Ознакомительная версия.
Еще одна пауза. Щурясь от дыма, Проводник толстым обломанным суком поворошил горящие ветки костра.
– … и оживил. Поляна воскресила старика. И это был полноценный, конкретный человек, именно отец Рустама. Не макет, не фантом, не зомби какой-нибудь. Старик узнал сына, и даже собаку. Вначале Рустам очень обрадовался. Но он не учел одного. Поляна воссоздала старика именно таким, каким представил его себе Рустам, то есть онкологическим больным в последней стадии заболевания. И старик умер вскоре после того, как Рустам привел его на Землю через коридор.
По словам Рустама, старик вначале тоже обрадовался, но перед своей второй кончиной он сильно упрекал сына, чуть ли не проклял его – за то, что тот вытащил отца с того света и обрек его на смерть во второй раз. Рустам привел отца домой тайком, и все эти дни прятал его от соседей и друзей; и похоронить отца ему пришлось тоже тайно. Ну в самом деле, как бы он объяснил официальным лицам тот факт, что надо похоронить человека, который вот уже пять лет как умер и покоится на городском кладбище! А соседям, друзьям, родственникам?.. После этого случая в Рустаме что-то сломалось; он решил, что высшие силы покарали его – за такой тяжкий грех, как самовольное воскрешение мертвеца – и что вторая смерть отца была предостережением свыше. С той поры Рустам запретил себе пользоваться услугами Поляны. Единственным результатом его экспериментов был пес Джульбарс, который ненамного пережил своего хозяина… Чудесный топор вскоре тоже потерялся, а чудесную бензопилу Рустам зашвырнул в море. Пардон: еще один случай, когда Рустам прибег к услугам Поляны – это когда заказал себе, так сказать, мотодельтоплан, на котором он попытался облететь это море. Машина сейчас ржавеет где-то в зарослях, не знаю даже где… В общем, сам Рустам наложил для себя табу. Запрет. Но он показал дорогу к Поляне мне, и с тех пор я работаю проводником с того света на этот и обратно (ничего себе каламбурчик, а, господа?!), а также инструктором, – Проводник швырнул окурок в огонь.
Из темноты неслышно вынырнул Майор с автоматом наперевес, подошел к костру и встал правее и позади Проводника.
11
– Скажите, – задумчиво произнес Доцент, – скажите, вас самого этическая сторона вопроса не волнует?
Проводник пожал плечами.
– Я человек деловой, – ответил он. – Практически мыслящий. Меня, честно говоря, вообще мало что интересует, кроме денег. Коридор между мирами? Ну и пес с ним. Какова его природа, откуда он взялся – не все ли мне равно? Главное, что он есть, и что он ведет сюда. Да и здешняя земля и здешнее небо, растения, здесь произрастающие, и твари, здесь бегающие, мне, грубо говоря, по барабану. Поляна, – да, согласен, это великое чудо, неизвестно кем организованное и неизвестно как действующее, и неизвестно какие цели преследующее… ну и что с того? Для меня важно лишь то, что Поляна есть и функционирует. Что она способна выполнить любое желание дошедшего до нее человека и изготовить все, что угодно, от антикварного ночного горшка до давно умершей бабушки. Мое дело – показывать дорогу и давать разъяснения. Это мой бизнес. Мы – нация торговцев, не так ли? А этическая сторона вопроса… Что ж. Во-первых, я атеист. Во-вторых, если это и грешно – извлекать с того света покойников и делать их живыми вопреки судьбе или там Божьей воле, как угодно, – то на мне лежит лишь малая толика греха. Большая его часть лежит на плечах тех клиентов, которые идут сюда с такой целью. А я что? Я – посредник.
В наступившей тишине было слышно, как Доцент пробормотал: «Ну, фантастика… Чистый «Солярис»…».
– В том-то и дело, что не фантастика, – возразил Проводник. – Кстати, и о «Солярисе» уже упоминали мои клиенты, причем неоднократно… Я же говорил, что все повторяется. Мне даже пришлось прочесть книгу. В «Солярисе», как мне помнится, те существа нельзя было уводить далеко от Океана, который их создал, иначе они рассыпались. А людей, которых воссоздает Поляна, можно привести на Землю, и они будут жить до тех пор, пока не умрут еще раз по той или иной причине… Вы, конечно, слышали о таких случаях – когда вдруг появляются люди, которых давно считали умершими? Или недавно. Вот это и есть результат деятельности Поляны и материализованные желания тех людей, которых я к ней приводил. Разумеется, вам известны такие случаи, иначе вы не пришли бы сюда… С другой стороны, Поляна не всесильна. Она слепо копирует заказанного человека, не в силах улучшить его или как-либо изменить. Если умерший был чем-то тяжело болен, то он и воскреснет больным. На моей памяти был один-единственный случай, когда человека, воскрешенного Поляной – это была девушка, умершая от рака легких, – удалось увести на Землю и успеть спасти с помощью операции. Редкий случай, единственный. Удалось, так сказать, обмануть судьбу…
– Интересно, – сказал Доцент со слабой улыбкой, – а Сталкером вас не называли?
