Это невозможно передать словами, но я не только чувствовал местонахождение детёныша, но и тем же внутренним зрением видел его всего — такого же как этот гигант медузенёнка с мизерными прозрачными в моём видении щупальцами, покрывающими всё его тельце и находящегося сейчас между жизнью и небытием. Я сделал ещё пару осторожных движений, и он открылся перед моими глазами весь и именно такой каким виделся мне несколько секунд назад в моём воображении.
Размером с обычную кошку. Блёклый до прозрачности и с такими же прозрачными щупальцами. Облепленный молочно-белой взвесью, которая медленно стекала с него тягучими потёками. Я вдруг понял, что жидкость стекает слишком медленно и ему не хватает воздуха и аккуратно стал сгонять взвесь левой ладонью протирая ему мордочку.
Наверное, это было мордой детёныша и понимая, что так мне не удастся его освободить от этой налипшей массы я задницей вперёд полез из прорубленного секирой лаза. Выбрался и не вставая с колен пополз в сторону отложенной в сторонку фляги с водой. Почему-то я считал это правильным.
Детёныш подталкивал меня, торопил, но слезать с моих рук не собирался и я сделал единственную правильную вещь — сел на задницу, положил детёныша на колени и принялся отвинчивать колпачок фляги. И он опять направил меня — мне нужно было не облить его водой, а намочив кусок тряпки аккуратно протереть всё это прозрачное и почти невесомое тельце. Что мне с успехом и удалось проделать, но как только я закончил, в моей голове неожиданно взорвалось золотое сияние и в тот же миг сознание покинуло моё измотанное такими необычными событиями тело.
В себя я пришёл минут через двадцать от того, что детёныш настойчиво колотился в моём сознании своим призывом. Вот не получается у меня объяснить это состояние иначе, но сознание я потерял от его радости. От прямого, не прикрытого ничем взгляда, проникающего мне прямо в мозг. Я опять его боялся до никак не контролируемого мной ужаса, и детёныш внезапно это понял. Его воздействие на меня изменилось и ужас опять как будто бы обрезало ножом.
Медузёнок так и сидел у меня на коленях, потому что, потеряв сознание я опёрся спиной на свой рейдовый рюкзак, лежавший у крупного бетонного обломка, но как только я пришёл в себя детёныш пополз по мне и угнездился у самого лица осторожно ощупывая мою небритую рожу своими щупальцами. И я опять внутри головы увидел золотистое свечение, но в этот раз оно было мягким, ненавязчивым и … неожиданно тёплым.
Мне вдруг стало смешно. Лежит на мелких кусках бетона и разнообразного мусора грязный потный потрёпанный недавними событиями пожилой мужик, провалившийся в неизвестный полный неведомых опасностей мир. На его груди угнездился новорожденный детёныш неизвестного науке существа, и детёныш этот ползает по этому грязному мужику и, наверное, считает его своей мамкой.
Ситуация была действительно комичная, но едва меня отпустил этот внезапно разобравший смех как я почувствовал, что щупальца детёныша настойчиво пытаются залезть за воротник под горло застёгнутого комбинезона. И как только я обратил на это внимание как в моей голове опять возникло видение — висящая у меня на шее ладанка с двумя споранами и красной жемчужиной.
Пришлось вставать, расстёгивать верхнюю часть комбеза и доставать пластиковый пенальчик. Странно, но это не вызвало у меня отторжения или какого-то недовольства. Ну надо ему, значит надо, а я всё равно не знаю, что с этим вторым красным шариком делать, да и боязно если честно — что-то там было написано в справочнике о приёме этого жемчуга. Вроде как при частом приёме можно человеческий облик потерять, а мне это ни в какое место не упёрлось. Про первую жемчужину я вспомнил немного погодя, но это уже сделано. А второй чего не поделиться?
Я раскрутил пенальчик и вытряхнул на ладонь оба спорана и жемчужину. Миг … и все три предмета исчезли в смешно распахнувшемся ротике, а в голове у меня опять разлилось и запульсировало тёплое золотистое свечение.
