За целый день мы продвинулись лишь на десяток километров, но и это было очень неплохо, так как Севастьянов смог потеснить противника лишь на 2 — 3 километра. Немцы, осознав угрозу, которая от нас исходила, принялись лихорадочно перебрасывать против нас свои части, так что их сопротивление сильно возросло. Мои диверсанты с разведчиками немного пощипали их, в основном артиллерию и снабженцев, но затем им пришлось срочно сваливать, обозлённые немцы принялись основательно шерстить свой тыл, и тут даже немецкая форма уже не могла помочь, так как начались тотальные проверки. Остались только несколько небольших групп разведчиков с рациями, но их задача была именно разведка, докладывать нам о всех немецких передвижениях. За два дня боёв мы полностью расстреляли все немецкие снаряды, которые захватили, но зато прилично сэкономили свои, так как все эти два дня работали исключительно трофейные гаубицы. Пехота тоже во всю использовала трофейные орудия, правда в основном противотанковые, нашлись у них артиллеристы, это те, кого после госпиталя или после фильтра в пехоту законопатили. Они выкатывали такие орудия на прямую наводку и садили по немецким огневым точкам. Вот немецких танков оказалось не так много, кое что пожгли мои диверсанты, а остальные просто уничтожили КВ и противотанковая артиллерия, которой у нас оказалось достаточно, в основном моей, но и трофейной тоже.
Вот таким Макаром пройдя почти два десятка километров вдоль немецкой обороны, я снова сменил направление движения, повернув под 90 градусов, двинулся в направлении Ленинграда к Неве, отрезая часть немцев. Теперь с Востока 8-ая армия преодолев немецкие укрепления двинулась вперёд, с Севера давил Севастьянов, а я получается отрезал их от Юга, то есть брал в кольцо. Самое хреновое, мне банально не хватало сил, вернее что бы проломится через немецкую оборону вполне, вот только не стоило забывать о своих флангах, и если я начну выделять на них своих бойцов, то очень быстро мой пробивной кулак истает и встану не в силах пробиться дальше. Вот поэтому я и обратился за помощью к командованию 54-ой армии, которое сразу пошло мне на встречу и выделило целую дивизию на заполнение пробитого мной коридора. Видя, как успешно складывается наша операция, командование 8-ой и 54-ой армий решило примазаться к нашему успеху, к тому же мы сами просили их о помощи, вернее о совместных действиях, и всё это разумеется будет отображено в рапортах наверх, так что в итоге получится совместная операция. Мне было плевать, кто ещё примажется, главное, что бы он хоть как-то помог, а тут была реальная помощь. Мой коридор был примерно километровой ширины, но он начал расширяться, если с левой стороны бойцы 54-ой армии встали в оборону, то вот с правой стороны они начали теснить немцев, тем более, что командование армии углядев намечающийся успех добавило войск, так что через два дня я смог пробиться к Неве, тем самым окружив часть немецких сил. После этого доверив удерживать левый фланг бойцам 54-ой армии, а всей дивизией навалился на правый фланг пробитого коридора, а со стороны Ладоги на немцев давил Севастьянов со своими двумя дивизиями. Совместными усилиями мы за пять дней перемололи немцев, тем более, что после пары дней очень интенсивных боёв у них закончились боеприпасы и они были вынуждены сильно экономить. Всю их бронетехнику мы выбили, а потом просто отлавливали и уничтожали группы немцев, если те не сдавались в плен. В итоге получилось, что мы отбросили противника от Ладоги примерно на 35 — 40 километров, сделав достаточно широкий коридор. С нашего первого успеха, стали немедленно тянуть к Шлиссельбургу железнодорожную колею и дорогу, причём они располагались рядом. По крайней мере немецкая артиллерия уже не могла до них дотянуться. Сапёры приступили к строительству двух мостов через Неву у Шлиссельбурга, а для их защиты от немецкой авиации сюда стянули значительные силы ПВО, правда для этого пришлось оголить некоторые участки фронта, но эти мосты, как только их построят, станут самыми важными объектами.
