаю припаркованные Жигули. Сажусь за руль, а Ромка – на соседнее сиденье. И продолжаем преследование.
Пацан бежит свободно и легко, полы распахнутой ветровки развеваются за спиной. А расстояние между нами не уменьшается. Хотя скорость «Лады» такая, что холмы вдоль дороги сливаются в сплошную полосу. В конце концов воришка начинает выдыхаться. Ещё чуть-чуть – и мы его настигнем. Но сперва мотор заглох посреди поля. А потом исчез автомобиль. Зато украденную сумку мы нашли в целости и сохранности вместе со всеми деньгами и документами. Странно, конечно. Впрочем, сновидения вообще вещь странная. Зачастую лишенная логики и какой бы ни то было связи между событиями.
Бредём куда глаза глядят. Становится совсем темно. Всходит луна и тут же тонет в облаках. Не замедляя шаг, я щёлкаю переключателем. Зажигается мощный карбидный фонарь. Откуда он взялся, понятия не имею. Но появился как раз вовремя. Луч скользнул по траве. Что-то тускло блеснуло. Оказалось – ключик. Маленький, не больше шпильки для волос. Ромка долго вертел его в пальцах. Спросил: «Шкатулка у тебя?». Я молча вытащила её из кармана. Сбоку в шкатулке нашлась крошечная щель. Ключик вошел в неё легко, как будто смазанный. Крышка со скрипом откинулась. На дне покоилась бархатная подушечка, а на ней – пара колец с янтарной крошкой. «Обручальные, что ли?» – удивляется Роман. «Возможно», – пожимаю я плечами. Поднимаю голову и обнаруживаю, что мы не одни. Наголо бритый мордоворот в кожанке и тёмных очках стоит, расставив ноги и помахивая опущенным пистолетом. Позади – ещё трое вооруженных ребят, словно скопированных с главаря. У них и бородавки одинаковые на носу…
Мордоворот довольно лыбится:
– С замочком справились? Вот умнички. Колечки подайте, пожалуйста.
Эти вежливые обороты и уменьшительно-ласкательные суффиксы настолько не вязались с образом бандита, что его слова трудно было воспринимать всерьёз. Хотя стволы, на нас направленные, говорили об обратном. Вместе с тем я понимала – кольца отдавать нельзя ни в коём случае. И Ромка понимал, я это чувствовала. С бандой клонов нас разделяет узкая тропа. Но, видимо, бандиты не могли её переступить. Да и мы с Ромкой будто вросли в землю. Его рука нашла мою. Крепко стиснула пальцы, как будто говоря: «Не бойся, я с тобой». Это прикосновение наполнило меня уверенностью и спокойствием. Страх улетучился. «Вместе и в горе и в радости, и в богатстве и в бедности, и в болезни и в здравии, – вдруг пришли в голову слова обета. – И даже смерть не разлучит нас».
Улыбка медленно сползла с лица бандита, в голосе прорезался металл:
– Ну? Долго мне ещё ждать?
Мы молчим и не двигаемся. Главарь с нарочитой медлительностью поднимает оружие. Он уже готов спустить курок. И вдруг падает в грязь лицом. В прямом смысле. А между лопаток у него торчит стрела. Клоны начинают беспорядочно палить, а в них со свистом летят стрелы. Не знаю, откуда, и, честно говоря, знать не хочу. Хочу оказаться подальше отсюда.
Чудом выскочив из под огня, бежим по шумному проспекту. Мокрый асфальт блестит, как полированная мебель. Столбы-фонари отбрасывают розовые блики. Витрины призывно сияют огнями. Прямо сквозь стекло заскакиваем в супермаркет. Мчимся мимо прилавков, забитых товарами. Ни продавцы, ни покупатели на нас не реагируют. Сердце колотится в горле, дыхания не хватает. А преследователи уже дышат в затылок. Скользим по плиточному полу. Резко сворачиваем, едва не теряя равновесия. И упираемся в неприметную дверь.
За нею – туалет. На удивленье чистенький. Всего пара кабинок и столько же умывальников. Напротив – зеркало. И совершенно неуместные здесь вазочки с цветами вместо мыльниц. Подпираем дверь полупустой железной урной. Неуклюжей и громоздкой. Такой место где-нибудь в скверике или парке. Приходится тащить её волоком, при этом мусор сыплется под ноги. В основном это обертки от конфет и шоколада.
Едва мы успеваем забаррикадироваться, как в дверь начинают ломиться. Словно точно знают, что мы здесь. Ромка растерянно оглядывается. В кабинках прятаться бессмысленно. Туда в первую очередь заглянут. Форточка слишком узка и слишком высоко от пола. Распахиваю облупившиеся дверцы полированного шкафа. Там висит на плечиках халат уборщицы, стоит ведро со шваброй, валяются какие-то коробки и бутылки с чистящими средствами.
– Лезь туда, – приказывает Ромка.
– А как ты?
– Я за тобой. Давай быстрее.
Шкаф – укрытие не самое надежное. Но всё равно деваться больше некуда. Я прижимаюсь к задней стенке, чтоб хватило места на двоих. Может быть, Ромка замешкался. А может, передумал прятаться. И дверцы со щелчком закрылись перед ним. Или он сам закрыл их. Казалось бы, чего проще – открыть шкаф изнутри. Не тут-то было. Дверцы оказались запертыми на замок и на толчки не реагировали. Прильнув к замочной скважине, я видела только кусочек стены, облицованной плиткой. Зато слышала всё. Треск входной двери и грохот падающей урны. Быстрые шаги и лязг металла. Гортанный мужской голос, что-то требующий на смутно знакомом языке.
