Что-то в ней было не то. Людка взглянула на Катю с недоумением, но та и сама сразу не могла понять, что именно было с этой фифой не то. Может, макияж слишком яркий? Так все тут наштукатурились, для этого самого на пятачок и пошли… Парик? Не то… Почему она тут? Слишком шикарна она для этого пятачка, и какая-то вообще слишком…
— Людка! Да это же мужик! — басом сказала бывшая воспитатель детского сада.
— А ты чего, мужика не видала, шалава старая? — беззлобно огрызнулась новенькая.
Людка поманила ее за собой в кусты, к закутку Петровича, Катя пошла за ними.
— Как к Вам обращаться? — сухо спросила Людка.
— Ну-у… Людочка… Или просто — Люсиль.
— Тезка, значит.
— Ой, как интересно! Вы тоже, оказывается, Людочка! Как это мило!
— Ты эти шутки брось!
— Понял.
Люсиль вынул из сумочки сигарету и закурил. Деловито и без эмоций он сообщил о себе следующее. В кукол он в детстве не играл, в платья не наряжался и операций по пересадке членов не делал. Просто как-то в результате сильного опьянения было у него там с одним того. По началу он вроде как перепутал, а потом втянулся. Но он по натуре вообще такой — незлобивый, отходчивый. И нашим, и вашим, короче. Душа компании, одним словом. Только пусть Люда не думает тут чего лишнего, потому что он и ее хоть сейчас вот тут, в этих самых кустах… Истерика на Люсиль накатила совершенно неожиданно. Он выскочил в своей сверкающей юбочке прямо на проезжую часть, встал на трамвайных путях и завизжал на торгующихся клиентов: "Я вас всех сейчас зае…!"
"Безлошадные" мужики бросились врассыпную, а водилы — к своим машинам, которые тут же рванулись с места.
Люся нервно курил, слушая строгую Людкину нотацию: "Слушай меня, сука драная! На первый раз тебе это с рук сойдет, но впредь я за такие номера беспощадно по морде бить тебя буду, лично. Хочешь работать — хрен с тобой. Но клиентов материть я тебе не позволю!"
— А мне теперь и жить негде, — нагло заявил Люська и задумчиво уставился в потемневшее небо, где к ночи собирались свинцовые дождевые тучи.
Конечно, какие-то новые методы работы, наверно, пятачку не помешали бы. Но неизвестно еще как отнесется консерватор Петрович к этому вывалившемуся из машины чуду. Люда видела, что на озабоченных лицах женщин, уже договаривавшихся с клиентами, тоже было написано только одно: "Гнать эту стерву надо немедленно, а то прилипнет еще!"
Людка беспомощно поглядела на Катю, и та, опустив глаза, сказала: "Пойдем ко мне домой, Люсиль. Людка, ты зайди после смены с утра ко мне, ладно? Обмозгуем, что с этим выродком делать". Людка радостно кивнула головой и благодарно шепнула Кате: "Спасибо, Катюха, уводи его немедленно, пока менты из будки не нагрянули! See you soon!"
У женщин не бывает таких огромных ртов, и рты эти не могут улыбаться столь многообещающе. Это все мужики должны были понимать, которые радостно пялились на Люську в трамвае. У женщин не могут быть такие длинные мускулистые ноги и широкие плечи. И если женщина выше на полголовы, то какая-то опаска должна же зародиться в твоей глупой мужской душе? И вообще душа-то у мужиков бывает? Нет, если нормальная приличная женщина с грузом душевных проблем, после трудного дня, лишившись всех иллюзий на будущее, входит в трамвай, ей место не уступают. Ее просто не замечают. Но стоит только в трамвай влезть мужику с бритыми ногами на шпильках и в сверкающей юбочке, так они все вдруг вспоминают, что они — мужчины, которые должны усадить девушку непременно у окошечка.
До Катиного дома они доехали молча, рядом с Люськой Катя из принципа не села, а всю дорогу пыталась делать вид, что совсем его не знает. Как ни странно, но Люсиль все понял и дорогой держался от нее на некотором расстоянии, бочком просочившись в ее подъезд.
Дома, помня о вынужденном купании в луже, Катя снабдила Люську необходимыми принадлежностями и отправила его в ванну. Забота о Люське отодвинула от Кати необходимость делать выбор немедленно, и она с облегчением принялась сосредоточенно думать о простых житейских вещах, радуясь возможности мысленно отвлечься от всего, что было делано ею за день. Этого голенастого мужика надо было еще чем-то накормить, во что-то одеть… Костюм его был испорчен безвозвратно, никакой мужской одежды, кроме тапочек Валерия в ее доме не оказалось, поэтому она просто дала ему свою ночнушку и махровый халат. С едой тоже было негусто. Поужинав чаем с хлебом, они пошли спать.
— А ты, Катя давно с мужем-то развелась? — неожиданно спросил ее Люсиль, снимая Валеркины тапочки и укладываясь на диван в большой комнате.
— Давно, просто у меня любовник потом жил, это его тапочки.
— Долго жил-то?
— Да, месяца четыре где-то. А ты женат?
— Нет, хотя женщин у меня тоже много было раньше. Но почему-то никак не мог ни с одной из них ужиться. Да и профессия эта моя к семейной жизни не располагала…
— А ты кто по профессии?
— Артист погорелого театра. В Щуку поступал несколько раз, так не взяли. Куда только не поступал… Потом в Саратове учился, но не до конца… Так, в разных провинциальных труппах околачивался… Типаж у меня не тот, не в то время родился. Внешность у меня, как видишь, транссексуальная или просто сексуальная. В шоу бродвейском я был бы, наверно, кстати, а в советских пьесах про сталеваров мой типаж был не востребован. Мне даже гестаповцев и вредителей народного хозяйства играть не доверяли. По мелочи только, почти без слов… Я костюмером всегда подрабатывал. У меня большой вкус к одежде и чувство стиля тоже имеется, поверь. В последнее время, правда, театры пьесы американских авторов стали ставить. Вот там у меня было несколько ролей. Я даже, когда из театра в театр переходил, в анкете вместо амплуа писал: "Американский подонок".
— А как ты на панели-то оказался?
— Да говорю же, по чистой случайности и легкомыслию. Пили мы много в театрах, особенно на гастролях. Так много пили… С этого все и пошло. Всякое там бывало, на гастролях. Неразборчивость в связях, ха-ха! Мне так в одной характеристике и написали, когда я с нашим главрежем не захотел. Он тоже в спектаклях играл. У него еще амплуа было — "Отец семейства". Как он морали со сцены читал! У-у, мудаки!
— Ладно, спи, Люся. А тебя, может, другое имя есть?
— Ой, Кать, не надо, а? И штаны я больше не надену, мне туфли на шпильках нравятся, их даже не все бабы носить могут, а я привык! Туалет у меня только вечерний, конечно. Костюмчик бы какой по проще, зелененький, например… Или в крупную клетку, что ли… Да-а… Пропали все мои шмотки… Гад один сжег из ревности. А у тебя, подруга, и позаимствовать нечего. Гардероб у тебя какой-то старушечий, я краем глаза глянул, фу-у! У тебя машинка швейная есть, а?
