Ознакомительная версия.
Однако происшествие не сказалось на аппетите – котел с кулешом опорожнили утром в пять минут.
– Хозяин, чего вяленую рыбу летом есть? Сейчас бы свежей ушицы сварить.
– Где рыбу взять?
– Так наловим, дай немного времени.
Мужики достали из своих узелков тонкие бечевки с крючками. Помочив водой кусочки сухарей, насадили их на крючки и забросили крючки в воду.
То ли приманки у них были хитрые, то ли рыбаки они были хорошие, но за короткое время мужики поймали несколько щук, карасей и окуней.
– Вот, уху опосля сварим – все лучше, чем вяленая, не зима же.
Рыбу завернули в листья лопухов.
– Не протухнет? – удивился Михаил.
– Да ни в жисть.
Ну и ладно, разнообразить питание и в самом деле надо.
Отошли на веслах от берега, поставили парус.
Москва-река уступала Оке в ширине, но движение по ней было более оживленное. Не успело одно встречное судно мимо пройти, как уже было видно другое. Один раз их обошел ушкуй. На нем стоял парус, и одновременно на веслах работали гребцы. За правилом стоял сам купец в ярко-синей рубахе.
– Оп-та, оп-та! – задавал он ритм гребцам.
Ушкуй быстро обогнал их и вскоре скрылся из вида.
– Куда же это он гонит? – удивился Михаил.
– Знамо, поклажа срочная. Может – свежего осетра с Волги на царский стол везет, как знать?
– Это кому же? – прикинулся непонимающим Михаил.
– Знамо, кому, Иоанну Васильевичу, – степенно ответил Григорий.
Михаил вздохнул. Как-то в этом мире не заходила речь о том, кто стоит во главе Великого княжества Московского. Как бы впросак не попасть. Интересно, Иоанн-то который? Третий или четвертый?
В истории Средних веков Михаил был не силен. Изучали в школе вкратце, можно сказать – мимоходом, вот и все знания. А знал бы, что так получится, – из библиотек бы не вылезал. Да что уж теперь?
На реке появилось много лодок. Они подплывали к бортам ладей и ушкуев и предлагали купить свежий хлеб, зная, что команды соскучились по хлебушку, питаясь сухарями. А еще предлагали репу, капусту, даже сбитень. Каждый хотел заработать свою деньгу. Чувствовалось, что рядом большой город.
И вот из-за поворота реки показались деревянные избы.
– Посады пошли, за ними – город. Почитай, дошли. Хозяин, где стоять будем? На Москве-реке причалы подороже будут, на Яузе – подешевле.
– Мне бы к базару поближе.
– Это к торгу, что ли? Базар – так на востоке говорят, в Персии, скажем. Я хоть в тех краях не бывал, однако от купцов слышал.
– Я в Москве в первый раз, и если ты знаешь, где лучше встать, – делай.
Они пристали к причалу на Москве-реке, закрепили швартовы. Григорий тут же объявил вахтенных.
– Нельзя судно без пригляда бросать, в Москве лихих людишек с избытком, тут же все из трюмов вынесут.
Михаил собрался сойти на берег.
– Нет, хозяин, обожди маленько. Сейчас деньги придут за постой брать, потом судно окуривать будут. Нельзя без оного на берег сходить, можно кнута отведать, не посмотрят, что купец.
Для Михаила сказанное было откровением.
И вправду, через некоторое время к ним подошел человек и поинтересовался, сколько дней судно стоять будет.
– Пять, может, больше.
– Тогда плати за пять. Если больше стоять будешь – доплатишь. Я всегда на причале.
Получив деньги за постой, он ушел. Но почти тут же появился другой человек, стал окуривать всех серным дымом и поинтересовался, нет ли на судне больных да с лихоманкой.
– Как есть все здоровы, – ответил Григорий за Михаила. А Михаил слушал и смотрел, запоминая.
– Серой-то зачем? От бесов? – поинтересовался он.
– Так в других землях то чума, то другая напасть. Вот и окуривают. В других-то княжествах сколько народу от болезней мрет! Спаси и сохрани! – Григорий перекрестился. Михаил последовал его примеру.
Крестились в команде часто – перед едой, перед тем как лечь спать. Чтобы не выделяться, крестился и Михаил, хотя настоятельной потребности в крестном знамении в душе не ощущал.
– Теперь можно и на берег. А торг-то где, Григорий?
– Пойдем, покажу.
Торг был недалеко, можно сказать – за рядом жилых изб.
Михаил крутил головой по сторонам.
Дома были в основном деревянные – такие называют избами. Хотя некоторые были довольно большими, в два этажа. Но поставлены они были друг к другу тесно, и потому пожары случались в городе едва ли не каждый год. Учитывая, что ни о какой пожарной службе еще очень долго речи идти не будет, спасение ложилось на плечи хозяев загоревшегося дома и их соседей.
