Глава 1
— Он вообще живой?
Голос донесся издалека. Миха хотел было открыть рот, сказать, что он определенно живой, но оказалось, что говорить слишком больно.
И дышать.
Боль накатывала волнами, то погребая, почти лишая сознания, то отступая, позволяя сделать очередной вымученный вдох.
— Обижаете, господин! — этот голос был сиплым.
И Михе он не понравился.
Категорически. Как и то, что губы он все же разомкнул, но из горла вырвался лишь клекочущий звук. То ли стон, то ли крик.
— Он дышит, — в грудь ткнулось что-то острое, заставив тело вздрогнуть. А следом снова пришла боль. — Конечно, сейчас он выглядит несколько непрезентабельно, но вы должны понимать, что завершается лишь первая стадия обработки.
Какой?
Как он вообще… кто он вообще?
Миха.
Слово засело занозой в воспаленном мозгу. И Миха уцепился за него, как и за искру сознания, что грозило оборваться.
— Однако прошу обратить внимание, — голос сместился, и теперь говоривший стоял за головой Михи.
Дотянуться бы до глотки.
Зачем?
Чтобы выдрать. Миха даже представил, как когти пробивают мягкую кожу урода, разрывают тонкие стенки сосудов, и как выплескивает такая горячая сладкая кровь.
— В качестве основы мы взяли молодого вилколакиса.
Палка вновь ткнула в грудь, и от легкого прикосновения её все тело будто током тряхнуло.
Током?
Что такое ток?
— Он был здоров. Крепок. И еще не утратил гибкости ни телесной, ни разума. Вместе с тем энергетические его каналы достигли высшей точки развития, а это в свою очередь значительно облегчит процесс трансформации. И гарантирует возникновение прочной, я бы сказал даже, неразрушимой связи с хозяином.
Хозяин?
У Михи нет хозяина! Миха сам по себе! Он хотел было сказать, но снова только и сумел, что заскулить, причем на редкость жалобно.
— Он нас слышит?
— Несомненно. Первая стадия довольно болезненна, поэтому изначально мы погружаем объект в сон. Однако на завершающем этапе сознание необходимо вернуть, во многом благодаря этому и достигается вся полнота преображения. Если же, поддавшись ложному милосердию, и дальше держать разум в состоянии сна, он по пробуждении просто не справится с обновленным телом.
Не надо Михе обновленного тела! Отпустите!
Он… он что? Он где?
Он вообще не понимает. Ничего не понимает. И ничего не помнит, кроме того, что его зовут Миха, и еще что этому сиплому ублюдку надо вырвать глотку.
Потом. Когда Миха сумеет пошевелиться.
— Что ж, будем надеяться, он выживет.
— Не сомневайтесь, господин, — теперь в голосе послышалось эхо обиды. — Кризис уже миновал, и можно со всей определенностью сказать, что первая стадия подходит к завершению.
— И что вы сделали?
— Как и договаривались, — треклятая палка ткнулась куда-то под колено. — Внесли изменения в структуру мышечных волокон, приблизив оное к строению мышц степных арахнид.
Это ненормально.
Определенно. Совершенно напрочь ненормально. И стало быть он, Миха, свихнулся? Или спит? Мысль была настолько спасительной, что Миха поспешно уцепился за неё. Но потом подумал, что во сне он не испытывал бы боли.
А боль была.
Он даже научился различать её.
— Уплотнили костную ткань, придав ей толику каменной прочности троллей. Для этого и нужен был костный мозг одной из горных тварей.
— Надеюсь, оно того стоило, — проворчал первый.
Миха решил, что в болезненном его бреду он назовет первого Первым. Это было логично.
— Стоило. Вот, попробуйте.
— То есть?
— Попытайтесь отрубить ему ногу.
— Сейчас?
Сейчас? Миха взвыл бы и дернулся даже. Попытался. Но оказалось, что не способен пошевелиться. И вовсе не из-за недостатка сил. Что-то надежно удерживало его на поверхности.
Не важно. Главное, и сползти-то с этой поверхности не выйдет.
— Не стоит опасаться, объект хорошо зафиксирован.
— И все-таки это как-то чересчур, что ли…
— Отнюдь. Позвольте, я продемонстрирую, заодно и получите возможность оценить его способности к регенерации.
Миха взвыл.
И захлебнулся криком, ибо боль и без того казавшаяся невыносимой, превысила всякий предел. Он, Миха, просто-напросто сгорал в этой боли, что сконцентрировалась где-то там, где в теории должна была быть нога.
— Посмотрите. Рассечена плоть и мягкие ткани, сосуды, нервы, а вот кость не пострадала. И даже если…
Боли стало еще больше.
Куда уж больше?
Миха не станет рвать сиплому глотку, нет. Он убьет его медленно. Заставив пережить все то же, что пережил он.
— Если плеснуть на рану кислотой или любым иным веществом, вызывающим ожоги, его регенерация с этим справится.
— Ему больно. Мне так кажется.
— Издержки процесса. Сейчас его нервная система пытается освоить измененное тело. Да и для управления им мы были вынуждены увеличить количество нервных отростков. И пока не завершиться процесс калибровки, он будет воспринимать происходящее вокруг довольно остро. Взгляните, от раны не осталось и следа.
— Удивительно!
Тварь! Скотина. Дайте только выбраться. Миха выберется.
Обязательно.
— К слову, кожа его тоже отличается повышенной плотностью. К сожалению, нам пришлось купировать родовую способность по переходу в боевую форму, но кое-какие полезные особенности вида удалось сохранить. В случае повышенной опасности кожа его будет уплотняться, превращаясь в подобие чешуи. Вот здесь, на плече, островок. Не волнуйтесь, это тоже не будет бросаться в глаза. Возможно, визуально он будет казаться несколько более смуглым, но это легко будет объяснить происхождением.
— Что еще?
— Еще… пожалуй, нам удалось сделать его иммунным к подавляющему большинству ядов. Да, в случае отравления боеспособность образца упадет, но здесь уж ничего не поделаешь. Что касается энергетических воздействий, то вновь же, мы попытались снизить порог восприятия, но насколько удалось, сказать сложно. Здесь многое связано с внутренней гармонизацией структуры, а без энергетических потоков добиться её просто-напросто невозможно! Вы же понимаете, что подобное искусственное
