— Да уж конечно, — снова фыркнула Алиса. — Они теперь тебя будут бояться. Как моего подручного. Кстати, извини, но мне просто нужно было с ними прояснить один вопрос, вот я с тобой и увязалась.
Что-то такое Алиса сказала, что-то важное. Вот буквально минуту назад. А я пропустил. Слишком быстро все.
— Какие-то они несимпатичные, эти ваши Самоделкины, — пришел я к выводу. — А может, просто не успели разобщаться?
— Электроник — просто дурень скучный, — пожала плечами Алиса. — Сидит себе сычом в клубе целыми днями, какие-то ерундовины паяет, транзисторы, приемники… Хоть бы искупаться сходил, с девчонкой потанцевал, чтобы было что вспомнить. А у него на уме только компьютеры, калькуляторы. И впрямь — Электроник.
— Почему, кстати?
— А он Сыроежкин, — равнодушно пояснила Алиса. — Фильм помнишь, года три назад вышел, про мальчика из чемодана? Ну вот, у него и фамилия совпадает, и внешне похож. Так и повелось.
— А второй?
— Второй… Шурик, — Алиса задумалась. — Нет, он вообще-то нормальный был, на человека похож. Но… несколько дней назад пошел за какими-то радиодеталями в старый корпус, там провалился под землю, сутки или двое бродил по старым шахтам, мы его едва нашли.
— Ты сама его искала?
Алиса смотрит удивленно.
— Ну конечно… все искали. Ну, и мы с… — она замялась, — еще с одним товарищем. Мы его и нашли. Там, внизу. Правда, он ничего не помнил, как там оказался, и что делал. Виола сказала, такое случается.
Сколько всего интересного. Загадочный старый корпус, где есть радиодетали, пропавший подросток, на поиски которого идут необученные люди, удивительная потеря памяти, да еще и «старые шахты» в гладкой как стол степи. Жизнь полна сюрпризов, как сказала Пандора, открывая свой ящик.
Невозможная ситуация, не могло такого быть. В фильме каком-то не сильно умном — наверное, могло. Только мы же не в фильме. Но Алиса там лично присутствовала, и лично все видела. То есть информация мне идет из первоисточника. Итак, два возможных объяснения: либо она мне лжет, либо просто не понимает, чему именно стала свидетелем. Будем исходить из второго варианта, чисто из моего хорошего к ней отношения.
Ну и, конечно, в очередной раз всплывает упорно не называемый «товарищ». Сто процентов, это тот самый, который «был тут один». Что это за товарищ, который нам не товарищ, и какую роль он тут играет во всем, пока непонятно. Но нужно будет выяснить, нужно будет все разложить по полочкам. Чем, кстати, и займусь вскорости.
Алиса смотрит вопросительно. Да, я чего-то задумался. А когда я задумываюсь, то выгляжу как полный идиот, есть у меня такая интересная особенность. Сбрасываю временно с мозгов всю налипшую тяжесть, взбадриваюсь.
— Все отлично, с одной задачей разобрались. Теперь в музыкальный клуб. К этому… к Мике, так?
Алиса снова хихикает. Чем-то этот неизвестный мне Мика ее смешит.
— Точно, Мика Брууйсинен, приехал по обмену из Финляндии. Белокурая бестия, как мы его называем. Здоровенный как лось, голос хриплый, прокуренный. Мало что понимает по-русски, так что приготовься… приготовься использовать язык жестов. И еще… еще говорить старайся по… погромче… ха-ха-ха! Ой, не могу… ха-ха-ха-ха!
Алиса трясется в немом приступе хохота и останавливается, согнувшись.
Женщины. Ну, язык жестов. Ну, громко говорить. Ну, горячий финский парень. Неужели это так смешно?
***
Оказалось, смешно. Особенно хорошо получилось, когда я, войдя в комнату, широко (по совету Алисы) развел руки и громко, нараспев (по совету Алисы) произнес: «Хиле ильтапава Мика, пахейлани вальватаа!», что (по словам Алисы) означало «Добрый день, глубокоуважаемый Мика» на финском. А потом из другой комнаты, крутя во все стороны любопытной головой, выпорхнула Мику.
То есть это я сейчас знаю, что это была Мику. А тогда я увидел просто худенькую, хрупкую девушку с немного азиатскими чертами лица и длиннейшими волосами радикально зеленого цвета, связанными в забавные хвостики. Девушка смотрела на меня немного удивленно, а в руках у нее была гитара.
— Здрасссе, — споткнулся я на ровном месте. — А Мика дома?
«Как говорит наш дорогой шеф, если человек идиот, то это надолго!»
Чуть раскосые глаза девушки расширились до установленных природой пределов. Голос ее звенел серебряным колокольчиком.
— Мику — это я. А… что это было, когда ты вошел? Такое хриплое и страшное — я думала, кто-то пытается демонов вызвать.
Знаю я одного демона. Рыжего и нахального. Но с этим демоном я как-нибудь потом сам разберусь.
— Грешно смеяться над больными людьми, — укорил я Мику. — Это был финский. Мне почему-то показалось, что ты из Финляндии.
— Почему? — удивилась девушка. — Разве похожа?
А и в самом деле, не похожа совсем. Финки — они темноволосые, невысокие. И еще они бывают ножи. А Мику — высокая, гибкая, и очень, очень красивая. Наполовину японка? Филиппинка? Китаянка? Может, из дружественного Вьетнама или не менее дружественной Северной Кореи?
Да тебе, дорогой товарищ, давно пора гарем собирать. Кидаешься на всех встречных девушек, аки три года не евший. Имей совесть.
Но вот как раз совести у меня и нет. Не могу себе ее позволить, такие обстоятельства.
— У меня мама — японка, — улавливает мои мысли Мику. Надеюсь, не все. — В Японии часто волосы красят в разные необычные цвета, поэтому и я решила так же.
— Очень правильное решение, — одобряю я. — Хотя ты, конечно, вся необычная, целиком!
Мику опускает голову, но мне кажется, что похвала ей приятна. А мне тем временем приходит в голову прекрасная идея.
