— Завтра, все будет завтра! А сейчас спать, спать, спать… — прошептала я и вернулась в дом, но еще долго не могла заснуть.
Мне столько всего нужно было обдумать…
Почему я так доверилась Титусу, так же, как и девочки доверились мне?.. У старика явно были какие-то свои потаенные планы насчет нас, но при этом я нутром чувствовала, что он не опасен, скорее, полезен. К тому же «северянин» не выходил у меня из головы, и я никак не могла решить, стоит ли рассказывать о нем Титусу?..
— Красавицы, вставайте! Солнце уже на горизонте и новый день пришел для всех! — бодро прокричал Титус, и я поняла, что заснула, даже не закончив мысль…
Старик поражал нас своей бодростью, как будто предстоящие занятия дали ему силу, не только духу, но и телу, и он довольно шустро соорудил нам завтрак.
— Быстренько перекусим, и за дело! — заявил он, когда мы, сонные, уселись за стол.
— Похоже, вам не терпится начать занятия, — проворчала Татьяна, откидывая мешавшие волосы и пододвигая к себе огромную миску каши.
— После долгих лет бездействия, наконец, займусь делом, это не может не радовать. Думаю, по утрам с вами буду заниматься я, а после обеда Марта. К тому же нам придется распределить дела по хозяйству, иначе оно просто придет в упадок, и никаких иллюзий не понадобится.
Так, за обсуждением планов на день, мы покончили с завтраком. На столе вместо чашек-плошек появились книги в тяжелых кожаных переплетах и грифельные доски. Сначала я не поняла, зачем нам все это, но Титус оказался хорошим учителем и, быстро рассадив нас так, как ему было удобно, он начал объяснять:
— Как вы уже, наверное, заметили, вы легко меня понимаете, и язык, на котором я говорю, кажется вам знакомым, но это не так. Видите ли, одна из причин по которой рабыни из других миров так высоко ценятся, это их способность понимать любой язык благодаря Волховскому бальзаму. Вас ведь напоили кисло-сладкой густой жидкостью?
Мы закивали, и старик, удовлетворённо кивнув, продолжил:
— Рабынь не нужно ничему обучать, и в какую бы страну вы не попали, вы с легкостью сможете общаться с ее обитателями.
— Здорово! — восхищено пробормотала Ольга, и тут же замолчала под строгим взглядом учителя.
— Но понимание и способность говорить еще не делают вас грамотными, и вам придется научиться писать и читать на нескольких языках. Также вам придется освоить правила поведения и этикет высшего общества этих стран. Вы будете учиться верховой езде, фехтованию и стрельбе из лука.
— А магия? — хором спросили мы, и лицо Титуса озарилось лукавой улыбкой.
— Если справитесь с грамматикой, то и занятия магией станут для вас доступными… Ну, хватит попусту болтать, пора заняться делом. Итак, начнем мы с языка княжества, в котором мы находимся, это самый сложный язык, потому мы уделим ему много времени.
Титус действительно оказался хорошим учителем, и по окончании первого урока алфавит из шестидесяти четырех букв был-таки вложен в наши головы. Каждому уроку Титус уделял час времени и десять минут давал на отдых. На следующем уроке мы узнали основы жизни в княжестве и ее иерархические ступени, которые были не слишком сложны.
Сначала были рабы и нищие, бесправные и безвольные, как сказал Титус. Затем шли земледельцы и мастеровые, у которых были кое-какие права, и они крепко за них держались, умело пользовались, не позволяя себя унижать и обворовывать мелким владетелям и купцам, стоявшим на следующей ступени. Потом шли военные и судейские, имевшие многое благодаря покровительству знати, а над знатью стоял князь, сумевший довести территорию княжества до таких размеров, что оно конкурировало с самым крупным королевством, расположенным на севере континента. Титус показал нам карту его мира и рассказал о том, где и какое государство находится, он не хотел особенно вдаваться в политику, но я и Регина настояли, и ему пришлось уделить и этому вопросу немного времени.
