Княжич Соколов. Том 3 - Роман Саваровский

В абсолютной тишине старинного темного помещения раздавался монотонный звук. Только ему было позволено нарушать спокойствие одной из многочисленных тайных комнат в стенах Пражского града.

Широкое длинное пространство, надежно сокрытое за паутиной мрачных коридоров и десятком дверей могло вместить в себя двадцать гостей, которые бы вольготно расположились за огромным массивным столом.

Единственным предметом мебели вокруг, во главе которого сидел Илья Романович Невский и задумчиво стучал пальцами по столешнице.

Царапающий мозг звук эхом разносился по длинной комнате, но никто из присутствующих не смел возмутиться.

На столе перед черноволосым мужчиной лежали десятки шахматных досок разных форм и размеров, но только на двух из них располагались черные и белые мраморные фигурки, причудливо переливающиеся под тусклым светом солнца из затемненных узких окон.

— Подойди, — повелел Илья Невский и перед ним в тот же миг появилась высокая светловолосая девушка с короткой стрижкой, облаченная в тонкую черную броню без опознавательных знаков.

— Что ты здесь видишь, Джули? — поинтересовался черноволосый мужчина и указал на правую доску.

Многочисленные белые фигуры обступили черных со всех сторон и замерли, поставив черным «шах».

— Победу, — уверенно ответила девушка на чистом шведском.

И была права. Хоть от угрозы вражеский король и сможет уйти, но это лишь отстрочит неизбежный мат через четыре хода.

Ни единая сила на земле не способна вытащить мертвую партию со стороны черных. Партию, которую Илья Невский бы выиграл через четыре года.

Но его лицо не выражало радости, а рука предательски продолжала нервно постукивать по столу.

Как называется эта людская болезнь Эфириал Подчинения не разобрался, но неугасающая последнюю неделю тревога ни на миг не отпускала его из своих цепких лап.

— Хорошо, — принял ответ Илья Невский и перевел взгляд на вторую доску, — а что ты видишь здесь?

— Но ведь… господин… — недоуменно замешкалась девушка и не смогла подобрать слов как описать расклад на шахматной доске, где напротив расставленных белых фигур никого не было, лишь пустые клетки.

— Видишь ли ты победу здесь? — терпеливо перефразировал вопрос Илья Невский, не сводя своего бездонного взгляда с доски.

— Я… я… — начала заикаться девушка и в паническом ужасе сжала руки и ссутулилась.

Сильнейшая шведская воительница в истории королевства дрожала как осиновый лист внутри душного помещения чужой страны. Немыслимая картина для умов любого человека, и вполне естественная для Эфириала Подчинения.

— Прочь, — взмахнул рукой Илья Невский и в помещении стало на одного человека меньше.

— Осмелюсь заметить, — донесся мужской голос с немецким акцентом, — нельзя победить того, кто не явился на бой.

— Он… явился, — поиграв желваками ответил Илья Невский и повел пальцем.

Высокий плечистый мужчина с коротким ежиком волос послушно вышел на тусклый свет.

— Тогда… — чуть замялся немецкий генерал, — чтобы победить невидимую фигуру врага, достаточно занять все его клетки.

— Прочь, — раздраженно выдохнул Илья Невский и устало потер переносицу, пытаясь решить головоломку.

После чего достал из кармана пиджака черную фигурку птицы с распахнутыми крыльями, поставил на доску и выразительно посмотрел на восьмерку оставшихся в помещении людей.

Как ему известно, сильнейших и умнейших бойцов всего мира, которых Эфириал Подчинения тщательно искал и обрабатывал не один год. Великая сила требует великих стараний, но результат того стоил.

Всего десять человек могли обратить в пепел небольшую страну, размолоть любую армию или решить самую сложную задачу.

Только вот почему никто не смог решить эту?

— Такой фигуры не существует, — осторожно заметил морщинистый загорелый индус с алым платком на шее.

— Не должно существовать, — поправил Илья Невский, — но, как видишь, она здесь.

— Как она ходит? — сощурился старик.

— Как угодно.

— Можно ли ее убрать с доски?

— Нет.

— Тогда я не вижу способа победить, — смиренно прикрыл глаза старик и исчез из комнаты за мгновение до того, как Илья Невский его прогнал.

А у самого Эфириала Подчинения заболела голова.

Хотя, с тех пор как он сожрал сознание человека внутри себя и Ж и ва перестала накапливаться, она болела постоянно.

