– Поехали, Вась,– грустно скомандовала она, забираясь в побитую жизнью и превратностями российских дорог «газельку» «скорой».
Шофер флегматично произнес, заводя машину:
– Опоздала?
Ольга только кивнула, удрученная своими переживаниями. Вдобавок ко всему в эту смену, судя по отсутствию в машине Елены Сергеевны, ей придется обходиться и без медсестры. «Ну что за день такой нескладный»,– печально думала она, выезжая на улицу Ленина.
День действительно не удался. Начавшийся с более чем часового выслушивания прочувствованного монолога Варвары Степановны об ее истинных или мнимых, как была уверена Ольга, болячках, он продолжился так же «весело».
Пара вызовов к допившимся до полного «края» алконавтам, четыре – к «сердечникам», один тип с проломленной головой, и на закуску, когда она совсем было начала надеяться, что до конца ее смены ничего больше не произойдет, ее вызвали к самоубийце.
Дочь богатенького папы, нажравшись какой‑то наркоты, перерезала себе вены.
Пообщавшись полчаса с «пациенткой», перебинтовывая кое‑как замотанные родителями «страдалицы» запястья и ставя ей капельницу с физраствором, Ольга искренне пожалела, что у данной особи не хватило мозгов довести свое общественно полезное дело до конца. Нет, право, уход из мира подобной депрессивно‑унылой и невероятно занудной тушки весом под сотню килограммов никак нельзя считать большой потерей для человеческого общества.
Слушая ее нытье на тему «я такая замечательная, и почему меня никто не любит?», «все они такие сволочи, что я не могу жить с ними на одной планете», Ольга едва удерживалась, чтобы не посоветовать даме начать хоть немного следить за своей внешностью – ну хоть зарядку по утрам делать, да жрать поменьше, и поправить собственный характер.
А уж когда эта великовозрастная «диточка», видимо заметив ее к себе отношение, капризно поморщилась и, дождавшись момента, когда Ольга отошла в коридор, заявила, даже особо не сдерживая голоса: «Мне эта врачиха не нравится. Злая она какая‑то и холодная… У меня от нее мороз по коже… Словно сквозняком пробирает… Ты ее в следующий раз не зови, пусть лучше как раньше – из частной клиники ездят…» – ей и вовсе захотелось дать этой даме пару‑тройку полезных советов – например, о том, что вены надо резать не поперек, а вдоль, не в холодной, а в горячей воде, и перед этим имеет смысл выпить две‑три таблетки аспирина. В этом случае ей гарантированно не понадобятся услуги медиков вообще и «скорой помощи» в частности.
Неимоверным усилием воли сдержавшись, Ольга холодно распрощалась с маленькой холеной женщиной, бывшей матерью этого недоразумения, и вышла из квартиры, позволив себе только от души хлопнуть дверью. Сбегая вниз, она не заметила, как стремительно покрывается изморозью массивная дверная ручка, к которой она прикоснулась, да и болезненный вскрик обожженной холодом мамаши, потянувшейся закрыть за ней дверь, прошел мимо ее ушей.
– Поехали! – облегченно выдохнула Ольга, садясь на свое место в машине.– Уф… Ну бывают же такие дуры! Хорошо, хоть смена закончилась!
– Ты чего расстегнутая бегаешь? – неодобрительно покосился на нее Вася.– На улице такая холодрень, а ты шубу не застегнула! Смотри, простынешь.– Он выбросил сигарету и прикрыл окно, заводя машину.
– Да ладно… из подъезда до машины добежать, подумаешь… да и не так уж холодно,– привычно отмахнулась Ольга, с наслаждением откидываясь на мягкую спинку.– Уф‑ф… Сейчас только карточки завезти – и можно домой… наконец‑то смена закончилась,– облегченно выдохнула она.
* * *
Первое, на что обратила внимание Ольга, зайдя домой, был стоящий в квартире сильнейший, невыносимый холод, ожегший лицо, стоило ей только перешагнуть порог. Из стеклянисто поблескивающей рунной росписи в коридоре навстречу девушке метнулись, прорастая прямо из стен, длинные, острейшие ледяные кристаллы, грозящие пронзить ее насквозь,– метнулись и мгновенно осыпались, словно на полном ходу остановивший смертоносную атаку сторожевой пес, опознавший «своего». А из комнаты навстречу Ольге шагнул Рау.
На вновь облаченном в доспех и шубу эльфе, в здоровой руке которого сверкал и переливался холодными сполохами тот самый хорошо запомнившийся ей меч, не было лица. Буквально. Все лицо было прикрыто длинной чешуйчатой бармицей[13], оставляя видимыми только настороженно посверкивающие огромные миндалевидные глаза.
