— О, Лэнт, мой верный друг, мой товарищ на всю жизнь. Это ты неверно изложил соглашение. Ты забыл о подаренных десяти баранах, которые ты предложил для великого пира в честь этого.
— О, Гортин, мой преданный брат, мой великодушный наперстник, я о них не забыл, — на само деле я просто о них не думал. — Такой пир устраиваете в честь тех богов, которые совершали небывалые чудеса.
— Лэнт, спутник моих детских лет, неужели я не заслужил такой чести?
— Ах, Гортин, мы не просто товарищи, мы вскормлены одной грудью. Я ни в чем не могу отказать тебе. Только попроси — и это твое. И я тебе предлагаю из-за безграничного влечения к тебе моего сердца шесть овец, которые твои люди могли бы пасти, как своих собственных.
— Но, Лэнт, прославленный мой Советник, мои люди не пастухи. Животные погибнут.
— Гортин, Гортин, мудрость твоя не преувеличение. Конечно же, мы не можем доверить овец неопытным пастухам. Ты выделишь троих молодых мужчин, чтобы те присматривали за ними. Мы будем держать твоих овец вместе с нашими и учить твоих людей пастушьему мастерству. А Шуга просветит их насчет нужных заклинаний.
— У меня нет лишних людей.
— Тогда — мальчишек. Мальчишки любят животных. Наши пастухи научат любых твоих трех мальчишек, как правильно ухаживать за овцами и не пасти их долго на одном месте.
— В костях овец много магии. Не оттуда ли так много могущества у твоего волшебника? Не от овец ли?
— Я не знаю источника могущества Шуги, — ответил я.
— Но ты прав, в овцах много магии.
— Тогда какую гарантию мы будем иметь, что вы не имеете намерения использовать эту магию против нас?
— Твоя деревня тоже не лишена могущества. Какую гарантию мы будем иметь, что вы не обратите против нас свою магию?
— У тебя есть свой волшебник, — возразил Гортин.
— У тебя есть тоже, — напомнил я.
— Да, это так, — согласился он.
На какое-то время наступило молчание.
— Надо решать, что с ними делать, пока они сами не решили, — сказал я. — Вражда между ними не предвещает ничего хорошего ни одной из деревень.
— Да, — кивнул он. — Обе деревни могут погибнуть.
— И большая часть окружающей местности тоже, — добавил я.
Гортин испуганно посмотрел на меня.
— Я уже говорил с Шугой, — заговорил я быстро. — Я знаю, что теперь он замышляет нападение на Пурпурного. Правда, не обошлось без уговоров. Но я убедил Шугу, что для нас это достаточно важно, а для того, чтобы нам здесь поселиться, ему необходимо принести клятву перемирия с Пурпурным. Важно, конечно, что он, да и все мы хотели бы получить какие-то гарантии от Пурпурного.
— Хорошо, — согласился Гортин, — но говорить за Пурпурного я не могу. Никто не может говорить за Пурпурного. Это право прежде всего самого Пурпурного. Честно говоря, мне совершенно не нравится, если по соседству окажутся два враждующих между собой волшебника. Даже наличие одного такого волшебника, как этот, мне не нравится. Говоря между нами, между мной и Пурпурным любви мало. Мы с Деромом были хорошими друзьями. Сила Дерома поддерживала меня, как Главу, но с тех пор, как его сменил Пурпурный, он ничего для меня не сделал.
— Хм-м, — задумчиво протянул я. — Разве не говорится, что там, где появилось двое волшебников, очень скоро остается один.
Гортин кивнул.
— В нашем районе не так уж много магии. Для одного волшебника ее достаточно, но для двоих… И один из них неизбежно должен умереть.
— Я знаю Шугу. Он давно думает об этом.
— И я тоже. Даже если наши волшебники принесут клятву перемирия, положение все равно останется очень непрочным. Долго это не продлится.
Я кивнул. Тут он, конечно, был прав.
— Но, может быть, это даст нам возможность продержаться некоторое время. До тех пор, пока океан не уйдет.
А тогда что? Тебе нужно постоянное место для деревни. Мне нужен постоянный волшебник.
— Пурпурный намерен вас покинуть?
— Он говорит об этом с самого начала. С того самого дня, когда свалился на нас с неба. Пока что волею обстоятельств он был вынужден оставаться — как и вы. Но если подвернется случай, многие в нашей деревне только были бы рады ускорить его уход.
— Можно подумать, ты был бы доволен, если бы Пурпурного не стало?
— Конечно. Мне не следовало говорить об этом, — согласился Гортин. — Глава деревни не должен вмешиваться в дела своего волшебника. Но, если между нашими двумя волшебниками все же состоится дуэль, я не буду особенно разочарован, если Пурпурный ее проиграет.
— Но ты говорил, что не хочешь дуэли?
— Конечно же, не хочу. Я, если совершенно честно, Лэнт, предпочел бы, чтобы он ушел, по собственной воле. И по возможности без эксцессов. Но, если понадобится, я не буду против насильственного его выдворения.
— Я тебя понимаю, — сказал я.
Пурпурный не помогал Горгону, как это должен был делать любой волшебник. Горгону хотелось, чтобы тот ушел. Лучше совсем без волшебника, чем плохой волшебник. Это было мне понятно.
— Знаешь, Гортин, если найдется какой-нибудь способ выжить Пурпурного из деревни, то мы тебе в этом поможем.
— И замените его Шугой?
— Ну… — осторожно произнес я. — Тебе бы этого хотелось?
Мне, например, вовсе не улыбалось отдать Шугу в другую деревню.
— Определенно нет, — ответил он.
— Ну и прекрасно. Тогда Шуга останется у нас.
— Но, Лэнт, — напомнил Гортин. — Я, конечно же, хочу избавиться от Пурпурного. Но не ценой разорения этой земли. Мне вовсе не улыбается становиться переселенцем, вроде тебя.
— Хм-м, — пробормотал я задумчиво. — Это делает проблему значительно более сложной. Но давай все по порядку. Для начала обезопасим себя от наших волшебников клятвой перемирия. Это даст Шуге возможность освоиться с местными заклинаниями.
— Это будет не сложно, — согласился Гортин. — Большая часть магических устройств погибла тогда же, когда умер Дером. Уцелело немного, а Пурпурный ни одного из них не восстановил.
— Шуга сможет это сделать, — энергично заявил я. — Он знает все сто одиннадцать деревенских заклинаний.
— Это хорошо. Нам может быть от них большая польза. Ты, например, заметил, что многие деревья пустуют. Часть наших жителей убежала после появления Пурпурного. Они боятся жить в деревне с ненормальным волшебником.
— Я их понимаю, — сказал я.
— Конечно, конечно, деревенский Глава всегда сочувствует людским бедам.
— Тогда ты должен считаться одним из лучших.
— И ты тоже, Лэнт. Ты подлинный светоч веры.
— О, Гортин, я лишь тень на фоне твоей яркости.
