Много о своей работе он не рассказывал, а Борька поделился, что у Николая Николаевича какие-то проблемы с командованием ВВС РККА.
— И молчит главное, ни с кем не делится, — переживал друг.
Что там случилось у Поликарпова, я не знал. Мне он тоже ничего не сказал, заявив, что «все нормально, не переживай».
После мы поехали в ОКБ Туполева. Вот там если бы не мое личное знакомство с Андреем Николаевичем, даже ссылка на товарища Сталина не помогла бы. Нас вежливо попросили подождать, пока доложат руководству, но на территорию не пустили. Хорошо хоть я свое имя назвал, а Туполев меня вспомнил и велел пропустить. Да уж, с вопросами безопасности и секретности у Андрея Николаевича все гораздо лучше, чем у того же Поликарпова. Да хотя бы взять тот момент, что в комнату, где инженеры Туполева занимались проектированием, я так и не попал, а принял меня конструктор в собственном кабинете.
— Давно не виделись, Сергей, — улыбнулся мне мужчина. — Здравствуйте, — уже более сдержанный кивок Кольцову.
— Здравствуйте, Андрей Николаевич, — поздоровались мы с журналистом почти синхронно.
И тут же все рассмеялись от комичности ситуации. Коротко поделились новостями, причем больше рассказывал я. После этого Михаил Ефимович попросил разрешения поговорить с рабочими и, получив его, тут же умчался, оставив нас с Туполевым одних.
— А я ведь думал еще о самолете для кораблей потом, — признался я Андрею Николаевичу. — Сильно меня тогда задело, что не смог ничего создать.
— Вот как? И что? Есть какой-то результат? — тут же оживился конструктор.
— Есть мысль, — покачал я головой. — Почему обязательно делать привычный самолет?
— Ты о чем? — удивился Туполев.
— Я о вертолете. Таком аппарате, у которого винт не спереди, а сверху. Для него тогда и взлетной полосы не нужно — с места вверх бы поднимался и также садился.
— Аааа, вот ты о чем, — протянул Андрей Николаевич. — Вынужден тебя огорчить, Сергей, попытки создать такой аппарат были, но все они не увенчались успехом.
— Прямо совсем? — не поверил я.
Знаю ведь, что в будущем вертолеты были созданы и активно использовались.
— Из того, что мне известно — максимального результата добился Сикорский. Увы, он сейчас за границей. Да и он не смог поднять человека в воздух — только сам аппарат.
— И когда это было?
— Сейчас, дай вспомнить, — нахмурился Андрей Николаевич. — Если не ошибаюсь, в десятом году, — сказал он через пару минут.
— Ну так тогда и двигатели были слабее! — тут же нашел я возможную причину неудачи. — Поставить более мощный двигатель — и тогда не только аппарат, но и человек на нем в воздух подняться сможет!
— Ну и как он будет лететь? — тут же задал Туполев провокационный вопрос. — Вперед что его потянет? Еще один винт?
— Второй винт нужен, — согласился я, — но на хвосте.
— Для чего? — удивился конструктор.
— Чтобы сам аппарат по своей оси не вертело. Я когда о мощном винте думал, понял, что сам вертолет будет закручивать. Вот чтобы стабилизировать его, и нужен винт на хвосте. Но расположенный вертикально, как на самолете, и сбоку. А для движения вперед-назад можно верхний винт наклонять. Или вообще — сделать два винта на крыльях, как на самолете, только расположить их горизонтально. Как такой самолет поднимется в воздух, винты опускаются в горизонтальное положение, и получается обычный самолет.
Вот эта идея заинтересовала Туполева гораздо больше.
— Интересно. Но механизация крыла получится сложной. Выдержит ли конструкция? Смогут ли два винта поднять такой самолет вертикально, без разгона? — стал вслух размышлять Андрей Николаевич.
— Но ведь идея не фантастическая? — заметил я.
— А? — отвлекся ушедший в свои мысли Туполев. — Да, конечно, она вполне реализуема. Но вот хватит ли мощностей двигателей — тут большой вопрос. Знаешь, ты не против, если я поделюсь твоей идеей с одним человеком? Есть у меня знакомый инженер, который увлекается необычными конструкциями самолетов.
