Annotation
Сложные бизнес-процессы?
Управление крупной компанией?
Менеджмент?
Ворочать миллиардами йен?
Было дело. Но теперь, пусть этим всем занимается отец. Я не против ему помочь подняться по карьерной лестнице. Вот только я родился несколько месяцев назад!
А, еще и кайдзю нападают?
Так, где там моя погремушка!
Корпоративная этика
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Корпоративная этика
Глава 1
Здравствуй, Рю-кун!
Свет в конце тоннеля? Те, кто придумал это — придурки. Мне было лишь тепло и комфортно. До того момента, пока меня не начали выселять из этого замечательного места.
В одно мгновение я умираю. А в следующее — уже несусь, а точнее пыхчу от боли и пролезаю по какой-то трубе.
Мысли путаются, я слышу чьи-то голоса, и они меня отвлекают от процесса появления в этом мире.
Сейчас я ощущал лишь давление со всех сторон. Будто меня засунули в коробку и начали давить. Чёрт, мысли окончательно спутались. Вернись к цели. Давай, вспоминай, как ты оказался в этой… дыре.
Если первые пару секунд я думал, что медленно умираю, ощущая давление, то вскоре поменял своё мнение. И теперь, кроме как идти на свет, у меня не было другого выбора.
Вокруг кто-то кричал, поторапливая мою… Мать? Она же мать моя? Стой, мать мою! Не тужься, мне же больно.
А добрые доктора говорили, что так и нужно. Да хрен вам! Я столько лет жил на этом свете, что хотел остаться ещё немного в тепле и покое.
Хотел уже приказать, чтобы прекратили. Но… Ха-ха! Какой голос. Я ещё даже закричать не могу.
Тем временем хватка ослабла. И я забеспокоился. Действительно забеспокоился.
— Госпожа Аракава, не останавливайтесь, иначе ребенок задохнётся!
Стоп. Задохнётся?
Так, я передумал. Женщина, слушайся докторов! Давай! Я готов и на тиски! Я хочу жить, даже если будет больно.
— Не могу…
Можешь, мать моя, мать твою! Давай, я не хочу умирать!
— Можешь! — о, ещё один голос. Мужской и умоляющий. — Давай, милая. Ты справишься.
— Отец, не плачьте, вы пугаете мать! — встрял ещё один голос.
Я уже сделал небольшой вывод про своего отца. Он плакса. Хотя, сейчас я был готов присоединиться к нему. Потому что дети и должны плакать. Вроде бы. И я готов. Доставайте меня уже!
— Рика, может второго? — внезапно выдал между рыданиями отец.
Наступила тишина. Моя мать закричала. И не от боли. В данный момент я тоже хотел закричать на отца. Что за дурацкое предложение в такой момент?
— Господин Аракава! Это не подходящий момент, — повторил голос, который до этого увещевал моего отца не плакать.
— Только если ты будешь рожать! — крикнула моя мать, и я уже начал гордиться ей. Нашла же время, ответила своему мужу. Рика — лучшая мать, это я понял уже сейчас.
— Если надо, то буду! — ответил отец.
Но нас всех от споров прервала очередная схватка.
— Госпожа Аракава! Давайте, ещё немного. Последняя попытка! — я чувствовал, что задыхаюсь.
На задний план отошли все лишние разговоры. Единственное, чего я хотел — вылезти наружу. Быстрее! В тунель! На свет!
И этот момент настал. Но я не успел им насладиться в полной мере. Меня схватили за всё тело. Задыхаться я начал ещё быстрее.
— Пуповина! Сестра, режьте! — крикнул мужчина в белом халате.
Быстрее, быстрее, быстрее. Я же не дышу! Казалось, что я переносился в своё старое умирающее тело. Нет! Не хочу!
Но тут давление с шеи ушло, а дальше произошло то, что я предпочёл бы забыть.
Открыл глаза и громко заплакал — естественно, случайно — когда меня шлепнули по заднице. Эй, женщина, руки убери! Не доросла ещё меня по попе шлепать. Или… Ай, ладно.