После того, как мы ликвидировали окружённых немцев, я вернул бойцов 54-ой армии командованию, а вот 8-ая армия двинулась вместе с нами. Мы по всей линии фронта двинулись на Запад, правда получалось у нас это уже не очень. Немцы всё гнали и гнали войска, так что получалось продвигаться на один — два километра в день и это в ходе упорных боёв, зато 2-ая ударная наконец пробила достаточный снабжения коридор, поскольку немцы были вынуждены забрать против нас значительные силы. В итоге объединив силы нескольких армий, под общим командованием Севастьянова мы к концу месяца отодвинули линию фронта на 50 — 60 километров от Ладоги и на этом всё, для дальнейшего наступления нужны были новые силы и вооружения. В принципе этого было вполне достаточно, а потому перейдя к обороне, мы стали окапываться и строить оборонительные рубежи. Тут нам стала помогать ещё и погода, наступила весна, снег стал интенсивно таять, и дороги развезло, так что по любому пора было прекращать активные действия. Мы принялись активно окапываться, благо, что земля оттаяла, а кроме того вокруг было достаточно леса. Одновременно с этим в десятке километров от новой линии фронта строили вторую линию обороны, так, на всякий случай, если немцы снова смогут прорвать наши позиции, а Севастьянова с нашей 5-ой ударной перебросили в Ленинград. Если по немецкой технике мне затрофеется почти не получилось, то вот по вооружению мы захватили полк наших тяжёлых гаубиц МЛ-20 вместе с тягачами. Лично мне они не полагались ни под каким соусом, рылом не вышел, слишком жирно будет, а вот для армии вполне и радостный Севастьянов сразу приписал новый артиллерийский полк к своей армии. Что было хорошо, так это то, что проблем с боеприпасами для него не будет, это к немецким гаубицам попробуй достань, когда всё захваченное расстреляют, а к нашим просто заявку интендантам дай. А с другой стороны всё равно в нашей армии будет, так что я не сильно расстроился, что такая жирная плюшка прошла мимо моего рта. В Питер мы прибыли 29 апреля, а 1 мая наша армия прошла парадным строем по Невскому, все ленинградцы знали, кому они обязаны прорывом блокады, а потому нас приветствовали по всему маршруту следования и кидали первые, весенние цветы.
2 мая 1942 года, Смольный, Ленинград.
Хозяин Ленинграда Жданов, в своём кабинете проводил совещание, на котором кроме командующего Ленинградским фронтом генерал-лейтенанта Хозина и начальника штаба генерал-майора Гусева, присутствовал и генерал-лейтенант Севастьянов, чья 5-ая ударная армия и прорвала блокаду города. Как говорится, аппетит приходит во время еды, вот Жданову и захотелось развить успех и отодвинуть немцев от границ Ленинграда, хотя бы за зону действия их тяжёлой артиллерии, которая продолжала ежедневно обстреливать город.
— Итак товарищи, одно большое дело мы уже сделали, прорвали блокаду, которая душила нас тисками голода, однако это только пол дела, нам необходимо отбросить противника за пределы досягаемости тяжелой артиллерии, а это минимум тридцать километров. Товарищ Севастьянов, что вы на это скажете, сможете развить свой успех?
— Товарищ Жданов, я пока затрудняюсь вам ответить, мне надо посоветоваться с полковником Прохоровым.
Генерал Севастьянов произнёс это не только по тому, что не знал, смогут они это сделать или нет, но и потому, что не хотел умолять заслуг в этом деле уже полковника Прохорова. Хотя вначале своего знакомства они слегка и поцапались, но Прохоров не стал раздувать этот конфликт, а наоборот, несколько раз очень сильно ему помог, так что надо было хоть как-то отплатить ему за это. Пожалуй если и можно отодвинуть немцев от города, то только Прохоров сможет это сделать, вернее предложить действенный способ.
— Что за полковник Прохоров?
— Командир механизированной дивизии в составе моей армии, по существу это именно он предложил план прорыва блокады и именно его дивизия сделала очень многое для его осуществления. Кроме того я знаю Прохорова с лета прошлого года, он так бил немцев, как ни кто другой и именно он смог вывести остатки Юго-Западного фронта вместе со штабом из немецкого окружения. Думаю если это и можно сделать, то он придумает как, что бы наверняка и с минимальными потерями.
