Василий Головачев - Реквием машине времени

— Ну, стерва! — выдохнул он. — Я ж тебя до места не доведу, не посмотрю на Хранителей…

Анастасия облизнула нижнюю губу — нет, не разбил, но все равно больно.

— Развяжи руки и дай меч, — сказала она. — А там посмотрим, скотина.

— Я тебе сейчас на песочке такой меч устрою…

— Хранители, — небрежно и равнодушно обронил самый неприметный из его людей, и главарь тут же сник. Выругался, сплюнул. — Ладно, пошли.

Анастасию повели к холмам. Идти было трудно, она то и дело спотыкалась. Ее тут же подхватывали, но при этом старались как бы нечаянно щупать, тайком, но грубо и нахально, и она старалась идти осторожнее, крохотными шажками, медленно. Черных это раздражало, и в конце концов после короткой перебранки ей разрезали веревку на ногах. «Что-то не похоже, чтобы женщины тут были сильным полом», — подумала Анастасия, ежась от тоскливой безнадежности. И впервые пожалела, что пустилась в путешествие.

Чем ближе они подходили к холмам, тем диковиннее и явственнее становились долетавшие оттуда звуки — мощное шипенье, гул, пыхтенье, многоголосые выкрики. Звуки, похожие на шум большого города.

Они оказались на вершине холма, и Анастасия попятилась.

Внизу кипела невообразимая суета, казавшаяся непривычному глазу сплошной мешаниной людей, животных, повозок, железа и дерева, канатов и лестниц.

Справа от горизонта тянулась гигантская канава, шириной и глубиной не уступавшая той высохшей реке у Серого Моста, даже превосходившая ее. Но это русло было вырыто человеческими руками — идеально прямое, с отлогими краями, валом выброшенной земли на том берегу. Какие-то исполинские железные животные, членистые, испускающие жирный дым, свистящие, то и дело выпускающие клубы густого белого пара, слепленные, казалось, кое-как из бочкообразных, кругло-вертящихся, криворастопыренных, косо-дырчатых кусков. Железные гиганты вгрызались гигантскими зазубренными ковшами на длинных шеях в отвесную стену земли. Многие тысячи людей копошились в русле, выравнивая его дно, увозя тачками землю и сваливая ее в бесконечный вал, уходивший за горизонт обок русла. Другие распоряжались, вопя, хлеща бичами замешкавшихся, суетясь на площадках, спуская вниз какие-то бочки, связки дров. Поминутно раздавались истошные вопли придавленных и раненых, на которых, казалось, не обращали внимания. Марево пыли стояло над исполинским руслом. Казалось, это горе повисло невесомым облаком. Зрелище жуткое. Анастасии показалось даже, что она умерла и попала в потусторонний мир, на зловещую Свалку Истории, которой пугали грешников жрецы. Они, правда, уверяли, что там царит холод и сумрак, но все равно это похоже…

— Что это? — спросила Анастасия, чувствуя себя крохотной пылинкой посреди смерча.

— Великий Канал! — ответил кто-то. — Творение Божественного Жука!

— А… зачем все это? — спросила Анастасия недоуменно. Как раз из-за грандиозности Канала не верилось, что здесь скрыта естественная, разумная, человеческая цель. Людей здесь собрано многие тысячи, но все, что они делали, было нечеловеческим.

В ответ — удар по спине:

— Заткнись, дикарка!

Анастасия посмотрела влево — там стоял целый город, но город на колесах. Огромные повозки, крытые грубой тканью, и настоящие домики — но на высоких колесах, с оглоблями и дышлами, уткнувшимися в землю, с окнами и дверями, крылечками и латаными жестяными трубами. Тысячи повозок, тысячи домиков, образовавших неисчислимые улицы и тупики жуткого лабиринта. Там дымили печи, взлетали снопы искр над трубами кузниц, бегали дети, ревел скот, под навесами в стойлах из жердей стояли кони, висело на веревках белье. В любой момент этот город мог сняться с места и тронуться в путь. А над городом на высоченном столбе, обитом жарко блестевшими золотыми пластинами, сидел на человеческом черепе (слишком большом, чтобы быть делом рук природы), вцепившись в него, шестью растопыренными лапами, гигантский золотой паук с черными матовыми глазами. Чуть пониже развевались по ветру то ли длиннющие лошадиные хвосты, то ли пучки черных веревок.

Один из пленивших Анастасию поскакал в город — видимо, предупредить кого-то.

Анастасию грубо схватили за плечо и повернули, толкнули в спину костистым кулаком:

— Пошла!

— Я… не умерла? — спросила она неуверенно.

Тычок кулаком в поясницу:

— Скоро убедишься, что тут живые…

Они вошли в город, зашагали меж повозок и домиков. Анастасия поразилась, что никто не обращает на них внимания. Взглядывали мельком и тут же равнодушно отводили глаза, уступали дорогу без страха, без любопытства, без единого человеческого чувства. Только у детей, и то совсем крохотных, Анастасия увидела в глазах живой блеск. Те, что постарше, уже пугали безразличными пустыми глазами.

