Встречал меня, естественно, Фаулер.
— Геннадий, — мрачно взглянул на меня он, — а ведь вы нам сказали неправду.
— Почему? — искренне удивился я. Честно говоря, ожидал всего, и что меня будут хвалить, и что меня будут агитировать что-то делать или куда-то там вступать, или критиковать, но то, что на меня будет вот такой вот наезд — этого я не ожидал никак. — В чем же я вам солгал, товарищ Фаулер?
— Ну, я вообще-то не совсем так сформулировал, но пусть, если вы так считаете, — криво ухмыльнулся Фаулер.
— Так всё же? — продолжил напирать я, такой вот беспардонный наезд мне не понравился.
— Вы представились как медиум, и не сказали нам, что владеете гипносом.
— Кто? Я? — показательно изумился я. — С чего это вы вдруг так решили?
— Шершеневич вас не заметил, и тем не менее сразу после нашего разговора, вы проникли к нему в номер и порылись в саквояже. Из номера он выходил всего одни раз, да и то, всё время стоял на пороге. И тем не менее, бумаги в саквояже оказались сдвинуты, а некоторые перемешаны, словно их перебирали. А искомая квитанция оказалась сверху. Шерешевич клянется, что никого постороннего в номере он не видел.
— Было дело, — не стал отнекиваться я. — Так в чём проблема?
— Проблема есть, и немалая, — спокойно пояснил Фаулер, — гипнос, конечно же — дело нужное, да что говорить, даже необходимое, и нашему обществу гипнотисты тоже надо. Но ведь мы вас рассматривали как оригинального медиума. Выходит, с духами вы разговаривать не можете, так получается, да?
— Почему вы так решили? Если я выполнил ваше задание таким вот образом, то почему вы делаете вывод, что я гипнотизер, а не медиум?
— Понимаете, для нас было важно, чтобы медиум с помощью духа мог посмотреть документ. А когда это делает человек, пусть и гипнотист, то на том же саквояже остаются следы, к примеру отпечатки пальцев. Понимаете?
— Понимаю, — кивнул я, — в таком случае подобные детали нужно оговаривать заранее. В задании, которое мне дали вы, условия о том, чтобы не оставлять отпечатков — не было.
— То есть вы и сейчас утверждаете, что можете разговаривать с духами? — прищурился Фаулер.
— Могу, — пожал плечами я.
— Я вас услышал, Геннадий, — медленно сказал Фаулер и как-то странно посмотрел на меня. — Жду вас сегодня в десять тридцать вечера по адресу улица Пролетарская, 43-Б. Первый этаж, квартира два. Не опаздывайте.
— У меня на сегодня другие планы, — покачал головой я.
— Но вы должны быть там!
— Я ничего вам не должен, — отмахнулся я от притязаний Фаулера (мда, а Енох оказался насчет них абсолютно прав), — мы с вами договаривались о том, что вы мне оказываете услугу, взамен я оказываю услугу вам. Сегодня я вам услугу оказал, работу выполнил, но от вас ещё ничего в ответ не было. И тут же вы мне выдвигаете какие-то условия и какие-то новые требования услуг. Нет, я так не согласен. Знаете, товарищ Фаулер, я предпочитаю взаимодействовать по принципу «вы — нам, мы — вам». И никак не иначе.
— Это была не услуга, — нахмурился Фаулер, моя речь ему явно не понравилась, — это было проверочное задание, как вы поняли.
— В изначальных условиях этого озвучено не было, — спокойно парировал я, разводя руками, — поэтому я буду воспринимать это как услугу, оказанную мной вашему Обществу. Цифру из квитанции я вас сообщил? Сообщил. Она совпадает? Совпадает. Всё. Услугу я оказал и работу выполнил. Сейчас ваша очередь.
— Но услуги же не равноценные! — возмутился Фаулер.
— А это уж как вам угодно, — пожал плечами я. — Но я что-то сомневаюсь, что научить меня десятку иностранных слов сложнее, чем проникнуть незаметно в комнату в присутствии её хозяина и добыть нужную информацию у него под носом. Более того, я и дальше продолжаю считать, что эти услуги неравноценны.
— Профессор Маркони завтра вечером прибывает в город N. Вы сможете с ним встретиться послезавтра, — недовольно процедил Фаулер. Мой выпад ему явно не нравился.
