Гораций с горечью подумал, что никогда больше не поболтает с друзьями, не увидит жены, не позабавиться с виртуальщицами, не проиграется, не получит, не возьмет… Острая, колющая, жгучая боль пронзила его грудь. Если бы мог, Гораций бы вскрикнул, так невыносимо была она. Тут же стальная игла впилась в его тело, заглушая физическую боль. Она оставила нетронутой боль где-то глубже, в душе, в самом центре его сознания. Гораций страдал. Если бы он верил в силу бога, то отчаянно бы молился, ища защиты и раскаиваясь в собственной беспечности.
Засыпал Гораций в тревожном волнении, после двух укусов стальной иглы. «Подключат или нет? подключат или нет?…» – вертелось в его голове. Он очень хотел вернуться домой.
Восьмой день после окончания боя
Гораций спал тревожно. Впервые, за время пребывания в реальности он видел сон. Забытые ощущения из прошлого вернулись к Горацию в виде собственных, а не транслируемых ему по ночам Пространством, образов. Всё, что беспокоило Горация, все его тревоги, волнения, страхи, всплыли в этих ужасных полуобморочных видениях. Горацию снилось, что Пространство не пускает его. Стоя перед огромными, двухстворчатыми дверьми, Гораций каким-то образом почувствовал, что именно через них он сможет вернуться в Пространство. Именно эти громадные врата пропускали людей в тот светлый, прекрасный, иллюзорный мир, ставший раем для всех нынеживущих. И вот, когда толстые створки дверей начинают приоткрываться, когда Гораций, ликуя и радуясь своему долгожданному возвращению, уже делает первый шаг навстречу распахивающемуся Пространству, двери резко захлопываются, да ещё так плотно, что становятся уже не дверьми, а одной сплошной стеной, полностью отгораживающий Горация от всего остального мира. Растерянный, ненужный и забытый, Гораций с волнением ощупывает стену ища в ней хоть маленькую трещинку, хотя бы мельчайшую лазейку, хоть что-нибудь похожее на стык увиденных им прежде дверей. Однако стена глуха, холодна и неприступна. Она надежно скрывает от Горация его дом, его Пространство, его привычный мир. Гораций брел вдоль бесконечной стены на коротеньких, нелепых ножках своего нового неуклюжего серого тела, с ощущением величайшей безысходности, не надеясь уже отыскать желанную дверь, а невидимый голос с небес допекал его своими вопросами: «Зачем нам пускать тебя обратно в Пространство? Для чего ты нужен Пространству? Ты можешь доказать, что был полезен? Что ты можешь? В Пространстве есть хоть один человек, которому ты нужен?». Гораций молчал. Ему нечего было ответить, он безнадежно брел дальше. Он видел, как один за другим исчезали ярлыки с его рабочего стола, как стирались портреты его контактов, как удалялись все нужные ему программы, как исчезало всё то, что было ему дорого. Пропадало всё, что было так нужно, так важно, так необходимо и Горацию ничего не мог с этим сделать. Он возвращался к тому белому, чистому листу, с которого начиналась когда-то его жизнь. На этом листе виделось только одно – серое одутловатое тело Горация, с маленькими, заплывшими глазками и цепкими руками. Гораций открыл глаза. Перед ним было его отражение.
Это было ужасно. Начинался новый день в реальности. Ничто не изменилось.
«Пространство, где ты?» – взвыл Гораций. – «Вернись!».
Но вместо ответа желтоглазый робот, как всегда появившись точно в срок, плюхнул серое тело Горация лицом вниз.
Ужасные предчувствия мучили Горация. Они тревожили его ум, не оставляя сил спокойному ожиданию. С напряжением Гораций смотрел прямо перед собой и не видел того, что твориться за его спиной. А там уже трудились работяги-роботы. Первым, что почувствовал Гораций, было ощущение того, что он уже больше не лежит, а твердо и ровно стоит на своих ногах. Вторым вернулся слух. Гораций услышал звук Пространства! Он никогда раньше не замечал, что Пространство само по себе звучит. Тончайшее переплетение мелодий, отдаленных голосов и еле уловимых позывных – это был звук Пространства!
Сердце Горация ликовало! Он возвращался домой! Горацию захотелось остановить дыхание, зажмуриться, притаиться, замереть, чтобы только не спугнуть это робкое, нетвердое ощущение отворяющихся для него дверей в Пространство. Гораций боялся, что одно его неосторожное движение, один торопливый шаг, и они захлопнутся для него навсегда. С замиранием сердца Гораций ждал.
Последним у Горация восстановилось зрение. Когда он увидел стены своего дома, когда перед его глазами засветились знакомые ярлыки программ и портреты друзей, он готов был кричать от радости. И он крикнул. Его голос, бешеным приступом буйного неистовства вырвался из груди и размашисто прокатился по окружающему миру. Гораций был дома, его вернули!
Внешний вид его квартиры изменился. По расположению дверей, вспомогательных элементов, предметов интерьера и вещей, Гораций понял, что в его отсутствие ему установили операционную систему «Дорз». Под его ногами светилась до боли знакомая кнопка «Пуск». Гораций устало опустился в кресло. Произошедшие с его домом изменения означали только одно – алливийцы проиграли. Теперь в Пространстве существовала только одна операционная система. Она была насильно установлена всем, потерпевшим поражение в Великом бою.
Но, ничто не могло омрачить радости Горация. Он был дома! Пространство впустило его обратно! Жизнь продолжалась.
Гораций с помощью удаленного вида посмотрел на себя. Он увидел своё привычное стройное виртуальное тело, своё мужественное лицо, тугие мускулы, крепкие ноги. Всё было, как раньше. Гораций прошелся, присел, прыгнул, повернулся, встал. Все движения давались ему легко. Он снова был тем прежним Горацием, который мог двигаться, слышать, говорить. Радости Горация не было предела! Всё больше поддаваясь нахлынувшему на него ощущению счастья, он как ребенок, бросился, хлопая дверьми, носиться по окружающему его Пространству. Ноги сами несли его куда-то вперед, он пролетал сквозь распахнутые двери, попадал всё в новые уголки Пространства, останавливался, бежал снова влево, вправо, вверх, вниз. Он был счастлив, он вернулся!
Вволю насладившись собственным кратковременным безумием, Гораций возвратился домой. Всё было как прежде, только странное тревожное чувство, зародившееся у Горация ещё там, в реальности, всё больше гложило его теперь. Оно разрасталось, не давая беззаботной радости полностью овладеть всем его существом. Гораций чувствовал, что стал другим. Теперь он знал, кто он на самом деле.
Всё это, его тело, его дом, всё, что было вокруг, было ненастоящим, стало чужим. Оно было выдумано, иллюзорно и зыбко. Всё это могло исчезнуть, повинуясь чужому желанию, в один момент. Гораций теперь знал, что на самом деле его ждут не жизнь и не смерть. Горация терзал страх. Что теперь будет с ним? Что будет со всеми ними дальше? Чего ждать от будущего? Что делать? А вдруг Пространство когда-нибудь пропадет, даст сбой, обрушится, сгинет. Что будет, если кому-нибудь из Создателей вздумается убрать отсюда тех, кто будет не угоден? Ведь это уже произошло один раз. Пусть после предупреждения, пусть всего на семь дней, но ведь это случилось. Горацию стало страшно. Ему хотелось спрятаться, забиться в угол, стать невидимым для всех, но в его дверь уже стучали.
