Завидев нас, секретарь мигом кинулся отворять эту дверь, с натугой провозглашая: – Князь кравенцовский Михаил Никитович Квасуров, княгиня сурожская Наталья Вениаминовна Шагирова – к князю Петру Тихоновичу Траханиотову!
И как он нас узнал? Ведь князь Петр не был предуведомлен о нашем визите. Его дыцар Лукьян, хоть и весьма тонко (с его точки зрения) справился с вербовкой князя Михаила в стан сторонников Траханиотова, но после того отправился вовсе не в Вышеград с докладом, а в другую сторону – в столь отдаленное имение Кевролевского княжества, что туда и прямой дороги не было – только в объезд через сурожские земли.
Имением тем владел престарелый лыцар Андрон Полуехтов. Сей лыцар по дряхлости в войско князя Петра взят не был, но зато должен был поставить тридцать пудов сала говяжьего (обязательно доброго и чистого), двести языков говяжьих же соленых, не менее трехсот кур сушеных (да чтоб петухов там не было), муки пшеничной – пятьдесят четвертей да гречишной крупы – столько ж, а гороху – тридцать четвертей, а уксуса – две бочки возовых, а… И как это все в голове лыцара Лукьяна помещалось? Так что известить о нашем приезде своего князя Стрешнев никак не мог. !
Но секретарь узнал нас, даже ни разу до того не видевши. Или по родовым цветам платья – квасуровским да шагиров-ским? Или мы уж больно приметными фигурами стали – такими, что не узнать нас невозможно? ский
И еще на одно обстоятельство обратила я внимание. Нас с Михаилом секретарь называл, поминая наши княжества, а Траханиотова просто – князь и князь. Ох, примеряет князь Петр на себя иной титул. Если не царов, то уж великокняжеточно
Войдя, мы обнаружили пожилого тучного мужчину, восседающего на чуть уменьшенной копии царова трона. И под точно таким же, как в кремлевских покоях, пышным малиновым балдахином. Скипетра с державой в его руках, правда, не было. Пока что.
И повел он себя менее важно, чем царово величие на уеди-ненции. Выждав приличествующее случаю мгновение, князь Петр поднялся с трона и, тяжело ступая по ковру сафьяновыми сапожками, сам двинулся нам навстречу. Не забыв раздвинуть губы в широкой, чуть не голливудской улыбке.
– Вот уж нечаянная радость! – воскликнул он, разводя руки для объятия.
В которое объятие Михаил и угодил с ходу.
– Рад, ох как рад! – приговаривал князь Петр, тиская моего неуверенно улыбающегося мужа и похлопывая его по спине. – Чего ж не предуведомил заранее? Я б за тобой свою дружину выслал, чтоб встретили как подобает, проводили с почетом к моей персоне!
Я наблюдала за Траханиотовым с некоторым удивлением– не за объятиями, а за мыслями. Похоже, это был очень прямолинейный человек. По крайней мере, его слова полностью совпадали с тем, что было в голове. Никакого второго плана, никаких осторожных размышлений – он произносил именно то, что думал. То есть он действительно был рад видеть Михаила и готов был оказать ему всевозможные почет и уважение – вплоть до торжественной встречи на въезде в город. Лишь на словах «к моей персоне» ладный строй его мыслей чуть дрогнул. Ибо не так он желал именоваться. Но более значительно. С прибавлением некоего титула, – а какого именно, этого князь Петр не представлял еще и сам.
– Лишний почет нам без надобности, – скромно заметил Михаил. – Супруга моя, княгиня Наталья Шатрова, не любит этого. – А, наслышан, наслышан! Хорошую жену ты взял за себя! – одобрительно глянул на меня князь Петр. – И князь Вениамин порадовался бы за вас, будь он жив! А знаете ли, княгиня, как батюшка ваш помер? И чьих рук это дело?
– Знаю, – не без удивления ответила я. Ну и тема для первого знакомства!
Однако уже через секунду я поняла, что разговор о смерти моего отца заведен неспроста. И что таким образом князь Петр, не любящий откладывать дело в долгий ящик, сразу начинает о главном.
– А знамо ли вам, княгиня, где сейчас убивец отца вашего? – гнул свою линию Траханиотов.
– Знамо. Давно истлел непохороненный и растащенный собаками.
– Как это? – недоуменно вскинулся князь Петр. – Жив твой вражина, лыцар Кавустов. И не только жив, но и взят с почетом в царово ополчение!
Налицо было недоразумение. Берясь меня агитировать за присоединение к его сторонникам, Траханиотов запамятовал подробности давнишнего убийства и все напутал.
– Георг Кавустов, конечно, мой враг, – поспешила я внести ясность. – Но моего отца убил не он, а его родной дядя. За что потом сам был убит Георгом.
Князь Петр остолбенел. Мало того что ему перечили, да еще кто перечил – баба! Пусть она хоть сто раз княгиня, но как может она мужику наперекор что-то своим поганым языком молоть, вздор всякий нести?
Его столбняк мог бы закончиться полным скандалом и разрывом так и не состоявшегося союза, но ситуацию, как всегда, смог разрядить Михаил.
– Повстречали мы, князь, по дороге сюда вашего лыцара Лукьяна Стрешнева. Долго говорили, и оказалось, что у Кра-венцовского княжества с Кевролевским общий обидчик. Который честь нам заслуженную не воздает, врагов наших привечает и, может статься, какие-то новые каверзы готовит. Так ли я понял лыцара, не ошибся ли?
Князь Петр приосанился, закивал со значением:
– Узнаю породу Квасуровых – на рассуждение бойких и на уразумение хватких! Все ты правильно понял, об этом обидчике и я хотел поговорить с тобой. Да вот супруга твоя… Женское ли это занятие – в степенных мужских беседах участие принимать? – Для какой-то супруги, князь, оно и лишнее было б, верно вы тут сказали! Но Наталья Шагирова – не только законная супруга моя. За ней ведь удельное княжество отцовское, которым она владеет по Прави – и божеской, и человеческой. За ней сила немалая – лыцарства сурожского, богатства пращурами накопленного, а кроме того – многой мудрости другой земли, из которой она вышла к нам. Немало уже и знатных подвигов за ней числится, совершенных здесь, в наших краях – слыхали, наверно, князь? Так что негоже нам в больших делах, которые, мнится мне, скоро грядут, мнения княгини не знать и не спрашивать. Нынче такая спесь дорого потом может стоить!
– Спесь, говоришь? – Князь Петр, набычившись, уставился на меня.
Потом махнул рукой, усмехнулся: – А может, ты и прав, князь. Про первую-то княгиню Ша-гирову много былин ходит. А вторая, только явилась, уже всякими сказаниями обросла. Я и сам вижу, что на язык она востра. А что до совета ее… Надо делать так, чтоб потом бабьего совета не просить, – вот как я понимаю. Не обижайтесь уж княгиня на старика, но что думаю – то и говорю!
«Это-то я как раз заметила!» чуть не ляпнула я, но вовремя сдержалась. Только глазки скромно потупила, чтоб князь Траханиотов не заметил в них насмешливого блеска.