— Да конечно, буду только рад, если эта идея кому-то поможет.
Попрощавшись с Туполевым, я с чувством выполненного долга покинул ОКБ. Глядишь, и будут у СССР свои вертолеты гораздо раньше, чем появились в моей прошлой жизни.
В середине марта ко мне снова пришел Савинков. На этот раз он не повез меня к товарищу Сталину, а передал документы для университета о моей «командировке по линии партии» и бумагу, подтверждающую, что я действую по заданию Иосифа Виссарионовича.
— Это показывать при острой необходимости, — указал Савинков на бумагу. — Только если кто из местных партийных или иных работников вздумает мешать. Но лучше сильно не светить ей.
Причины мне были понятны. Фиг мне что будут рассказывать на месте, если узнают, что я от Сталина. Скорее будут «лапшу на уши весить».
— Скажешь, что от газеты «Правда» журналист. Вот подтверждение, — подал он еще один документ. — А вот командировочные, — из рук служивого ко мне перекочевала стопка рублей.
Не особо много, где-то чуть больше трех сотен. Покупать билеты на поезд я должен сам с них, а сколько мне кататься — тоже самостоятельно определяю.
— Как вернешься, напишешь отчет, — предупредил Савинков.
После чего попрощался и ушел.
Ну что же, задание получено, пора выполнять. Откладывать я не стал и уже на следующий день занес документы декану, попрощался с Людой и отправился на вокзал. По дороге приобрел стопку газет, чтобы было не скучно ехать.
Сильно далеко на первый раз от Москвы я не собирался удаляться. Буквально отъеду километров на пятьдесят, а там уже и буду смотреть. Если что потом и дальше проехать можно. Чтобы хоть как-то ориентироваться, взял еще и карту Московской губернии. За ней пришлось идти в букинистическую лавку, да и стоила она не мало, зато я хоть смогу понять, где нахожусь.
Разместившись в вагоне, я затолкал чемодан со своими вещами под лавку и достал первую попавшуюся газету из купленных.
— Да ну на…! — вырвалось из меня непроизвольно через десять минут.
Я потер глаза, считая, что мне померещилось, но буквы в газете остались неизменными. В статье, которая вызвала у меня такую бурную реакцию, говорилось о предложении рабочими Ленинградского завода «Красный Выборжец» организовать социалистическое соревнование. Но удивило меня не это, а фамилия инициатора. И удивился бы любой, кто жил в моей прошлой жизни. Потому что фамилия такого инициативного работника была — Путин!
Глава 6
Март — апрель 1929 года
— Чего кричишь, парень? — обернулся ко мне мужик с соседней лавки.
По виду — типичный крестьянин. В тулупе, борода лопатой, в зубах самокрутка, которую он неторопливо смолил.
— Да так, фамилию знакомую увидел в газете, — пробормотал я.
— Это какую?
— Да вот, — показал я ему статью о Путине. — Думал, друг мой, а оказалось — однофамилец.
Мужик успокоился, а я вернулся к статье в газете. И правда, не померещилось мне. Путин. Только инициалы — М. Е.
— Родственник? Предок может? — прошептал я себе под нос.
И стал вспоминать, как могли звать деда Владимира Владимировича. Через несколько минут вспомнил, как по телевизору показывали шествие Бессмертного полка. Там президент шел в первых рядах с фоткой своего отца-фронтовика. И инициалы у него были — В. С.
— Не, однофамилец просто, — пришел я к выводу.
Но как тесен мир! А может и не однофамилец, а все же родственник, но дальний.
До намеченной первой «точки» — деревни, я добрался за три часа. Поезд шел неторопливо, останавливался почти в каждой деревне по пути, неудивительно, что такой короткий отрезок я так долго ехал.
Сойдя на дощатый «перрон», я осмотрелся. Небольшой помост с деревянной лестницей — вот и вся станция. В сотне метров виднеются одноэтажные постройки. К ним идет накатанная колея дороги. Снег еще лежал, хотя проталин хватало, да и по ночам прихватывал морозец. От того в колеи были полузамерзшие лужи, сейчас смотрящие на меня мутными 'глазами"-омутами. Перехватив поудобнее чемодан, я двинулся к деревне.
