Проснувшись, Мавра Чанг быстро оглядела хижину. Все были на месте; храпели не только Таэль и Ренар, но даже Дома.
Она попыталась понять, что ее разбудило Ощущение тревоги, нечто такое, что всегда срабатывало в минуту опасности. Женщина напрягала все свои чувства, стараясь определить источник беспокойства. Да, стало холодно; ночью это неплохо. Но причина в другом.
Неожиданно проснулась Дома. Она затрясла своей огромной головой и нервно зафыркала. Мавра приподняла голову, теперь уже в полной уверенности, что не сходит с ума. Пегас тоже что-то почувствовал.
И вот оно появилось. Звук, «Хруп-хруп» – "хруп-хруп", снова и снова, с каждым разом все громче.
Кто-то – или что-то – двигалось по тропе спокойным, размеренным шагом. «Хруп-хруп» – скрипел снег под чьими-то ногами Похоже, это было крупное существо.
И вдруг все стихло Мавра знала, что их ночной гость стоит у самой двери Она хотела закричать, разбудить остальных, но была не в состоянии даже пошевелиться, она могла лишь молча глядеть на закрытую дверь. Даже Дома, кажется, успокоилась. Все это напомнило Мавре о воздействии, которое оказала на нее ментальная сила олборнианского священника. Но тут было что-то другое. Что-то необычное, совершенно новое.
Дверь открылась на удивление бесшумно, учитывая ржавые петли и скверную пригонку. Потянуло холодным воздухом, и женщина услышала, как заворочались ее спутники.
На пороге возникла крупная фигура, одетая в белый мех. Она была такой высокой, что ей пришлось немного нагнуться, чтобы просунуть в дверь одну лишь голову. На Мавру взглянуло улыбающееся лицо. Незнакомец поднял огромную волосатую лапу и приложил к губам огромный когтистый палец.
ГЕДЕМОНДАС – БОКОВАЯ ТРОПА
Антор Трелиг в тысячный раз выругался. "В этом проклятом путешествии одна неудача следует за другой", – мрачно подумал он. Лавины, ложные тропы – словно кто-то специально пытался замедлить их продвижение. Однако вокруг не было ни души.
На карте все выглядело куда лучше, чем в реальности: некоторые горные приюты обветшали и явно пребывали в таком состоянии многие годы, тропа часто исчезала, ориентиры куда-то пропадали. Аджитарам, вооруженным тастами, приходилось осторожно двигаться впереди головным дозором. Их группа первоначально состояла из четырнадцати участников – двенадцати аджитаров, его самого и его непослушной жены, Бародир; теперь их осталось лишь девять, по-прежнему включая эту дуру.
И все же уцелевшие ориентиры в большинстве своем были хорошо заметны, почва оказалась не такой уж и плохой, постоянно подниматься им пришлось только в самом начале пути, а когда тропа исчезала, ее было нетрудно найти, ведь ее протоптали сотни ног.
В первое время это очень его беспокоило, но аджитары напомнили ему, что в конце концов это чей-то гекс и местное население вольно гулять где угодно.
Однако Трелиг встревожился еще больше. Они еще не видели и не слышали ни одного туземца. Это было довольно странно: на протяжении нескольких дней не встретить никого, кроме напуганных полярных зайцев и нескольких мелких зверьков, похожих на ласку.
Но ведь кто-то проложил эту тропу. Кто-то поддерживал ее в более или менее приличном состоянии. Кто-то ходил по ней.
Трелиг старательно изучал карты и фотографии, снятые сверху разведчиками себу. Он прекрасно знал, где находится, но отдавал себе полный отчет в том, что, если бы не птеродактили, он бы давно заблудился. Внутреннее горное кольцо, несколько более высокое, чем внешняя цепь, находилось прямо перед ним. А сразу же за тем обледенелым пиком, чуть выше, была расположена U-образная долина, где на краю обрыва косо лежала силовая установка.
На всякий случай они не станут заниматься этим сегодня, подумал Трелиг, Завтра днем, если ничего не случится.
– Ифрит! Мой полевой бинокль! – приказал Бен Юлин.
Корова открыла сумку и вынула оттуда то, что он просил.
– Пожалуйста, Хозяин.
Не произнеся ни слова, Бен взял бинокль и неторопливо приложил его к глазам.
Это был не простой бинокль: специальные линзы, компенсирующие бычью близорукость. В паре с темными противоснежными очками он обеспечивал необычайно четкую фокусировку.
– Какие-то проблемы? – прогудел за его спиной низкий голос.
Обернувшись, Бен увидел волосатый куст ростом со среднего дашина; у него не было ни глаз, ни ушей, ни каких-либо иных органов. На самом деле это удивительное существо являлось колонией, состоявшей из тридцати шести ламотиенов, приспособившейся к холоду и снегу.
– Эта хижина, – он показал вперед, – кажется мне подозрительной. Не желаю больше никаких фокусов вроде ложной тропы. Мы потеряли там двух коров. – Поскольку ни одна из них ему не принадлежала, он ничего не добавил.
– Не забывайте, что мы тоже потеряли трех братьев! – прервал его ламотиен. – Мы согласны, хижина выглядит странно. Но что в связи с этим следует предпринять?
Юлин с минуту подумал, пытаясь найти решение, которое исключало бы для него риск потерять свою благородную голову или собственность.
– Почему бы кому-нибудь из вас не сбегать туда? Стать белоснежными или какими-то иными и посмотреть, что там делается?
Ламотиену эта идея понравилась:
– Мы считаем, что надо отправить полярных зайцев.
Неожиданно куст частично распался на маленькие пушистые комки равной величины. Два из них спрыгнули на снег с правой стороны, два – с левой. Юлин с восхищением наблюдал за тем, как колония возвращает себе прежнюю форму и восстанавливается. Лохматое существо казалось теперь немного тоньше, но в остальном ничуть не изменилось.
Двое ламотиенов побежали рядом, на ходу сливаясь во что-то более крупное. То же самое сделала вторая пара. Медленно, словно ими управляли руки невидимого кукольника, они раздувались, изгибались и росли.
Через пару минут ламотиены превратились в двух полярных зайцев, которые немедленно помчались в сторону хижины. Куст застыл в ожидании: переводчиком владел лишь глава колонии, поэтому Юлин мог выслушать донесение не раньше, чем колония обретет прежнюю форму. У этих созданий не было голосовой связи, и его часто занимал вопрос – разговаривают ли ламотиены в момент воссоединения, становясь единым существом с общим мозгом, или нет. Он как-то раз уже спросил об этом, но ламотиен кратко посоветовал ему расслабиться. Вопрос так и остался невыясненным.
Меньше чем через десять минут зайцы вернулись. Они разделились и прыгнули обратно в лохматый куст. Минуту царило молчание. Глава колонии либо беседовал с разведчиками, либо впитывал их память.