Надо было вставать, умыться и хоть как-то отмыть со своей одежды всю эту слизь, остатки молочной взвеси и кровь, но шевелиться не хотелось от слова совсем, и я только дотянулся да бокового отделения рюкзака, где у меня лежали комплекты сухих пайков прихваченных мною на первой позиции гранатомётчиков. Выдавив в себя пару наобум вытащенных тюбиков и не почувствовав вкуса проглоченных мною продуктов, я отшлифовал всё это живцом из валявшейся фляжки и откинулся на спину поудобнее устраиваясь на импровизированном ложе. Сон сморил меня почти мгновенно.
Проснулся я уже после рассвета и сильно этому удивился — детёныша рядом со мной не оказалось. То есть получается, что я проспал остаток вечера, всю ночь и часть утра, абсолютно не опасаясь никаких возможных опасностей этого мира. Ну а раз проснулся, то надо было совершить весь традиционно необходимый утренний ритуал. Чем я, собственно говоря, и занялся.
Странно, но кровь и слизь вчерашнего существа за ночь высохла до хрустящего состояния и как только я встал осыпалась с моего комбинезона. Я ещё вчера отметил то, что комбез не пропускал ничего внутрь, а пот выводился изнутри каким-то странным мистическим способом. Иначе я это объяснить не смог. Видимо это был какой-то специально созданный мембранный материал. Понятно теперь почему такие комбезы были только у командиров групп — видимо очень недешёвая одёжка.
Детёныш появился неожиданно. Я уже заканчивал свой завтрак и прихлёбывал из фляги заканчивающийся живец как он нарисовался прямо передо мной, но …. Он не стоял на своих щупальцах, а висел сантиметрах в тридцати над землёй.
Висел! Абсолютно не касаясь земли и ни на что не опираясь. Я смотрел на него в оба глаза несколько секунд и только потом сообразил, что медузёнок прилично вырос. Сейчас он был размером с очень толстого спаниеля и похоже собирался расти и дальше.
Общение наше началось тут же и в голове у меня опять разлилось золотистое сияние, но вместе с ним пришли и видения. Сначала он показал мне мою секиру, брошенную мной внутри мёртвого существа, а потом место на самом верху его. И мне надо было вскрыть существо и достать….
Как бы это назвать? В общем видение было расплывчатым. Там внутри был мешок, который я должен был достать и принести детёнышу.
Как я это понял? Он показал мне себя, меня и этот мешок почему-то оранжевого цвета. А что мне оставалось ещё делать? Попала собака в колесо, пищи, но беги. И я снова взялся за секиру. Ведь зачем-то ему это было нужно?
Махал секирой в этот раз я намного дольше. Помимо маленьких щупалец в самой верхней точке существа выросло этакое плотное похожее на небольшой горб утолщение, обросшее совсем маленькими, толщиной и размером с карандаш, отростками, но они прикрывали это утолщение сплошным ковром. Я долбился в эту преграду как в металлическую дверь практически без результата минут двадцать пока не сообразил срубить толстые щупальца сбоку и прорубить длинную щель вдоль всего хребта животного. Только тогда дело пошло веселей и ещё через полчаса я держал в руках плотный оранжевый мешок размером с четыре футбольных мяча.
Пришлось спускаться с этой горы странно сухого и наощупь как будто бы шершавого мяса вниз к, так и парящему над землёй детёнышу и как только я угнездился рядом с ним и перевёл дух, как он опять нарисовал мне ещё одну картинку. Мне надо было взять нож и, разрезав этот мешок, достать из него …. Вашу ж маму! Двенадцать белых жемчужин.
Это ещё что за диво? Про белые жемчужины в прочитанном мной справочнике не было ни слова. Хотя чего это я? Было написано про белый жемчуг, но коротко. Вроде он сродни божественному проведению и обычно хрен кому достаётся.
Вон оно что! Понятно теперь почему мужики что по окрУге разбросаны сюда оружие своё направляли. Они это существо глушили ради этих жемчужин! И мамку с детёнышами не пожалели! Не один мой медузенёнок в чреве матери был. Шесть штук их там находилось, а каким-то чудом выжил только мой.
Можно было бы прибить детёныша и всё это богатство себе оставить, но не поднимется у меня рука. Не мне предназначалось, не мне и пользоваться, и я решительно взялся за нож, разрезал мешок и принялся выколупывать из него жемчуг.
