В 1981 году Ресслер вылетел в Орегон, чтобы помочь обвинению убедить губернатора отказаться от намерения санкционировать условно-досрочное освобождение Сэмпла. Аргумент сработал, но через десять лет преступник все же досрочно вышел из тюрьмы.
Безумен ли Сэмпл? Или на него нашло затмение, когда он кромсал двух женщин? Общепринято утверждать, что если человек совершил столь ужасную и извращенную вещь, он непременно «болен». Я с этим не спорю. Но понимал ли он, что поступает плохо? И, понимая это, сделал ли свой выбор? Эти вопросы представляются мне ключевыми.
Процесс над Артуром Шокроссом продолжался в рочестерском городском суде больше пяти недель. За это время обвинитель Сирагуза проявил в судебной психиатрии такие познания, которыми обладает не каждый врач. Заседание постоянно транслировалось по телевидению, и он стал настоящим местным героем. Когда прения сторон завершились, присяжным потребовалось меньше дня, чтобы вынести вердикт: виновен в убийстве второй степени по всем пунктам обвинения. Судья принял меры, чтобы Шокроссу не удалось повторить злодеяний, и приговорил к 250 годам тюремного заключения.
В этом деле проявился второй аспект защиты, построенной на доказательстве невменяемости подсудимого, - тот, о котором большинство людей не задумываются: она не слишком нравится присяжным и они не часто ей поддаются.
А не нравится она им, мне кажется, по двум причинам. Во-первых," из-за злоупотребления верой в то, что многочисленные убийцы испытывают столь сильную тягу совершить преступление, что у них просто нет другого выбора. К тому же не забывайте, что в присутствии полицейских в форме потребность убивать у серийных убийц моментально исчезает. Вторая причина того, что присяжные не идут на поводу у подобной защиты, носит более глубинный характер. Выслушав все юридические, психиатрические и академические аргументы и встав перед необходимостью определить судьбу подсудимого, присяжные инстинктивно чувствуют, что этот человек опасен. И что бы рассудочно ни думали честные мужчины и женщины из Милуоки о болезни или отсутствии таковой у Джеффри Дамера, они не склонны вручать его (а значит, и своё) будущее какому-нибудь медицинскому центру, поскольку не уверены в степени организации охраны и объективности суждений. И поэтому предпочитают тюрьму, где, как они полагают, за преступником, скорее всего, уследят.
Я вовсе не хочу утверждать, что психиатры и персонал медицинских исправительных учреждений спят и видят, чтобы отпустить опасного преступника на свободу, где он может причинить опять много зла. Но из опыта знаю, что они не видели и малой толики того, что приходилось нам, и поэтому сомневаюсь в их квалифицированном суждении. Даже если они обладают опытом судебной экспертизы, он почти всегда оказывается ограниченным какой-то одной сферой.
Одним из первых моих дел в качестве штатного специалиста по подготовке психологического портрета было убийство в собственном доме в Орегоне пожилой женщины Анны Берлине?. Местная полиция проконсультировалась по поводу типа НЕСУБА с клиническим психологом. На теле жертвы среди прочих виднелись четыре глубокие раны, нанесенные в область груди карандашом. Психолог провел беседы примерно с пятьюдесятью заключенными, получившими сроки за убийства. Большинство из них состоялись в тюрьме. И, опираясь на приобретенный опыт, предположил, что «неизвестный субъект», вероятно, бывший заключенный, возможно, торговец наркотиками. Потому что только в тюрьме остроотточенный карандаш считается смертоносным оружием. А на свободе, размышлял он, вряд ли кому-нибудь придет в голову нападать с карандашом. Но когда полиция связалась со мной, я высказал прямо противоположное мнение. Уязвимость жертвы, множественные раны, нападение среди белого дня и тот факт, что ничего из ценностей не пропало, - все указывало на неопытного юнца. Я не мог согласиться, что он заранее рассчитывал использовать в качестве орудия убийства карандаш. Просто тот оказался под рукой. Позже выяснилось, что убийца был шестнадцатилетним неопытным подростком, который заглянул в дом, чтобы собрать пожертвование на избирательную кампанию, в которой на самом деле не принимал участие.
Все на месте преступления свидетельствовало о том, что убийца - неуверенный в себе человек. Бывший заключенный в доме пожилой женщины чувствовал бы себя абсолютно спокойно. Полагаться же на единственную улику (как на негритянский волос в деле Фрэнсин Элвесон) - значит не замечать всей картины и позволить увести себя в противоположную от истины сторону.
Самый сложный вопрос, с которым сталкивается любой из нас: опасен ли сейчас или в будущем конкретный индивидуум. Психиатры зачастую ставят его по-другому: не представляют ли для него самого опасность другие.
Около 1986 года с ФБР связались по поводу катушки пленки, которая из Колорадо поступила в фотолабораторию для проявления. Пленка запечатлела мужчину лет под тридцать или слегка за тридцать, в камуфляжном костюме, который с ружьем в руках позировал на заднем борту своего джипа и демонстрировал всякого рода пытки и увечья, которым он подвергал куклу Барби. Закона он не нарушал, и я предположил, что у него нет криминального прошлого. Но в то же время предупредил, что кукла не долго будет удовлетворять его фантазиям, которые станут развиваться. Из фотографий явствовало, что развлечение имело для него большое значение. Я предложил последить за парнем и встретиться с ним, потому что он представлял собой потенциальную опасность. Не уверен, что каждый психиатр поступил бы так же.
Как бы ни странно звучала эта история, я могу вспомнить несколько «дел кукол Барби», в которых участвовали взрослые люди. Один субчик со Среднего Запада утыкивал булавками каждый квадратный дюйм куклы и оставлял ее на территории местной психиатрической лечебницы. Можно было подумать, Что речь шла о сатанинском культе, колдовстве или ведовстве, но дело было в другом. Кукле не присваивалось имя, которое бы указывало, что действие направлено против конкретного человека. Такие поступки характерны для садистски ориентированной личности, испытывающей проблемы с женщинами. Что еще мы могли бы сказать об этом человеке?
Возможно, он пробовал мучить мелких животных и делал это весьма регулярно. Не способен наладить отношения с людьми своего возраста: ни с мужчинами, ни с женщинами. Когда подрос, начал обижать детей слабее себя и издеваться над ними. Достиг или вскоре достигнет той ступени, когда забавы с куклой не смогут удовлетворить его фантазии. Можно было спорить, болен он или нет, но так или иначе опасен.
Когда могло реализоваться опасное поведение этого типа? Он был неудачником с комплексом неполноценности. Ему казалось, что все против него и никто не способен оценить его талантов. Как только побудительные стрессы окажутся невыносимыми, он сделает тот единственный шаг от фантазий к реальности. Но шаг этот не приведет от расчленения куклы к охоте на ровесника. Неизвестный будет гоняться за кем-нибудь слабее себя, младше, неудачливее. Потому что он трус. И не решится напасть на ровню. Но это не значит, что он примется убивать детей. Барби копирует взрослую, зрелую в половом отношении женщину, а не девочку. И каким бы извращением не страдал наш тип, он жаждет общения с развитой женщиной. Вот если бы он уродовал куклу, изображающую ребенка, мы столкнулись бы с иными проблемами.
