Самый лучший пионер: Том второй
Глава 1
— Сама расскажу! — прошипела мама на КГБшника и поджала губы, собираясь с духом.
Я терпеливо ждал.
— Я тебе врала! — наконец решилась родительница.
— Уверен, что ты это делала только из любви и заботы, поэтому сильно обижаться не буду! Но с тебя — торт «Зебра»!
— Электроник ты мой бронированный! — всхлипнула мама и прижала меня к себе.
— Можете, пожалуйста, выйти на пару минут? — попросил я сотрудника, стремительно осознавая всю прелесть ситуации. — Мы поговорим, и я лично вас впущу, хорошо?
Мужик с явным облегчением на роже кивнул и вышел в подъезд, пару раз качнул дверью туда-сюда, задумчиво хмыкнул и захлопнул.
— В следующий раз со сварщиками придет, дверь спиливать! — протянув руку, вытер маме слезинку. — Так что там у нас за враки?
— Андропов — твой дедушка!
Кто мог ожидать такого поворота? Я? Ой, да бросьте!
— Который начальник вот того мужика? — на всякий случай уточнил я, указав на дверь.
— Он, — всхлипнула мама.
— И зачем он засланца прислал?
— Хочет с тобой познакомиться, — снова не удивила родительница.
— А раньше, значит, не хотел? — спросил я.
— Раньше не хотел, — уныло подтвердила она. — И это — правда! Я решила, что тебе лучше не знать, от него тебе будут одни проблемы!
— Ну пока проблем не было, а значит, если сильно не распространяться, их и не возникнет. Мы же без него прекрасно справлялись… Без него же?
— Без него! — твердо кивнула мама. — Ты все сделал сам!
Ой с натяжкой «сам», но не нудеть же сейчас.
— Значит — и дальше нам от него ничего не надо. Нет авансов — нет спроса. Мешать он нам точно не станет — ну зачем ему? Потому что злой КГБшник? — мягко засмеялся я. — Ну не грусти! А я могу отказаться?
— Можешь! — всхлипнула мама.
— Вот видишь — дает возможность важного жизненного выбора. Давай иди умывайся, — повел я маму к ванной. — А я пока с дяденькой-«бурильщиком» немножко поговорю, ладно? И нет, — поднявшись на цыпочки, чмокнул маму в щеку. — Я на тебя по-прежнему не обижаюсь. Ты — хорошая мама, и хотела как лучше.
— Я… — озадаченно пискнула родительница, но я не стал слушать, закрыв за ней дверь.
Открыв «уличную», запустил КГБшника.
— Когда? — спросил я.
— Четвертого января, в шесть тридцать утра за вами приедет такси. На нем отправитесь в Подмосковье, Наталья Николаевна, если захочет — в санаторий для дам в положении…
— Не захочет! — появилась в коридоре умывшаяся и успокоившаяся мама.
— А ты до санатория не доедешь, Юрий Владимирович приглашает тебя три дня у него погостить, — поморщившись, продолжил он.
— Четвертого — это хорошо, а то у меня еще дела остались, — кивнул я. — Спасибо, я приеду.
— Всего доброго! — попрощался КГБшник и свалил.
— А теперь пошли думать, что это все нам дает, и как нам с этим жить, — взяв маму за руку, повел ее на кухню — а где еще «за жизнь» разговаривать? — Что там со стрижкой, кстати?
— Какая теперь стрижка? — отмахнулась родительница.
— Вот зря ты так, когда еще возможность появится? Плюс — Екатерина Алексеевна запомнила, позвонила, окно парикмахеру обеспечила. Это не подхалимаж, но, если ты откажешься, она воспримет это как плевок в лицо. Нам оно надо?
— Не надо! — фыркнула мама, погладила меня по щеке. — Какой ты взрослый стал, Сережка! Беги прилично оденься, я тоже оденусь и поедем — пора уже.
— Хорошо! — с улыбкой кивнул я ей.
Мне, походу, тоже супер элитная стрижка обломится!
Сбегав в комнату, нарядился в «Большевичку» и взял украшенное янтарем пресс-папье и вырезанного из того же материала оленя. Запасы «подарочной бумаги» у нас хранятся в мамином комоде, поэтому пришлось прервать ее переодевание. Получив похвалу за предусмотрительность — у нее совсем из головы вылетело — и упаковочный материал, сформировал пару подарков.
Сняв с крючка в коридоре ключи от машины, спустились вниз, погрузились, и, подсвечивая дорогу фарами, направились к центру города.
