Венский вальс - Евгений Васильевич Шалашов

Яшка Блюмкин целясь мне в лоб, продолжал вещать:

— Я говорил товарищам — мол, Вовка Аксенов парень хороший, зачем его убивать? Умный он очень, почти идише коп, а они заладили — приговорен, мол, к высшей мере социальной защиты, а вам, товарищ Блюмкин, поручено привести приговор в исполнение.

— Ты бы хоть сказал, кто решил меня без трибунала порешить? — попросил я, делая вид, что мне совсем не страшно.

— О! Это такие товарищи, о которых тебе лучше не знать, — протянул Блюмкин, опуская пистолет и почесав стволом мокрый лоб. Я, чуть не рванул вперед, но Яков опять выставил оружие мне в лицо:

— Не прыгай, Аксенов, — виноват, товарищ Кустов, я твои прыжки и ужимки знаю, не проведешь... Покоцать меня хочешь, да? Не выйдет.

— Так неужели не скажешь, кто тебе приказал меня замочить? Троцкий или Зиновьев?

— Э, да какая теперь разница? — усмехнулся Яков. — У тебя, Кустов, нынче столько врагов, сколько у меня в восемнадцатом не было. Хочешь порадую напоследок? Товарищ Тухачевский, которого ты едва под стенку не подвел, а академии нынче преподает.

— Что?!

— Что, проняло? — с сочувствием спросил Яков.

Еще бы... Я от такой новости дара речи лишился. Даже о пистолете Блюмкина позабыл. Нет, я предполагал, что Тухачевского никто не расстреляет, отмажут его, отправят куда-нибудь, но, чтобы вернули в Москву, да еще и поручили преподавать в академии? Впрочем, хрен-то с ним, с будущим маршалом.

— Яков, а ты хорошо подумал? Во Франции за убийство тебе брит-милу сотворят на всю голову.

— А ты не пугай, — прохрипел Яшка, улыбаясь новенькими зубами, опуская ствол ниже, куда-то в область груди. Моей, между прочем. — Брит-милу мне после рождения сотворили на то место, на которое надо.

— Дурак ты, Яков. Нашел место, где стрельбу устраивать. Ты же теперь далеко не уйдешь. И браунинг у тебя сто лет не чищенный. Тебе надо было бомбу брать, так надежнее. Стрелять, небось, тоже не научился?

— А сейчас и проверим, — злобно вытаращился Блюмкин, нажимая на спусковой крючок.

Я невольно зажмурился, ожидая выстрела и боли, но вместо этого на конце ствола загорелся огонек, а Блюмкин расхохотался мелким противным смешком.

— Испугался? Это ж простая зажигалка, а ты сразу с лица спал! Эх, видел бы ты свою рожу! Э, да я ж пошутил... Ты чё?

М-да, не сдержался я... Но надеюсь, меня поймут.

— Дурак ты Яшка, и шуточки у тебя дурацкие.

— Акшеноф, шволошь, шего шразу дратьшя-то? Ты фто, футок не понимаеф?

Пока Блюмкин поднимался с земли, зажимая разбитый рот грязным носовым платком, я успел осмотреть «браунинг». Один в один с боевым оружием. Мастер делал.

— Я же говорила, что этого жиденка надо было сразу кончать, — услышал я голос невесты — Светланы Николаевны. Из-за ее плеча блеснули очки Александра Петровича. — Олег Васильевич, ты к супруге беги, а то Наталья Андреевна уже волноваться начала, а мы с Сашей с этим товарищем побеседуем.

— Так вы же у нас молодожены, не забыли?

Исаков только махнул рукой.

— Гости уже еле теплые, сейчас за ними автобус придет. Мы со Светланой такси взяли, заодно и этого архаровца заберем.

— А куда вы его? — поинтересовался я, разрываясь между желанием самому вдумчиво побеседовать с Яшкой и необходимостью вернуться к гостям. Конечно, формально сегодня свадьба Исаковых, но реально, начальнику торгпредства, то есть, мне нужно присмотреть, чтобы не оставить в кафе кого-нибудь из гостей.

— Не волнуйтесь, товарищ начальник, есть надежное местечко, — хмыкнула Светлана Николаевна. — Мы, правда, его для других целей сняли, но что поделать.

Понятное дело, что молодожены хотели уединиться на пару дней, но отчего я не в курсе? Ишь, подпольщица... Ладно, усть поиграют в конспирацию.

Во двор, тем временем, вышел хозяин и два официанта. Я сделал отмашку — мол, все в порядке, разберемся и они скрылись. Надо бы закругляться, а не то все гости вылезут, а там еще и Наталья выйдет, а ей волноваться вредно. И Яшку мне нынче девать некуда. Закрыть в миссии, так завтра полиция придет, с обыском.

— Забирайте, допрашивайте, — решил-таки я. — Только сразу не убивайте.

— Дадим помучиться, — кивнул Александр Петрович, наизусть знавший мои высказывания.

Блюмкин пытался что-то сказать — мол, у него поручение, важное, но я его уже не слушал, а с Петровичем, да с подпольщицей,не забалуешь. И не тот Яшка фрукт, чтобы передавать через него действительно важные поручения. А неважные, они и подождать могут.

Идише коп - умная (еврейская!) голова.

Пока пишется "Чекист", можно почитать мою новую книгу об аргонавтах. Думаю, не пожалеете. https://author.today/work/255123

Суббота во Франции, как и в прочих странах, обычный рабочий день, только короткий. Мои подчиненные страдают после вчерашнего, мечтая либо о глотке кофе с коньяком, либо просто о коньяке, а нам еще и работать. Да еще и обыск пережить.

Но обыск, о котором мне так долго талдычили наши адвокаты, которым пугали доброхоты и осведомители из властных структур, проходил как-то вяло. Что за дела? Два полицейских в форме, один в штатском, просто ходили по нашему офису, заглядывали в кабинеты сотрудников, открывали двери в чуланы и кладовые. Вроде бы — все делали правильно, но как-то вяло и бездушно. Наши деловые бумаги — накладные, купчие, расписки, они полистали, но чисто для проформы. Да и какой смысл листать, если половина написана на русском языке? Им бы хотя бы переводчика взять.

В моей родной стране сейчас бы отовсюду летели пух и перья, бумаги, вытащенные из папок, устилали полы не хуже ковра, книги, стащенные с полок, летали бы по кабинетам, словно райские птицы. Еще для антуража, который так любят киношники, разлить чернила и рассыпать муку. Нет, скучно вы обыски проводите, господа ажаны. Без души. Спрашивается — чего я опасался и почему распорядился убрать все компрометирующие бумаги? Впрочем, по закону подлости, если бы я отнесся к данной процедуре спустя рукава, так точно бы