Алексей Вязовский, Сергей Линник
Пятнадцать ножевых
Глава 1
Нормальность - это асфальтированное шоссе.
Ехать удобно, но цветы не растут.
Ван Гог
В лифте играла приятная музыка. Такая, специально для таких мест написанная — послушал, и забыл. И пахло... м... чем-то цветочным. Я посмотрел в зеркало, охранники отвели глаза. Оно и ясно — когда у хозяев случается обострение, обслуге не позавидуешь. Может прилететь. Причем как от больных, так и от здоровых. От последних даже быстрее.
—Анатольич! — к моему уху наклонился Цыган — чернявый, остроносый фельдшер нашей психиатрической бригады. — А кучеряво тут живут. Лифт в частном доме!
— Это же Рублевка, — философски пожал плечами я. Тут и пятиэтажные дворцы — не редкость. Двери лифта распахнулись, старший охранник кивнул нам в сторону мраморного коридора. Как будто тут было куда еще идти. Ан... нет. Коридор задвоился, пошли какие-то комнаты, залы — потеряться тут, как два пальца обоссать.
— А если он буйный? — Цыган все никак не успокаивался
— Тогда мы его попытаемся уболтать. А если не получится — вы с Ефимом его по моей команде схватите и зафиксируете его. Сделаем инъекцию и увезем в стационар.
— Прямо как на тренировке?
— Прямо как на тренировке
Я посмотрел на здоровяка, что шел рядом со мной. Ефим был спокоен как танк, меланхолично жевал жвачку. Это Цыган у нас новенький. А с Ефимом мы в частной психиатрической бригаде за последние пару лет пуд соли съели. Чего только не видели. И самоубийц, и клиентов в психозе. Вспомнишь — вздрогнешь. Если с непривычки. А так — работа, не хуже других.
Охранники нас завели в роскошный зал, полный зеркал и статуй, по которому словно лев в клетке металась женщина в шелковом халате. Ее молодость была давно в прошлом, но лицо было вылеплено пластическими будьте нате. Отрезанный нос, губы-вареники, натянутые скулы. Блондинка заметив нас, тут же закричала пропитым хриплым голосом:
— Ну сколько вас ждать можно?! Ваденька умирает!
— Ехали со всей возможной скоростью, — дипломатично ответил я, осматриваясь. Кричащая роскошь. Именно так можно охарактеризовать местный дизайн. И это было слегка удивительно. Последние годы рублевские жители отошли от стиля «дорохо-бохато». Бал правил минимализм, технологичность. А тут золотая лепнина, какие-то огромные хрустальные люстры-пылесборники.
— Пойдемте скорее! Сыну очень-очень плохо, — блондинка быстрым шагом повела нас в комнату Ваденьки, попутно путанно рассказывая о его состоянии. Чудить он начал еще вчера вечером. Сначала ловил каких-то невидимых мух, потом разбил зеркало — заявил, что из-за него за ним следят.
— У специалистов наблюдались ранее? — я начал собирать информацию.
— Никогда! У нас очень здоровый мальчик!
— Почему сразу не вызвали бригаду?
— У меня был прием в Барвиха Лакшери Вилладж. А Петенька сказал, что все уладит.
Тут я напрягся.
— Что значит, уладит? И кто такой Петенька?
— Петр Алексеевич — это мой третий муж. Он дал Ваденьке что-то и тот успокоился.
— Что «что-то»?!
Из меня чуть не выскочил заковыристый мат. В таких случаях, самолечение — это самое дерьмовое, что можно придумать. Если это острый психоз — то и обострить можно, а если веществ набрался — вообще неизвестно, как одна дрянь с другой в сочетании сработает.
Доплутали наконец-то по этим лабиринтам до пункта назначения, зашли в комнату. С первого взгляда стало понятно — тут не психиатрия, а наркология. «Мальчик» был двухметровым, здоровым амбалом с шальными глазами. Парень явно набрался какой-то синтетики выше крыши, вот ее и смыло. Напуган, дезориентирован, зрачки расширены. Не понимает, где находится. Представляете, каково оно — каждую секунду узнавать заново, что ты не знаешь, где оказался и кто все эти люди вокруг. Или не люди. На измене пацан, сразу видно.
