Кессу. Значит, Цыран — жена хозяина этого дома. Интересная разница в возрасте. Признаться, она сначала подумала, что этот мужчина ей отец или в крайнем случае какой-нибудь дядюшка. Но последние вряд ли стали бы так целовать руки, да и сама женщина просто светится от знаков внимания, глаза так и горят.
Большая семья, ничего не скажешь. И тут явно не только родственники. Вон то тучное создание она бы под любым покрывалом узнала — давешняя прачка. Получается, за одним столом хозяева дома и прислуга. И девочки — прям маленькие копии матерей — ни одной с открытым лицом. Строгие правила. Мужчины дырявили её взглядами: те, что помоложе, явно любопытными, те, что постарше, в основном неодобрительными. Хозяин дома приблизился к ней и некоторое время рассматривал.
— Дэкин. Дэкин Равил, — произнёс он наконец, указывая на себя.
Ира поздоровалась как могла и машинально назвала полное имя. Увидев, в какое удивление вогнало мужчину такое количество слов, легонько помахала руками и просто представилась:
— Ирина. Ира.
— Ириан, — повторил Дэкин.
— Нет. ИриНА, — она обратила внимание, что уже второе существо коверкает её имя подобным образом. Может, это слово что-то значит?
— Ирина. Добро пожаловать в наш Дом.
Ира не поняла, что ей сказали, но уловила настроение фразы и потому просто поклонилась. Дэкин усадил её за стол меж других женщин. Сам сел обратно и, надломив хлеб, откусил первый кусок. Это послужило сигналом к тому, что остальные домочадцы тут же принялись за еду.
Трапеза протекала спокойно, изредка слышались перешёптывания отдельных соседей и хихиканье детишек. Разговаривали все — и мужчины, и женщины, причём женщины спокойно общались с рядом сидящими мужчинами, что совсем не вязалось с Ириными воспоминаниями из рабских будней. Но вот начинал разговор первым всегда мужчина.
Аккуратно пережёвывая пищу, с которой уже более-менее освоилась, не боясь грубо нарушить этикет, она исподволь рассматривала соседей по столу. От женщин пока рябило в глазах, а попытка их разглядеть подробнее заканчивалась изучением витиеватостей вышивки ручной работы на одеяниях. Мастерица тут, очевидно, каждая первая. Мужчины были очень разными. В некоторых глаз сразу угадывал рабочий люд, другие производили впечатление деятелей умственного труда, хотя руки даже у них были в мозолях. Рубахи-размахайки, камзолы — одежда абсолютно разного статуса и уровня достатка. Недалеко сидела пара мужчин со строгими глазами, наряды которых были абсолютно одинаковыми и, скорее, напоминали какую-то должностную форму, чем что-то повседневное. Может быть, даже военную. Задачка разобраться во взаимоотношениях внутри хотя бы этого одного дома окажется посложней, чем на всём Болоте, вместе взятом.
После плотного завтрака служанки принесли морс и вкуснющий компот «как у бабушки». Некоторое время люди спокойно продолжали сидеть за столом, пока не поднялся хозяин. Он шёл, прихрамывая и опираясь на солидную трость, каждый стук которой делал всё глубже тишину в зале. Подойдя к Ире, протянул маленький кругляш из металла на верёвочке, указав на шею. Она с удивлением рассматривала незнакомую вещь, не понимая, в чём её смысл. Хозяин ждал. Потом попросил одного из слуг подать ему перо и бумагу, подвинул за столом двух мужчин, освободив себе место. Быстрыми росчерками он рисовал большой дом, схематичную смену сезонов и её, девушку с косичкой в стенах этого дома. Человечек с тростью — это он сам. А вот в руках человечка щит, которым он защищает девушку. И медальон, чтобы все видели, что она под его защитой. Признаться, у Дэкина был талант к рисованию, её «палки-огуречики» рядом не стояли. Ему бы комиксы ваять — наверняка пользовались бы спросом. Ира рассмотрела картинки, надела медальон на шею, не заправляя под камзол, в очередной раз поклонившись. Дэкин улыбнулся в ответ и позвал Цыран, что-то сказав ей. Женщина кивнула, взяла её за руку, и они вместе покинули столовую под речь хозяина, обращённую к оставшимся в зале.
Так началась её жизнь среди людей под крышей Дэкина Равила.
После рутинного ритма на Болоте жизнь людей казалась яркой и бурной как фейерверк. Иру втянуло в эту среду, и она не успевала отходить от ежедневных впечатлений.
Волею случая ей довелось стать гостьей в довольно богатом доме. Супруги Равил жили в том типе поселения, который русская натура Иры с лёгкостью окрестила усадьбой. Видимые ею из окна строения были не частью города, как она думала ранее, а находились на территориях, полностью принадлежавших семье. Тут было множество хозяйственных построек: амбары, сараи, хлев с домашней живностью, мастерские, жилые дома для работников и прислуги. Всё это сейчас лежало в сугробах, под густыми шапками снега и перекликалось в душе с картинами русских живописцев. Границы усадьбы обозначал металлический забор с красивыми каменными воротами, которые почти никогда не закрывались: хозяева были радушными и гостеприимными, а со своими домочадцами и прислугой строили доверительные отношения.
Смотреть на незнакомые обычаи оказалось безумно интересным делом. Далеко не все из этих традиций она понимала или готова была принять, но если они не шли вразрез с ее воспитанием, старалась им следовать, быть хорошим гостем. Цыран и Кесса поощряли её желание учиться и практически не расставались с ней, стараясь всё объяснить и рассказать.
Дом был большой, мог вместить в себя множество народа, гораздо больше, чем все сидящие в то памятное утро за столом. Он делился на женскую половину, находящуюся на втором этаже, и мужскую — располагающуюся на первом. Хотя поначалу её такое положение дел покоробило так же, как и обязательное требование женщинам закрывать лицо, но со временем привыкла.
Второй этаж был не только набором комнат, где обитали женщины и маленькие дети, но и миниатюрным храмом, главной жрицей которого была хозяйка дома. Ритуалы, коих, на Ирин взгляд, было немереное количество, выполнялись строго в срок, с большим рвением. Территория за ширмой из шариков была неприкосновенной, мужчины сюда не пускались в принципе. Только маленькие мальчики находились при матерях и до определённого возраста сохраняли право входа, хотя и жили уже под боком у отцов.
Религия, почитателями которой являлись местные жители, по первому впечатлению представляла собой классическое язычество с его политеизмом [6] и восхвалением сил природы. Самыми чтимыми божествами считались семь богинь, небольшие деревянные статуи которых стояли, украшенные золотым шитьём и ленточками, в молитвенной комнате. В четырёх из них угадывались покровители основных стихийных элементов: огня, воды, земли и воздуха. Также достаточно легко было признать в пятой богине владычицу жизни после смерти. Каков «профессиональный долг» оставшихся, Ире понять так и не удалось,