Меня завернули в простыню и передали матери, которая тут же начала меня баюкать. Взглянул на отца. Его лицо опухло от слёз. Так и хотелось спросить его: «Эй, папа, ты в порядке?».
Перевёл взгляд на маму. Вот тут я завис. Эта женщина улыбалась такой светлой и нежной улыбкой, что всё на свете забылось. Чёрные волосы слиплись. Пара прядей пристала к её щекам и лбу. Но она была самой красивой женщиной в данный момент. Так вот она какая — лучшая мама на свете. Если, конечно, не вспоминать, через что я попал на этот свет.
— Рю! — пробормотала женщина, и меня тут же забрали от неё.
Верните, блин! Я не успел насладиться своей матерью. На отца я уже, например, насмотрелся, вот его можете забрать. И в руки не давайте, они у него тряслись.
А дальше меня измеряли, отмывали, взвешивали. Когда услышал свой рост и вес, то восхитился матерью ещё раз. Да я же богатырь! Как только поместился в этой хрупкой женщине?
Но мои наблюдения быстро закончились. Глаза начали слипаться. Впрочем, я и так всё, кроме родителей, видел расплывчато. Да и мысли уже путались. Я что-то забыл. Но что?
* * *
Ура! Я поднял голову. Спустя полтора месяца смог, чтобы получше рассмотреть новости по телевизору. И только сейчас получилось увидеть своё старое лицо, мелькавшее в углу фрагмента моих же интервью. Вот что не давало мне покоя с момента рождения.
Кем я был!
«Только что был поставлен мемориальный памятник президенту корпорации „Аэда“ — Владимир Богатырев. Этот человек был поистине уникальной личностью! В молодые годы он перебрался в Японию из Российской Империи и создал организацию по уничтожению кайдзю. Это был первый случай, когда иностранный специалист, открыл подобную фирму, которая в будущем превратилась в огромную корпорацию „Аэда“! На данный момент это самая крупная компания в стране, в которой работают…»
Правда, было непонятно, какого цвета были глаза, но это лучше, чем видеть черно-белые блики, которые у меня были до этого. И почему дети не различали цвета, когда только появлялись на свет? Я чувствовал в этом некую несправедливость.
Жаль, что я только голову научился поднимать. Тело больше напоминало хаотичный механизм. Ноги и руки постоянно двигались без моего желания. А как хотелось нажать на кнопку пульта. Опять крутили момент моих похорон. В который раз за сегодня? И хотел бы выругаться, но мой рот выдал новую серию бессвязных звуков.
Кто-то перегородил мне экран.
Эй, я вообще-то впитываю политическую обстановку Японии! Ну, почти. Опустим желание выключить телевизор, но я списывал всё на свои неразборчивые мысли и желания, где взрослая душа боролась с детским телом и сознанием.
Нельзя мешать человеку наслаждаться утренними новостями. Вот бы был такой закон. Японские граждане, даже самые маленькие, должны спокойно смотреть новости. Не больше и не меньше.
А, это был отец. Он неловко подошёл к кроватке и начал смотреть на меня немигающим взглядом. И так каждый раз. Порой я думал, что ему не выдали инструкцию, как обращаться с собственным ребёнком.
При маме он храбрился и даже иногда брал меня на руки. Правда, однажды сказал, что больше не может, потому что эйфория прошла и теперь ему страшно. Но он всё же брал себя в руки. И меня. Я запутался. А когда мамы не было, то мы играли в гляделки. Побеждал я. Отец краснел, бледнел и всегда уходил с понурой головой. Побеждённым.
Странный он. Да и внешность у него была довольно обычной для японца. Чёрные волосы, чёрные глаза. И стригся он точно в обычной парикмахерской, где выдавали каталог, и он тыкал в первую попавшуюся прическу. Что мама в нём нашла? Я не представлял. Хотя в отце и присутствовало некое очарование неловкости.