Варьировалась лишь сила этой боли. И сейчас она дошла до такой границы, после которой Илья Невский вполне мог посчитать что девяти бойцов ему будет вполне достаточно. Ведь не стало же проблемой предыдущее сокращение его армии с числа пятнадцать.

Или все-же стало?

Звенящий от боли мозг совсем отказывался думать, а заглушить эту боль могла лишь инъекция Ж и вы. Мощной, яркой и обязательно превышающий прошлую силу ж и вы его тела, а иначе не сработает.

— Чтобы победить в игре, нет необходимости убирать все фигуры противника с доски, — донесся молодецкий голос, от которого разрывающая голову на части боль Ильи Невского чуть отступила, — достаточно лишь добавить на доску черного короля и поставить ему мат.

— Свободны, — удовлетворившись ответом, взмахнул рукой Илья Невский и остался в помещении один.

Его взгляд темных глаз был устремлен на доску с всемогущей крылатой фигурой, а в руках крутилась фигурка черного короля.

— И кто же способен сыграть эту роль? — задумчиво проговорил Илья Невский и вдруг замер, а его лицо растянулось в довольной улыбке.

После чего рука эфириала медленно и бережно поставила возле крылатой фигурки короля, а сам Илья Невский с довольным видом откинулся на кресле.

— Вот теперь мы можем начать нашу партию, Ловец, — оскалился Илья Невский и передвинул свою белую пешку с «е2» на «е4».

— Зачем он здесь? — нервно покосилась Анна Зверева на своего вынужденного соседа, который из-за тесноты переполненного внедорожника прижимал ее к дверце.

В этот момент машина подскочила на очередной колдобине пригородного бездорожья и в сопящую как стадо быков девушку больно врезался чужой локоть.

— Гх-а, — стиснула зубы Зверева от «случайного» болезненного тычка, но ответить не решилась.

Не могла.

Не могла ответить пятнадцать лет назад, когда столкнулась с внутренним гвардейским инструктором в первый раз.

Не могла и сейчас, как бы старый дворецкий ее не бесил.

Сам же Прохор Семенович ехал абсолютно молча и с закрытыми в полудреме глазами, создавая обманчивый образ спящего безобидного старичка.

Занятно, что сесть рядом со Зверевой он решил самостоятельно, хотя и прекрасно знал к чему это приведет. Больше, чем меня Зверева ненавидела только нарушение своего личного пространства и сесть с ней рядом по своей воле мог только мазохист.

Но иных свободных мест во внедорожнике не было и Анне пришлось смириться, дабы не добираться до места пешком.

— Приказ отца, — ответил я на вопрос фразой, которой обычно было достаточно чтобы уничтожить любые аргументы и недовольства Зверевой.

Всегда, но не сейчас.

— Пусть с ним бы тогда и ехал, — фыркнула девушка и демонстративно попыталась отстраниться от Прохора подальше, — его же телохранитель.

— Та машина полная, — повторил я озвученный перед поездкой аргумент отца.

— Сложили бы в багажник или волоком на веревке, — болезненно скривилась Зверева, — ничего бы ему не было.

— Они разве не коллеги? — скосил на меня холодный взгляд Федор Романов, нахождение которого в нашем внедорожнике Звереву не смущало.

Хотя должно бы было, учитывая, что Федор столь широк, что занимает полтора пассажирских места, а если учесть ледяную корку-броню на плечах, то и все два.

— Не обращай внимания, Федя, она так проявляет симпатию, — пояснил я поведение моей телохранительницы, — вот если она начнет игнорировать…

— Соколов!.. — зло дернулась Зверева, — хватит распускать обо мне порочные слухи!

— Аляска имеет право знать правду! — убежденно заявил я, — или ты не считаешь их достойным княжеством?

С этими словами Федор Романов перевел свой безжизненный взор на Звереву, от которого даже ей стало не по себе.

— Конечно считаю! — возмутилась Анна и смиренно отвернулась.

Одно дело провоцировать и рушить отношения с врагами или с теми, кто знает заскоки девушки, но заморский княжич может и оскорбиться. Слишком уж прямолинеен был младший из сыновей Романовых, и слишком нужна была его сила, чтобы рисковать его спровоцировать неосторожным словом.

В условиях крайне скудного наличия союзников и жесткого временного ограничения каждый лояльный боец