Они подошли к столбу с черепом и жуком. Вблизи оказалось, что столб воистину громаден. Черные веревки шуршали в налетевшем ветерке, Анастасия отметила, что дом под столбом был больше и наряднее остальных.

Захватчики на глазах переменились. Теперь они приняли вид раболепный и предупредительный, хотя пока что не видно никого, перед кем следует эти чувства проявлять. Они стояли в ряд, смирнехонько, вытянув руки по швам.

Скрипнула дверь, и сверху позвали:

— Входите!

Старший толкнул Анастасию в спину, и она пошла вверх по приставному крыльцу с перилами. Следом на цыпочках взбирался старший. Казалось, он и не дышит.

Прихожая, где застыли двое воинов с секирами. Дверь медленно распахнулась. Старший уже не толкал — упер в спину Анастасии палец и направил в проем, бесшумно ступая следом. Дверь неслышно захлопнулась за ней.

— Подойди ближе, — произнес лишенный человеческих чувств мужской голос, словно сам воздух, насыщенный запахом железа и песка, складывался в слова под ударами невидимого кнута.

Анастасия сделала два шага вперед.

— Развяжи ее.

Руки Анастасии оказались свободными. Она встряхнула ими, разгоняя кровь, огляделась.

В темном высоком кресле сидел человек в черном. Узкое длинное лицо, крючковатый нос, острый подбородок. Совершенно голый череп перехвачен над глазами обручем с золотым жуком. Казалось, жук впился ему в лоб всеми шестью лапами. Такой же жук, только побольше, восседал на спинке кресла над головой человека. По обе стороны кресла стояли люди в черном, только у этих жуки висели на груди на золотых цепочках.

— Убирайся.

— Великий Мастер, она строптива…

— Великие истины усмиряют строптивых, — сказал человек в черном. — Иди.

Дверь мягко затворилась. Полтора десятка взглядов скрестилось на Анастасии. Она стояла, гордо подняв голову и делая вид, что не замечает этих взглядов — шарящих, холодных. И совершенно пустых.

— Ну что же, — сказал ют, кого назвали Великим Мастером. — Она слишком красива, чтобы продолжать род рабочего быдла, а следовательно, достойна продолжать род кого-то из вас, Хранители Кнута и Лопаты.

— Сначала следовало бы меня спросить, согласна ли я продолжать чей-то там род, — сказала Анастасия. — И стоит ли вообще его продолжать.

На нее уставились даже не возмущенно — с безмерным удивлением.

— Участь женщины — неустанно продолжать род, — сказал Великий Мастер. — А участь рожденных женщиной — вести вперед Великий Канал. Ты, должно быть, издалека, и разум твой темен, если ты не знаешь очевидных вещей.

— Я — княжна Анастасия из рода Вторых Секретарей.

— Придуманные дикарями звания нелепы перед делом создания Великого Канала.

— Прекрасно, — сказала Анастасия. — Похоже, меня собираются сделать чьей-то женой, не спрашивая, как я к этому отношусь?

— Какое это имеет значение? — сказал Великий Мастер. — Хранители, вы видите, что, как ни удивительно, дикарка способна связно выражать свои мысли, пусть и примитивные. Это лишний раз доказывает, что получить ее должен кто-то из вас.

— Кто вы? — спросила Анастасия, решив пока что не ввязываться в споры.

— Мы — слуги Великого Канала, — сказал Великий Мастер. Он встал с кресла, подошел к Анастасии, положил ей на плечо холодную жесткую руку и подтолкнул к окну. Из окна виднелись за скопищем передвижных домиков пыльное марево и облака пара над Каналом. Тысячеустый шум, грохот железных зверей, бадей и тачечных колес долетали и сюда.

— Но зачем все это? — удивленно спросила Анастасия.

— Мы — лишь скромные слуги Канала, — сказал Великий Мастер. — Его голос словно пытался вопреки своей природе стать мягким. — В незапамятные времена мир был дик и бессмыслен. Жалкие дикари ковыряли землю и строили хижины, без пользы расточая труды и мысли на сотни неразумных дел, прибавляя хаоса. И тогда пришел Великий Тро, чьи волосы распростерлись над миром семицветной, жизнетворящей радугой, вещающей о наступлении Эры Порядка и Труда. Тро протянул руку, и на ладонь ему сел, дабы вкусить крохи великой премудрости, Божественный Жук, и мыслчь Тро оплодотворила Жука озарением Великого Канала. И откладывал Жук яйца, и Тро дул на них, и из его божественного дуновения рождались Славные Предтечи, родоначальники Хранителей Кнута и Лопаты — Яго, Бер, Фир, Ког, Фре. И труды Родоначальников озарили светом божественной мудрости Великого Тро толпы дикарей. И первые комья земли взлетели, и Великий Канал пролег по земле. Мы, Хранители, смертны, но бессмертен Великий Канал. Сотни лет он неотвратимо растет.