отсюда было не разобрать.
– Нет, – она попятилась и упёрлась спиной в колючую стену, ставшую почему-то снова абсолютно непроходимой. Так, стоп. А где достаточно свободный проход, через который мы и вышли на эту полянку? Я совершенно точно помню, что он был здесь.
– Что за демонские шутки? – сердито фыркнул я, обозревая еловые лапы, переплетённые настолько плотно, что пролезть через них или под ними смогла бы разве что мышь, да и то не самая крупная.
– Ты не понимаешь? – Кристина посмотрела на меня и её глаза наполнились слезами, – он нас не выпустит, никогда…
– Кто? – я с сомнением взглянул на женщину и решил, что, видимо, всё же переоценил её умение владеть собой. – Кто и кого не выпустит? И почему?
– Дом, – негромко проговорила Кристина, не отрывая взгляда от жизнерадостно-пряничного домика, – он нас не выпустит, потому что мы его добыча. Разве ты не чувствуешь?
***
Дом смотрел. Он не мог отвести потрясённого взгляда от невысокой светловолосой женщины, не решающейся ступить на песчаную дорожку, и не верил себе. Не решался, боялся поверить. Он всматривался в такие знакомые, но позабытые за столетия тонкие черты лица, в слегка растрёпанные светлые волосы, всё так же заплетённые в небрежную косу, пусть чуть более короткую, чем раньше, и замирал от сладостной дрожи узнавания. Точнее – даже от предвкушения узнавания. Он словно сдерживал себя, стремясь насладиться этими удивительными мгновениями, предшествующими мигу, когда он после тысячелетнего сна и прозябания наконец-то будет не один.
Дом смотрел. Она взглянула на окна, и дом почти задохнулся от восторга, увидев снова эти глаза цвета утреннего неба, цвета незабудок, цвета озёрной глади в тихий погожий день. Они снились ему в тяжёлых мрачных снах, когда он с равнодушием приговорённого смотрел на то, как разрушаются когда-то крепкие и надёжные стены, рассыхается и проваливается крыша, зарастает великолепный уютный сад и молча умирают деревья. Снились, когда он пытался узнать её в тех людях, которые оказывались волей случая под его крышей и умирали, когда он не находил её среди них. Зачем жизнь существам, которые – не она?
Дом смотрел. Он чувствовал волны страха, даже ужаса, и непонимания, исходившие от неё, и они мимолётной терпкой и жаркой обидой обожгли его, но дом тут же успокоил себя – она просто забыла, ведь прошло столько лет…десятилетий…столетий…А она всего лишь человек, который в своё время совершил страшную и нелепую ошибку, уйдя отсюда, бросив его, обрекая на страшное одиночество под мёртвыми и равнодушными звёздами и живым, но не менее безразличным солнцем. Но раз она вернулась, значит, простила его, а он…Он никогда и не сердился на неё, он не умел, не мог, не смел этого делать.
Дом смотрел. Она боялась сделать первый шаг, и дом улыбнулся своим давним воспоминаниям, в которых светловолосая девчушка с яркими небесно-голубыми глазами, заливисто смеясь, качалась на старых верёвочных качелях, от которых под сегодняшней иллюзией осталась только полуистлевшая верёвка, натянутая между двумя искривившимися яблоневыми стволами. А вот девушка с глазами цвета незабудок и тонким ободком короны в золотистых волосах сидит на крыльце и нежно гладит резные деревянные перила, а дом ластится к ней, как ленивый сытый кот.
Дом смотрел. Он уже давно зарастил просвет в еловой стене, отгораживавшей его от леса: неужели она думает, что он позволит ей снова совершить ту же ошибку и уйти от него? Нет…не для того он ждал её столько лет, ждал, уже теряя последнюю надежду, ждал, держась на одном упрямстве и злости, ждал, умирая и не позволяя себя окончательно сдаться. И он дождался! Она вернулась. И уже никогда не оставит его одного: она поймёт, что у неё нет более верного друга, более страстного возлюбленного, более любящего отца и более заботливого брата, чем он. Он станет для неё всем, лишь бы она не оставила его снова. Ещё одного тысячелетия одиночества он просто не выдержит.
Дом смотрел. Маг, пришедший вместе с ней, ступил на тропинку, и дом мгновенно оценил его мощный тёмный магический потенциал, сильный дар огня, текущий в его венах. Для дома маг был не опасен, всей его силы не хватит на то, чтобы причинить более или менее серьёзный вред ему или ей, той, для которой дом теперь будет дышать и жить. Тем более, что она не испытывает к неизвестному магу никаких чувств, кроме благодарности. Поэтому пусть идёт, а убить его, если он станет мешать или хотя бы задумает обидеть её, никогда не поздно.
Дом смотрел. Дом был счастлив. Она вернулась – его Лиз. Он не будет сейчас пугать её своим настоящим, не иллюзорным, видом, он постепенно зарастит раны, уберёт шрамы, и только тогда постепенно откроет Лиз своё истинное лицо…
***
Кристина
Понимая, что бесконечно стоять на траве, упираясь спиной в колючую еловую стену, конечно, можно, но это не очень удобно, а главное – совершенно бессмысленно, я, преодолевая колоссальное внутренне сопротивление, сделала шаг и ступила на еле слышно хрустнувший под ногой песок. Разумеется, гром не грянул, молнии не вонзились в удивительно сочную траву, росшую вдоль дорожки, а я не проснулась в родной квартире от резкого звонка будильника. Нет, ничего этого не произошло.
Просто меня словно с головы до ног окатило волной чужих эмоций: радости, волнения, боли, ожидания, смущения…Переданные мне (почему-то я ни на секунду не усомнилась, что они были предназначены именно мне) чувства были настолько неуместны в этом странном месте, что я остановилась как вкопанная. Осторожно оглянулась, но рядом по-прежнему кроме тоже замершего и словно настороженно к чему-то прислушивавшегося Каспера никого не было.
Ветерок бережно коснулся моего лица, словно пробежавшись невесомыми пальцами, взлохматил и без того растрёпанные волосы и умчался куда-то в сторону дома.
– Лииииз…Лииииз…Лииииз…Лииииз вернулась… – прошуршали где-то на грани слышимости листья, и этот шёпот тут же подхватило откуда-то взявшееся эхо, – Лииииз…наша Лииииз…
– Кто такая Лиз? – повернулась я к Касперу, который чуть ли не принюхивался к окружающему пространству, напоминая вставшего на след пса.
– Лиз? Откуда я знаю, – он растерянно пожал плечами, явно раздосадованный тем, что я отвлекла его от изучения обстановки, – а почему ты спрашиваешь?
– А ты не слышишь? – удивилась я и недоверчиво покосилась на него. – Тут …шёпот…что вернулась какая-то Лиз…
– Где шёпот? – Каспер сбросил маску равнодушного знатока всего на свете и резко повернулся ко мне. – Ты что-то слышишь?
– Я же говорю, – терпеливо повторила я, – кто-то шепчет, что вернулась некая