Незаметно прошло время, наступил обед, но и за едой мы продолжали заваливать старика вопросами. Он охотно отвечал, и, похоже, был счастлив оттого, что ему попались такие любознательные ученицы. Но вот обед закончился, отпущенное на отдых время пролетело, как будто его и не было, и настало мое время.
Честно говоря, я не знала с чего начать, мне никогда не приходила в голову мысль, что я когда-нибудь буду обучать кого-то своему ремеслу, и теперь мне нужно было определиться с программой обучения. Мой дядя учил меня с детства, между делом объясняя и показывая все, что он сам знал, а передо мной стояли великовозрастные девицы и ждали чего-то особенного. Дядя Саша всегда говорил: «Начни с простого, и все получится», и я уже почти решила, с чего начать, когда поняла, что у меня нет инвентаря.
— Титус, мне нужен кошелек и нечто режущее?… У вас тут плащи носят или еще что-нибудь?
— Плащи во время дождей носят, и то редко, здесь не бывает холодов. А нож и кошелек я тебе дам.
Старик пошел в дом и вскоре вышел с изящным стилетом и кожаным мешочком на кожаном шнурке.
— Что это?
— Кошелек на два десятка монет, такие обычно бывают у купцов, военных и зажиточных мастеровых. У знати обычно побольше, на пять десятков монет. Хотя знать предпочитает брать в кредит или снимает с рук украшения и бросает на прилавок. Они делают вид, что ношение денег ниже их достоинства и пусть этим занимается их прислуга.
— Ваши воришки, небось, процветают, срезать подобный кошель легче, чем извлечь из кармана в переполненном автобусе.
— Почему? — тут же спросила Регина, ее мои уроки интересовали больше, нежели уроки Титуса.
— Потому, что когда лезешь в карман, ты не всегда уверена, что в нем есть деньги, а не какой нибудь сопливый носовой платок. К тому же одно неловкое движение, и тебя поймали, а тут находишь зазевавшегося растяпу и легким движением руки срезаешь кошелек.
— Сначала нужно научиться делать это легкое движение! — сказала Света, рассматривая с недоверием свои руки.
— Вот именно это для начала мы и будем учиться делать.
Многое я могла показать только в реальной обстановке и все же мне удалось втолковать девчонкам самое элементарное и ложась спать после тяжелого, но результативного дня, я чувствовала себя великолепно.
Но эйфория первых дней быстро прошла, и учеба стала такой же изнурительной, как и жара, повисшая над болотами. Вскоре каждая из нас переболела лихорадкой, после которой мы походили на собственные тени, и Титусу пришлось приостановить занятия, дабы привести нас в норму и откормить до приемлемых округлостей. Это было тяжелое время! Мне стоило большого труда научиться ездить верхом, а уж стрелять из лука и арбалета я так толком и не научилась. Титус качал головой и говорил, что еще никогда не сталкивался с такой криворукой, как я. Зато политика, грамматика, этикет давались мне с легкостью. К тому же я овладела мечом и глефой, мои способности в рукопашном бою были, как сказал наш учитель, значительно выше, чем у него самого. Конечно, я с завистью смотрела на то, как стрела Светы всегда попадала в цель и все же я не унывала, с нетерпением ожидая начала магических уроков.
А уже через неделю магических занятий я рыдала, сидя за сараем, потому что выяснилось — у меня почти не было магических способностей! У каждой из моих подруг были магические способности, связанные с простейшей стихийной магией, и только я не смогла выполнить правильно ни одного задания из начального курса начинающих магов. Титус говорил, что, возможно, у меня есть какой-то магический талант, но он скрыт от нас и когда-нибудь неожиданно может раскрыться. Время шло, а никаких раскрытий талантов так и не произошло, и мне все трудней было смотреть на то, с какой легкостью остальные справлялись с заданиями. И все чаще я стала уходить в болота за ягодами или травами, пытаясь скрыть свои переживания. Однажды я наткнулась на небольшой холм, в котором был вход в какой-то туннель, и попыталась узнать, что там, но сильнейшее чувство страха заставило меня отступить. Несколько дней подряд я пыталась проникнуть в туннель, но так и не смогла побороть себя и, тогда я решила рассказать все Титусу.