– Называли, – отозвался Проводник. – Я видел фильм. А потом прочел книгу, «Пикник на обочине». Фильм тягомотный. Книга, по-моему, лучше.
– Слушай, – сказал тут Майор. – А ты сам-то пробовал кого-нибудь воскресить? Для себя, а?
Проводник медленно повернул голову и посмотрел на него поверх плеча.
– Я не собираюсь отвечать на этот вопрос, – холодно сказал он. – Это мое личное дело и никак уж не твое. Понял?
Майор изумленно задрал брови, потом угрожающе засопел.
– Не ссорьтесь, ребята, не надо, – встревоженно сказал Доцент, поднимаясь со своей лежанки. – Майор, ну ведь это и правда его личное дело, не хочет говорить – и не надо!
Султан продолжал бесстрастно глядеть на огонь. Назревающая ссора его, казалось, нимало не заботила.
Майор посопел еще немного, потом все же овладел собой, свистяще сказал: «Иззззвини, есссли обидел…» и возобновил патрулирование окрестностей.
– Ну зачем же так, – сквозь стиснутые зубы сказал Доцент. Было видно, что он мучается, как от сильной боли. – Зачем же так… Мы попали в необыкновенный мир, мы готовимся к небывалому чуду… Зачем и здесь вражда? Зачем и тут злоба? Неужели даже в такой ситуации нельзя оставаться людьми?!
Мысленно усмехнувшись, Проводник внимательно взглянул на Доцента. Тот сидел ссутулившись, сжав ладонями виски, и выглядел уже не красавцем-аристократом или капитаном Кусто, а просто жалким больным стариком в смешной красной шапочке. Этаким бездомным бродягой у костра.
Он был понятен и виден насквозь, этот забавный рыцарь науки. Проводник встречал таких людей – большей частью по ту сторону коридора. Сюда, на Елисейские Поля, по-настоящему интеллигентные и ученые люди попадали очень и очень редко; как правило, у таких людей было негусто с деньгами.
А Доцент был именно таким человеком – настоящий интеллигент и Божьей милостью ученый. Он родился и вырос в большом городе у теплого южного моря, – том самом, откуда пришли сюда все четверо. Он с детства жаждал стать ученым. Мальчишкой он предпочитал «глотать» научно-популярные книжки и возиться с какими-нибудь рыбками, птичками и щенками, нежели гонять мяч, кататься на самокате или жариться на пляжах. После окончания школы он решительно подал документы на биологический факультет столичного университета и стал студентом – веселым, упорным, жизнерадостным. Тощая стипендия – и неутолимая жажда знаний, и небывалая настойчивость в стремлении стать настоящим ученым. И он становился им – постепенно, шаг за шагом. Его научная карьера складывалась весьма успешно, несмотря на интриги завистников, и он с упоением занимался любимым делом. Семья и связанные с нею неизбежные хлопоты не мешали заниматься наукой, а напротив, лишь усиливали радость бытия, делая жизнь более интересной и полнокровной. Но потом грянуло… Как проклинали друг друга мудрые древние китайцы – «чтоб ты жил в эпоху перемен!».
Занятия наукой стали непрестижными, дотации на научные исследования – мизерными, ученые – нищими. Чтобы как-то выжить, одни коллеги Доцента ударились в политику, другие – в мелкий бизнес, третьи уехали за рубеж, четвертые занимались чем угодно, лишь бы заработать на кусок хлеба, а дети этих, последних, уже не читали книг, презрительно поглядывали на «нищих предков» и занимались бизнесом, граничащим с криминалом…
Доцент, Доцент, хороший человек, замечательный семьянин, прирожденный ученый, – и в то же время неспособный измениться и приспособиться к новым условиям, не вписавшийся в них, оставшийся за бортом… Почти аутсайдер.
В душе у Проводника что-то шевельнулось, что-то похожее на симпатию и сочувствие к другому человеку.
– Как вас зовут? – мягко спросил он. – Если не секрет, конечно.
Ученый повернул к Проводнику сумрачное лицо.
– Не секрет, – глухо ответил он, и вдруг лицо его озарилось слабой улыбкой. – Меня зовут Азад. Можете называть меня так.
Ознакомительная версия.
