- Фелея теряет терпение, и мое время тает.
Затем она повернулась к Сэрелу и, казалось, всматривалась в его ничего не выражающие глаза, но Байдевин видел, что ее взгляд уже повернулся внутрь себя, и он попытался соприкоснуться с ее разумом, полный решимости быть рядом с ней, в какое бы далекое путешествие она ни направилась.
Но разум Нориссы ускользал от него. Она не отталкивала его, как в прошлый раз, она просто уходила куда-то в неведомые глубины пространства, куда он не мог за ней последовать. Вытянув перед собой руки ладонями вверх, она уходила все глубже внутрь себя. Байдевин почувствовал, как она удаляется, почувствовал колотье в позвоночнике, свидетельствующее о том, что в действие вступают магические силы. Удивленные взгляды остальных подсказали ему, что и они почувствовали присутствие волшебной силы.
Пол снова задрожал, и Норисса покачнулась. Бремет и Норвик бросились было вперед, чтобы поддержать ее, но Байдевин крикнул:
- Не трогайте! Что бы ни происходило, мы не должны вмешиваться!
Вибрации пола прекратились, но Норисса продолжала раскачиваться, повинуясь ритму неслышного биения. Комната осветилась мягким желтым светом, который быстро сгустился до тепло-золотистого сияния. Вокруг Нориссы заблистали сверкающие искры, дождем опадающие к ее ногам, и Байдевин резко передернул плечами, стараясь прогнать пробежавшие по спине мурашки. Магия сгустилась вокруг него до такой степени, что на руках его зашевелились волосы, а под языком появился острый кисло-металлический привкус. Единственными звуками, которые нарушали абсолютную тишину, были хриплые вздохи его товарищей.
Временами Нориссу скрывало некое подобие золотого свечения, которое доставило их сюда прямо с поля битвы. Окруженная переплетением магических сил, Норисса приподнялась в воздух, поддерживаемая дуновением волшебного ветра. Ее юбки колыхались, а пряди черных волос поднялись вверх, смешиваясь с золотым сиянием. Яркий свет пронизывал все ее тело и яркими лучами изливался из ладоней.
При первой же вспышке света остальные отступили от Нориссы, но Байдевин оставался стоять подле нее, словно пригвожденный к полу. Тишина волнами накатывалась на него. Влияние ее магии притягивало гнома, сущность ее магии отталкивала, не подпускала его близко. Байдевин поднял руки, чтобы защититься от ослепительного сверкания. В самой его глубине Норисса казалась всего лишь темной тенью. Когда Байдевину уже начало казаться, что ужасное давление вот-вот отшвырнет его прочь, он услышал резкий, как удар бича, щелчок и грозный рев гонимой богами бури.
Паутина света превратилась в колонну из расплавленного золота, сияние, источаемое руками Нориссы, упало на Сэрела, а с него перекинулось на правую шеренгу солдат. В воздухе раздался треск, желтый свет, окаймленный голубым, перебегал с шеренги на шеренгу, от человека к человеку, направляясь в глубину пещеры. В этом свете черты лиц задвигались, теряя свое каменное единообразие и неподвижность. По рядам прошелестел порыв ветра, сопровождаемый звуками, похожими на приглушенные голоса. Лицо Сэрела смягчилось, на щеках появился бледный румянец пробужденной жизни. Легкий ветерок, похожий на дыхание, рассеял облака света над войском и унес их остатки в глубь горы. Раздался дружный вздох, и последние воины Сайдры встали перед ними во плоти.
От напряжения Норисса зашаталась, и Бремет, бросившись к ней, схватил ее в объятья. Байдевину оставалось только подальше спрятать ту боль, которую он ощутил при виде Нориссы, прижавшейся к широкой груди гиганта. Затем все его внимание было отдано солдатам, которые зашевелились, неловко разминая затекшие ноги.
Сэрел шагнул вперед. Его светло-карие глаза с беспокойством метались по лицам стоящих перед ним людей. Боср выступил вперед и обнял старого друга.
- Сэрел! Брат мой! Ты нисколько не изменился за все эти годы!
На лице Сэрела появилось удивленное выражение, молча он разглядывал печать лет на лице своего друга.
- Годы? - прошептал он, снова обводя взглядом стоящих перед ним. На лице Бремета его взгляд задержался, потом он посмотрел на Нориссу и сделал шаг по направлению к ней. На лице его отразились печаль и горечь понимания. - Годы... - прошептал он опять. Затем, наполовину вынув из ножен меч, он обратил его рукоять к Нориссе. - Моя королева! - воскликнул он, падая на одно колено.
В его голосе Байдевин услышал и муку, и радость.
Ропот голосов более чем двухсот человек доносился из главной пещеры едва слышным бормотанием. Байдевин протиснулся мимо Бремета в узкое пространство возле кровати, на которой сидела Норисса. Ее лицо было бледным, спиной она опиралась на кипу темных мехов.
После того как Сэрел принес молодой королеве клятву верности, все воинство по очереди приближалось к ней, чтобы приветствовать новую владычицу Сайдры. Старые воины сожалели о гибели ее матери и приветствовали ее. Все были рады своему пробуждению. Сэрел и Бремет обнялись, не сдержав радостных восклицаний. Медвин и Боср обходили разбуженных воинов, то и дело приветствуя старых знакомых. Норисса оставалась среди них все утро, сидя на маленьком походном кресле, укрытом меховым пологом. Она улыбалась и разговаривала с каждым, кто подходил поклясться ей в верности, но лицо ее выдавало ее усталость. Байдевин заметил, что она все чаще вздрагивает, словно от холода, несмотря на теплый мех и жар, который исходит от алтаря. Через некоторое время усталость взяла свое, и Бремет помог ей перебраться на кровать в ее комнате.
Норисса сидела на кровати, сжимая в руке несколько старых пергаментов, которые она достала из ларца подле кровати, потягивая вино, в которое Медвин добавил какую-то из своих трав. Пока Медвин с Иллой ухаживали за ней, Бремет бесцельно торчал у дверей, время от времени улыбаясь.
Посовещавшись вполголоса с Нориссой, Медвин собрался уходить. Заметив это, Бремет вышел впереди него, и Байдевин тоже поднялся. Норисса положила руку ему на плечо.
- Останься со мной на минутку, Байдевин.
При этих словах Илла посмотрела на гнома, но ничего не сказала. С выражением легкого неодобрения на лице она тоже вышла за дверь; было слышно, как она возится в своей комнатке-прихожей, потом все стихло.
- Присядь со мной, - голос Нориссы был чуть громче тихого шепота.
Байдевин поспешно схватил низенький табурет и придвинул его вплотную к кровати. К тому моменту, как он уселся, Норисса уже вытянулась на постели, прикрыв глаза, ее дыхание было медленным и неглубоким. Байдевин медлил, полагая, что Норисса уснула, и не желая разбудить ее своим уходом. Он был рад возможности побыть рядом с ней, когда никто другой не требовал ежеминутно ее внимания. Это был редкий шанс просто насладиться видом ее лица.
