Пожиратель Героев - Юрий Розин

— Заткни хавальник, Тим! Ты с какого решил, что можешь моих тёлок охмурять?!

Кулак Поэта врезался в деревянный щит спортзала в сантиметре от моего уха.

Кличка, надо сказать, у него была шикарная, каждый раз удивлялся. Совершенно не подходящая ни внешности здоровой образины с дебильными усиками над губой и выбитым передним зубом, ни характеру конченой мрази и отморозка, ни интеллекту табуретки. Но фамилию Есенин никто не отменял, так что получите-распишитесь — Поэт.

— Не надо меня затыкать. И я повторяю в последний раз, — разводить спор на пустом месте не было никакого желания, к тому же изо рта у него так воняло, что я едва сдерживал рвотные позывы. — Катя подошла познакомиться сама, а я ответил, что не заинтересован. Она не в моём вкусе.

— Что, слишком высокая? — раздался из-за спины поэта голос его дружка с параллельного потока.

Имя я даже не пытался запоминать, что один — безмозглая горилла, что другой — тупорылый орангутан. И остался бы он таким же ноунеймом, однако его комментарий попал в больное место. Слишком больное.

— Что сказал?! — прошипел я, глянув на олигофрена так, что тот отшатнулся, словно от пощёчины.

Будь он один — наверное и вовсе рванул бы наутёк, репутация среди таких вот отморозков у меня в универе была не из лучших. Однако их было четверо, а значит у каждого уверенность, наглость и чувство вседозволенности были помножены на четыре.

— Он сказал, — мне на лоб упала капелька слюны Поэта. Я ощутил, как тоненькая ниточка самообладания, оставшаяся после слов про рост, стала тоньше раза в три, — что такой карлик как ты ни за что бы не заинтересовал деваху типа Катьки.

Его отвратительная лыба со щербиной от отсутствующего зуба приблизилась ко мне настолько близко, что я смог разглядеть каждый волосик в “гусарских” усиках. Сука, почти месяц без инцидентов удалось продержаться…

— А я ведь хотел решить дело мирно, — пробормотал я.

После чего схватил Поэта обеими руками за шею и, резко выкинув вверх ногу, со всей дури заехал ублюдку в живот коленом. То что у тебя рост метр восемьдесят пять, а у меня — метр шестьдесят, не значит, что ты можешь смотреть на меня свысока, тварь!

За все девятнадцать лет жизни, сколько я натерпелся от идиотов, считающих, что если парень невысокого роста — то об него можно вытирать ноги, как о коврик? Считай, с самого первого класса школы меня дразнили коротышкой, карликом, лепреконом, мальчик-с-пальчиком, даже грёбаной Дюймовочкой!

Когда я был совсем мелким, всё, что мог — это плакать. Но где-то лет с девяти я, не без помощи отца, понял, что любому обидчику надо уметь давать отпор. И вот, прошло десять лет, у бабушки дома на полочках в большой комнате уже места не хватало для моих кубков за победы в чемпионатах по боксу, муай-тай и сават, а количество имбецилов, снова и снова наступающих на те же грабли, казалось, только росло.

Ну, что же, это значило только одно: через пару дней меня вызовут для разъяснительной беседы в деканат. Потому что кретины, не способные додуматься до того, что даже маленький кулак может очень больно ударить, не должны уходить на своих двоих.

Не дожидаясь, пока на меня польётся содержимое желудка Поэта, я резким движением ушёл в сторону и тут же, приняв устойчивую стойку, отскочил ещё на несколько метров. Парней всё-таки было четверо, и даже если они не умели нормально драться, недооценивать угрозу, что они представляли, не стоило.

— Ах ты… — воскликнул один, подскакивая к Поэту, уже блевавшему себе под ноги.

Двое других, тоже издав какое-то нечленораздельное блеяние, устремились на меня в атаку. К их чести, надо сказать, довольно грамотно. Не размахивая попусту кулаками и не бегом, сломя голову, а неторопливо и в “боксёрских” стойках с поднятыми к лицу руками. По крайней мере “Рокки” и “Малышку на миллион” они смотрели.

Двинувшись полукругом так, чтобы они начали мешать друг другу и не смогли зайти с разных сторон, я пошёл на сближение.

Парень, звали его то ли Вася, то ли Ваня, был крупным, даже крупнее Поэта, ещё и накачанным. Не по-бойцовски, просто держал себя в форме и ходил в качалочку. Но его восьмидесяти пяти килограммов массы при удачном ударе должно было с лихвой хватить, чтобы отправить меня с моими пятьюдесятью семью в больничку.

Это была моя главная головная боль и главная обида на вселенную.

Можно было заниматься до посинения, проводя часы в зале. Можно было выбивать больше девятисот очков на силомерах за счёт правильно поставленной техники. Можно было буквально превратить своё тело в оружие. Но один хороший джеб от парня, которому просто повезло родиться с более удачными генами — и ты в нокауте.

И на самом деле, меня бесили даже не столько подколки в тему роста, мне всё-таки уже было не тринадцать, сколько скрытое за ними пренебрежение. Невысокий — маленький — слабый — ни на что не годный — можно легко всечь — можно спокойно чмырить. Вот такая вот незамысловатая логика.

Знаете, куда эту логику засуньте?!

Молниеносным движением, отработанным до полного автоматизма за тысячи часов тренировок, я сократил дистанцию. Отвёл правой рукой кулак Васяна в сторону, сдвинулся чуть вбок и пробил ему лоукик под колено. Охнув, он чуть присел — и теперь мне хватило роста, чтобы прописать ему идеальный апперкот прямо в челюсть.

Роста хватило, а вот веса — нет. От удара, в секунду валящего на пол ринга соперников моей весовой категории, Васян лишь отшатнулся и замотал головой. Вот сука.

Впрочем, думать об этом было не время. Пока Василий приходил в себя, я рванул к Я-Не-Помню-Его-Имя парню, который первым сказал про рост. Мельком подметил, что у него что-то не то с левой ногой. Похоже, потянул на тренировке мышцу. Что же, это мне только в плюс.

Заход справа, чтобы его удар был слабее из-за травмированной толчковой ноги — и классическая двойка в корпус. Правой по печени и левой по почкам. От его широкого, неуклюжего и смазанного из-за боли замаха ушёл лёгким нырком и прописал ещё один удар в корпус, закрепляя результат. А потом быстро разорвал дистанцию.

От стены, проблевавшись, на меня уже пёр Поэт. Вот только встретиться и обменяться ударами мы не