Раненная рука эльфа была аккуратно подвязана, и на ней висел какой‑то полупрозрачный, словно сделанный из мутного стекла, круглый щит, разукрашенный рунами, и вообще весь вид Рау выражал полную готовность к тяжелому бою с превосходящим врагом.
– Что случилось? – недоуменно воскликнула Ольга, закрывая дверь.– Ты словно к войне готовишься!
– Разумеется! – Убедившись в отсутствии противника, Рау аккуратно прислонил меч к стене и убрал бармицу с лица.– В мире, в котором какой‑то сумасшедший некромант выпустил своих тварей на свободную охоту, к тому же наделив их возможностью вторичной передачи проклятия, необходимо быть постоянно наготове. Я защитил твое жилище всеми известными мне силами, однако боюсь, что не смогу гарантировать нашу безопасность. Увы, я не маг – всего лишь воин.
– Какой некромант? О какой свободной охоте ты говоришь? – удивленно переспросила Ольга, присаживаясь на тумбочку и раздумывая, имеет ли смысл снимать сапоги. С одной стороны, ей крайне не хотелось пачкать пол – ведь потом придется его мыть, а данная процедура не вызывала у нее ровным счетом никакого энтузиазма. Но с другой стороны, в том холоде, что нынче царил у нее в доме, без сапог и простыть недолго!!! – Да, и зачем ты тут такого холода напустил?
– Извини.– В голосе эльфа не просматривалось ровным счетом никакого намека на раскаяние.– Холод – это побочный эффект наложения защиты. По‑моему, лучше немного потерпеть холод, чем быть разорванным на клочки толпой обезумевших мертвецов или подвергнуться атаке каких‑то «крылатых Олвейс». Не знаю, правда, что это такое, в моем мире подобных монстров не было, но явно что‑то очень опасное! Так что холод в данном случае – меньшее зло. К тому же мы здесь долго не задержимся. Подскажи мне только, где можно найти достаточное количество разумных, которых можно принести в жертву для насыщения амулета межмирового перехода энергией и чья смерть не вызовет твоего огорчения,– и мы немедленно отсюда сбежим!!!
– Так! – Решившись, Ольга поставила ногу на пол, не снимая сапога. В конце концов, мытье пола занимает куда меньше времени и усилий, чем лечение простуды.– Объясни мне, пожалуйста, почему ты решил, что из моего мира надо немедленно бежать? При чем тут некроманты, зомби и прокладки? Начни с самого начала!
– Ну после твоего ухода я, как ты и советовала, включил «телевизор». Кстати, никак не могу понять – на каких же принципах работает это магическое око? Судя по названию – на принципе удаленного взгляда, но никаких эманаций ментала от него я так и не ощутил! Впрочем, не принципиально… Как только он заработал, я увидел какую‑то местность, видимо, достаточно далеко отсюда, поскольку там не было снега, в которой бродило множество живых мертвецов…
Выслушивая от Рау подробный пересказ какого‑то незамысловатого фильма ужасов, Ольга не знала, плакать ей или смеяться. Чего‑чего, но того, что эльф и маг, просмотрев какую‑то низкосортную поделку «фабрики грез», примет ее за чистую монету и на полном серьезе начнет готовиться к атаке восставших мертвецов, она не ожидала.
Причем периодически прерывавшая фильм реклама была сочтена им мечтаниями и страхами героев фильма, прорвавшимися на экран по причине особенностей магического шара («С наиболее сильными артефактами такое бывает, а твой явно один из мощнейших»), и вызвала некоторое, впрочем не очень сильное, изумление… («Как странно, о какой ерунде люди думают в столь напряженные моменты. Признаться, я бы, как, впрочем, и любой другой эльф, находясь перед толпой зомби, думал бы только о том, чтобы спастись, но никак не о пищевых приправах или стиральных порошках. Да и бояться каких‑то там загадочных «красных дней», которые еще то ли наступят, а то ли нет, в тот момент, когда на меня прыгает порождение сбрендившего некроманта, я бы уж точно не стал. Нет, никогда мне вас, людей, не понять…»)
Разъяснив эльфу всю глубину его ошибки, Ольга добилась снятия большинства наложенных им защитных заклинаний, и в квартире сразу же потеплело. Вскоре на плите весело посвистывал чайник, по тарелкам были разложены пельмени, а наконец‑то довольная жизнью Ольга занималась тем, что исполняла страстное желание, обуревавшее ее с самого утра. Она удовлетворяла свое любопытство!