— Прямо у нее стричь будут, — поведала нарядившаяся в скромное светло-оранжевое платье и накинувшая поверх подаренную шубку мама.
— А она сама, стало быть, совком и веником будет за нами волосы убирать, — кивнул я. — Вот такие у нас министры.
— Я думаю у нее домработница есть, — решила поспорить она.
— Спорим на пирожное «корзиночку»? — предложил я.
— Спорим! — с улыбкой подала мне руку мама.
Разбил сам.
— Теперь давай про внезапно появившегося родственника, — решив, что мама достаточно взбодрилась, вернулся я к неудобной теме. — Какие минусы нам это дает?
— Зависит от того, что он решит делать, — пожала плечами мама.
— Демонстративно гулять с вновь обретенным внуком по Красной площади не станет точно. Сама подумай — зачем ему такое пятно на репутации, как сын-гуляка?
— Он… — закусила губу мама.
— Меня не интересует совсем. Так бывает, что у человека есть только мама, — погладил ее по плечу. — Первым делом попрошу деда Юру нас не знакомить, никогда и ни при каких обстоятельствах.
— Я ему про тебя не говорила. И Юрий Владимирович тоже не говорил, — грустно призналась она.
— Пусть так и остается, — пожал плечами я. — Мне плевать, правда! Ты что, не заметила как я за полгода пересобрал наш быт так, чтобы он был максимально приятен лично мне? Дядя Толя нам подходит, а левый мужик — совершенно не нужен! Но это все ерунда, давай смотреть чуть дальше — мне вот все время старшие товарищи говорят о загадочных «врагах», которые строят козни. Ощущаем мы их?
— Нет, — немного подумав, покачала головой мама и потянулась к гудку. — Что он там, уснул?! — прокомментировала медленно тащащуюся перед нами черную «Волгу».
— Не надо! — поймал я ее руку. — Спокойно едь за ним, ведь во всей Москве только один член Политбюро ездит не на «членовозе», а на «Волге», и не быстрее сорока километров в час — Михаил Андреевич Суслов. Зачем на пожилого человека гудеть?
— Это-то ты откуда знаешь? — без особой надежды на ответ спросила мама.
— Не веришь? Давай номер запомним, и поспорим на «ромовую бабу», что это — именно он?
— Любишь же ты на сладкое спорить! — с улыбкой протянула руку мама.
Разбил, и Суслов свернул налево, а мы — направо.
— Так вот, враги либо «побеждаются» нашими товарищами во главе с Фурцевой, либо их потихоньку давит дед. Мне более реалистичным кажется первый вариант. А ты под подпиской?
Мама вздрогнула, воровато поозиралась и покачала головой:
— Какие подписки, ты чего? Даже мама моя не знала! Везде написано, что ты однофамилец. Я старшего Андропова видела один раз, три года назад. Я же правда не знала, что Володя — его сын!
— Верю! — улыбнулся я ей. — Стало быть, Екатерина Алексеевна и остальные, скорее всего, ничего не знают — а зачем деду Юре так подставляться?
— Не называл бы ты его так, — немного надулась родительница.
— А что, смешно же! — хохотнул я. — Что он меня, за это в подвалах Лубянки сгноит? Дед? Дед! Юра? Юра! Но это тоже не важно. Давай перейдем к потенциальным последствиям — «выпячивать» он это все не станет, равно как и я — увы, у нас очень сильно КГБ не любят. А если статус-кво будет сохраняться…
— Статус-кто? — не поняла мама.
— Такое положение дел, как сейчас — это когда Сережа Ткачев просто феноменальный пионер, а не проект КГБ!
— Какой тут, к черту, проект! — чуть не плюнула на ценную собственность мама, но вовремя одумалась.
— А так и свои, и чужие считать и станут! — уверенно заявил я. — И оно нам совсем не надо. Вот и поеду на деревню к дедушке, расскажу ему все это, и благополучно разойдемся как в море корабли. Уверен, ему такой проблемный внук не особо то и нужен. Получается, будет вербовать и предупреждать, куда лезть не стоит — и я его внимательно выслушаю и крепко зарублю на носу. И стучать буду на тех, кто мне станет кровь сворачивать. Судьба, мам, выдала нам чудовищно мощную козырную карту, которую мы спрячем в рукав и никому не покажем до тех пор, пока не станет прямо плохо. Но лучше справляться самим, благо у нас пока неплохо получается.