— Замечательно, — обрадовался я.
— Но посетить собрание Общества вам нужно сегодня, — молвил Фаулер, — вам придётся изменить свои планы.
— Нет, — ответил я.
Конечно же, никаких планов у меня не было, но я не собирался позволять им сесть себе на голову. Нужно было сразу, ещё до начала взаимодействия, обсудить все позиции по сотрудничеству. На берегу. Чтобы потом не было мучительно больно, как говорится.
— Геннадий, — резко успокоившись, проговорил Фаулер, — у нас конкретные сроки. Дело в том, что тот дух, который должен будет проверить, можете вы с ним общаться или нет, так вот он выходит на связь только в предпоследнюю пятницу каждого месяца. Ждать ещё целый месяц мы не можем, кроме того, вы в это время будете с агитбригадой в соседней губернии.
— Так бы сразу и сказали, — решил не упираться я (аргументы были вполне приемлемые), так что мне незачем было и дальше накалять ситуацию. — Хорошо, я приду.
Фаулер кивнул.
— Только почему именно в пятницу? — заинтересовался я.
— Общества собирается дважды в месяц, — медленно проговорил Фаулер, — сеансы проводят в первую среду месяца — день Рафаэля, и в последнюю пятницу месяца — день Анеэля. В среду — для познания истины, но там собираются лишь высшие братья, те, кто прошли все ступени, а сегодня — это для материализации.
— Ага, понятно, — пробормотал я, заинтригованно, хотя ничего понятно и не было.
— Только есть ещё одно условие, — опять сказал Фаулер.
Мне это снова не понравилось и, видимо, Фаулер понял это по моему лицу, так как быстро добавил:
— Условие небольшое, и оно не потребует от вас каких-либо усилий. Понимаете, так надо. Дело в том, что на сеанс с собой нельзя брать ни крестик на шею, ни чёток, никакой прочей религиозной атрибутики.
А… ну это ещё терпимо, — подумал я, а вслух тупо брякнул:
— Так вы сатанисты что ли?
— Наши собрания не имеют ничего общего с любой субъективной оценкой Высших Сил, — уклончиво ответил Фаулер и я опять вспомнил Еноха.
Кстати, о Енохе. После разговора с Фаулером, я поспешил домой, охота было поговорить с Одноглазым. Пообщаться после его возвращения нормально не получилось. Так, лишь перекинулись двумя словами, и тут как раз по дороге ехал грузовик из нашей трудовой школы, знакомый водитель подкинул до города. А дома ждала записка.
Но сейчас у меня до вечера было нормально времени и я хотел получить ответы на некоторые вопросы. Главный вопрос был в том, где он был после уничтожения дощечки? Как он вернулся, когда я прочитал слова старой цыганки? И как он теперь будет без привязки?
Это всё следовало выяснить как можно скорей.
Хмурая Степановна открыла дверь и на моё вежливое приветствие, лишь отчуждённо махнула рукой.
Ну вот, сердится, значит, за постоянные гости и шум. Надо будет завтра точно ей какой-то подарочек прикупить.
Но не успел я сделать и шагу, когда она сказала:
— Гена, ты тоже это слышишь?
— Что слышу? — не понял я.
— Ты вот ушел, а во флигеле какие-то звуки начались. Я уже и вокруг ходила, и внутрь к тебе заходила — звуки слышатся, а откуда они идут — непонятно.
— Я разберусь, — пообещал я, понимая, что кто-то сейчас получит большую взбучку.
Уже у входа во флигель я услышал крики.
Торопливо, я практически вбежал к себе и замер от открывшейся мне картины. Енох и Филимон Поликарпович кружили по комнате, словно два горных орла, верещали друг на друга что было мочи и периодически швыряли друг в друга сгустками зеленоватого света, словно пьяные джедаи.
Можете себе представить картину — заходите вы к себе в комнату, никого не трогаете, а там призрачный скелет швыряется какой-то хренью в одноглазое привидение?
— Да ты совсем рехнулся, придурок! — верещал Енох.
— От придурка слышу! Глиста костлявая! — не оставался в долгу Филимон Поликарпович.
— На себя посмотри, циклоп одноглазый!
— Дистрофик!
— Полифем!
— Кощей!
— Так, товарищи призраки! — хлопнул я ладонью по столу, — а что это у нас здесь происходит?