— Извините, как к вам обращаться? — спросил я хозяйку. А то сначала не познакомились, а потом она сразу беседу увела в сторону, момент представления друг другу пропустили. К тому же у нее бейджика с ФИО и фотографией не наблюдается.
— Лариса Матвеевна! — высокомерно произнесла она. Ну да, как еще к обслуге обращаться.
— Вы выйдите, пожалуйста, Лариса Матвеевна, а я с Вадимом побеседовать попытаюсь. Опять же, осмотреть его надо.
— Вы меня что, в моем доме выгоняете? Да..., — тут она вспомнила, наверное, что мы всё же не ее работники, и остаток фразы уже спокойнее выдавила из себя: — Я никуда не пойду.
Я даже плечами пожимать не стал. Оно мне надо? Пусть стоит. Жаль, конечно, что она своей задницей дверной проем перекрыла, случись чего, моим орлам обходить ее придется. Они и попытались, но куда там. С ними она и разговаривать не стала, шикнула только. Ладно, потом попрошу пустить, не буду обострять.
Попытка побеседовать с парнем ни к чему не привела — слишком уж глубоко он погрузился в свой кошмар и на все вопросы только удивленно хлопал глазами, испуганно озирался по сторонам.
Я оглянулся на мамашу:
— Надо в наркологию везти, он явно наелся какой-то дряни. Зрачки расширены, да и психотические симптомы...
— Дома лечите! — заявила Лариса Матвеевна. — Я вам деньги плачу.
— Деньги здесь не помогут, — отрезал я. — Дома не получится.
— Да вы что? А потом на учет поставят, пятно на всю жизнь! Только дома!
— Стационар анонимный, — спокойно объяснил я, но внутренне уже кипел. — Никто вашего Вадима ни на какой учет ставить не будет. Полежит пару дней, поставят капельницу, организм почистят от того, что там оказалось, и домой. Определят заодно, что там ему в организм случайно попало.
— Я даже не знаю, — засомневалась мамаша. — Может...
— Дома — никак, — повторил я. — Давайте, собираемся и едем. Поверьте, так лучше будет для него же. Сейчас вот давление измерим... — я потянулся к парню, собираясь подтянуть рукав футболки вверх. Парень испуганно вздрогнул.
— Нет, я сказала! — дамочка почему-то начала визжать. — Вызовите мне других специалистов! Только дома! Пришлют извозчиков, хрен знает что, а не врачи!
— Сейчас я позвоню, и вы поговорите с моим нача...
— Я уже сама сейчас буду звонить! Я выясню, почему мне за мои деньги коновалов прислали! — лицо у хозяйки сильно покраснело, как бы потом не пришлось еще ей помощь оказывать.
Она вытащила телефон, конечно же, в золотом корпусе, с гербом на задней крышке, начала тыкать ногтем в экран. Фельдшера мои, увидев образовавшуюся щель в дверном проеме, попытались проникнуть поближе ко мне — всё же клиент здесь, так что надо быть рядом на всякий случай. Но и охрана не зевала, и, решив, что происходит покушение на крепкий тыл Ларисы Матвеевны, фельдшеров оттеснили весьма грубо. Цыган даже начал возмущаться. Вот же... понаберут по объявлению... Нельзя на вызове ни с кем ругаться, даже с охранниками. Молчи в тряпочку и не высовывайся. Иной раз, конечно, хочется сказать всю правду в кратком изложении, но слишком уж хороша зарплата. За такую хамство и потерпеть можно. Недолго правда.
За всеми этими перебранками я на какую-то секунду отвлекся от главного персонажа. Как оказалось, совершенно зря. Потому что мне в поясницу, прямо в правую почку, вдруг воткнулось что-то очень неприятное и болезненное, тут же покинувшее мой организм. Но только для того, чтобы воткнуться снова. И снова. Откуда нож? Не было же рядом ничего похожего!
— Ах, ты сука! — я закричал, разворачиваясь и тут же получил нож в бок, в грудь. Парень меня «шил» будто швея.
Время затормозилось, словно в кино. Медленно открывала рот Лариса Матвеевна, отлетал в сторону ее расфуфыренный телефон, выбитый из рук Фимой. Мой фельдшер с лицом разъяренного быка толкал в сторону хозяйку, а из-за его плеча выглядывали удивленные рожи охранников.