Торг располагался на большой площади и оглушил своим шумом. На первый взгляд казалось, что здесь царит беспорядок и броуновское движение. Однако это было не так.
В одном углу продавали живность – лошадей, овец, коров, свиней, кур. Другой угол занимали кожевники и шубники. Запах здесь стоял острый, специфический и щекотал ноздри. Рядами тянулись лавки с разнообразными товарами, за ними стояли купеческие лабазы.
– Хозяин, ты сам стоять с товаром собираешься или оптом продашь его какому-нибудь купцу?
– Лучше оптом.
– Немного потеряешь.
– Понимаю, но так ведь стоять с товаром можно долго. Лавку бы свою. Покажи, где зерном, крупами торгуют?
– Это в другом конце торга.
– Веди.
Пока шли, увидели представление скоморохов с неизменным Петрушкой, ряжеными, балалайкой. На каждом шагу к ним подходили коробейники, предлагая свой товар – то кружевные платки, то пирожки с разной начинкой.
Позарился Михаил, купил себе и Григорию по пряженцу с яблоками и по кружке сбитня. Слышал он о сбитне много, а пробовал впервые. Напиток оказался горячим, терпким, с непривычным вкусом.
Отойдя в сторонку, они все съели. Михаилу понравилось.
– Благодарствую, хозяин, за угощение! – склонил голову Григорий.
Они дошли до рядов, где торговали зерном. На телегах стояли развязанные мешки, чтобы покупатель мог разглядеть, потрогать товар.
Продавали рожь, пшеницу, гречу, ячмень, еще какие-то крупы. Один из торговцев даже рис предлагал.
Когда Михаил подошел, продавец сказал степенно:
– А вот сарацинское зерно. Покупай, отменный товар.
– Извини, купец, не надобно.
Однако как отошли, Григорий дернул его за рукав.
– Ты чего ж, хозяин, мимо идешь?
– Я же не покупать пришел.
– Спросил бы, кто да какую цену за него хочет. Прежде чем свое зерно продать, надо знать, почем оно здесь, в Москве.
Михаилу стало стыдно – Григорий говорил дело. Уж коли он ушкуй с товаром до Москвы довел, не отдавать же его за бесценок? И его, инженера с высшим образованием, поучает простой мужик!
«Голову включи, Михаил! – укорил он сам себя. – Тебе теперь как-то выживать надо, приспосабливаться, а ты туристом ходишь! Нехорошо!»
Он стал, по примеру других покупателей, смотреть зерно, щупать его, спрашивать цену. К концу ряда он уже знал порядок цен.
– Хозяин, пошли теперь к лабазам!
– Это зачем?
– В рядах мелкие торговцы стоят – кому ведро, кому мешок продать. Серьезные купцы лавки держат, а за ними лабазы стоят с запасами. Нешто не знал?
М-да, торговля для Михаила – дело пока темное. Мало того, что времена другие, так еще порядок и цены – все для него внове.
У входа в лабаз сидел на табурете купец. Борода окладистая, рубаха шелковая, чтобы издали видно было – не голытьба какая-нибудь. Михаил по сравнению с ним смотрелся бедновато, да и одежда его выглядела несколько странно: куртка-штормовка, под ней – трикотажная футболка и брюки-джинсы.
Купец оглядел Михаила с головы до ног и, хоть и очень старался, не мог скрыть удивления.
– Добрый день! – Он встал, проявляя уважение к гостю. – Чего изволить желаете?
– Да вот, хочу предложить вам зерно у меня оптом взять.
Глаза купца сверкнули, но он тут же напустил на себя безразличный вид.
– Что за зерно, почем мешок?
– У меня судно у причала, можно посмотреть, торговаться.
– Хм, можно, пожалуй. Эй, Панкрат, посмотри тут, я отлучусь.
Они прошли к ушкую.
– Ну, показывай.
Михаил кивнул Григорию, и тот поднял крышку люка, ведущего в трюм.
Купец с неожиданной для его плотного сложения ловкостью нырнул в трюм. Следом спустился и Михаил.
Трюм был низкий, и, чтобы не удариться головой, приходилось нагибаться.
Купец проверил и посчитал каждый мешок.
– Сколько хочешь?
Михаил назвал рыночную цену.
– Э, нет, так не пойдет. Ежели я у тебя по такой цене куплю, то какой мне интерес продавать его? Выгода где?
– Назови свою цену.
Купец закатил вверх глаза и стал шевелить губами, явно пытаясь подсчитать в уме. Потом назвал свою цену – на четыре деньги за мешок меньше. Михаил, может быть, и согласился бы, но он видел, как торговались люди на торгу за каждый пул.
Сторговались на трех деньгах.
– Сейчас телеги пригоню, пусть твои ребята помогут погрузить. А это у тебя что?
– Ткани.
– Мне не надобны.
Они вылезли из трюма. Купец уселся на борт, достал восковую табличку, деревянное писало и стал считать.
Ознакомительная версия.
