после некоторого времени настороженности и опаски ей в итоге понравились. Да, они были строгими, весьма консервативными, чтили обычаи и не одобряли её привычки ходить, не пряча лицо. Но при этом были и хорошие стороны: трудолюбие, забота о семье, почитавшаяся естественной обязанностью, отзывчивость к окружающим. Хозяин, Дэкин Равил, был для всех примером для подражания и следил, чтобы в его большой усадьбе все следовали такому образу жизни. Под его крышей было удобно всем.
Время от времени он приглашал Иру и Кессу вместо вечернего рукоделия посидеть у очага втроём. Впервые приняв такое приглашение, она сильно нервничала: что могло понадобиться от неё хозяину дома, который властен одним жестом выкинуть на улицу? Но после состоявшейся встречи по-новому посмотрела и на него, и на старую Кессу. Её звали поговорить. Дэкина интересовало всё, что она могла рассказать о себе, о своей стране или своём путешествии. Кесса молча слушала и рассматривала картинки, не переставая удивлять Иру самим своим присутствием.
В первый из таких вечеров Дэкин разложил перед ней карту незнакомой страны, которую Ира разглядывала, пытаясь за один раз впитать в себя увиденное. Карта была интуитивно понятной: леса, горы, водные пространства в виде рек и озёр, одно из которых просто огромное. Без выходов к морю. На севере и западе сплошные горы, на юге обозначен край непонятной территории жёлтого цвета, может, пустыня. На востоке большие пространства леса. А всё, что заключено между горами, пустыней и этими лесами, пестрило обозначениями населённых пунктов, дорогами, какими-то незнакомыми значками. Первым пришедшим в голову вопросом был: каков масштаб карты? У неё в голове возник глобус. Насколько далеко пустыня обычно находится от умеренного пояса? Даже если брать карту её родины, то единственная пустыня на ней где-то в районе Каспийского моря [12]… как это далеко от той же Москвы? Если прикинуть, какое расстояние надо преодолеть, чтобы леса превратились в пустыню, то получается что-то соразмерное с расстояниями на карте России или стремящееся к этому. Если так, то города и населённые пункты, раскиданные по карте рядышком, на самом деле должны быть во многих днях пути друг от друга! Нет, конечно, можно допустить, что у этой планеты другой диаметр или такой климат создают магнитные поля местных светил… «Не строй из себя знатока географии и тем более астрономии! У тебя по обеим тройка!» Прикинуть масштаб карты можно иначе, ведь есть же точка отсчёта!
— Как называться это? — спросила Ира, тыча в карту.
— Это карта, — ответил Дэкин, приподнимая лист над столом, давая понять, что имеет в виду именно предмет. — А это — Рахидэтель, — сказал он, широким жестом указывая на нарисованное.
— Карта. Ра-а-ахи-и-и-идэ-эээ…
— Рахидэтель.
Ира кивнула и быстро на обрывке бумаги набросала человечка.
— Это есть я, — сказала она «прыгая» человечком по карте, разведя руками в вопросе и передавая бумажную куклу Дэкину.
Тот ткнул пальцем в небольшой населённый пункт.
— Ризма.
— Ризма, — повторила Ира, запоминая название города. Водя пальцами, она осматривала окрестности. Вот оно! Болото обозначалось достаточно крупной кляксой на севере. Между ним и обжитыми местами на юге рос лес. Тот, что она прошла пешком. Сколько… примерно за неделю. На своих двоих, по снегу, в непривычном одеянии, с поклажей и остановками. Нет, эта страна совсем не сопоставима по размеру с Российской Федерацией, она намного меньше… Какая странная и резкая смена территорий. Или жёлтое — не пустыня вовсе.
Дэкин тем временем нарисовал домик и, сложив с её «портретом», начал водить ими за границами карты.
— Откуда ты?
Ира села за стол рисовать комикс о своих злоключениях. Пока делала рисунки, размышляла, поверят ей или нет. Вот так вот сидела за столом, вдруг бах! и в другом месте. Она лишь надеялась, что если уж тут знакомы с оборотнями, то будут в состоянии поверить в чудо. Оказалась права. Дэкин удивился, но подвергать сомнению её рассказ не стал, только уточнил, что случилось с её семьёй. Ира объяснила, про себя отмечая, что в сознании жителей Ризмы перемещение в пространстве если не обычное, то как минимум вполне возможное явление.
— Я не знать. Моя мама, папа, брат дома. Я лес. Не видеть. Дома — нет, тут — да. Тут — нет, дома — да. Не знать. Моя дом не знать. Хотеть моё дом.
Дэкину потребовалось усилие, чтобы переварить её ответ, хоть он и сопровождался поясняющими жестами.
— Как называется твой дом?
— Твой дом — Рахидэтель. Мой дом — Россия. Твой дом — Ризма. Мой дом — Москва, — ответила Ира.
Дэкин сразу же подсказывал ей недостающие слова «город», «страна», а Ира чуть ли не била себя ладонью о ладонь, чтобы не схватиться за перо и не записать. Она ещё о многом успела спросить его в тот вечер, стремясь узнать слова «река», «озеро», «гора», раз уж перед ней выложили карту.
В другой раз они говорили о семье. Дэкин спрашивал, как зовут её родных, делал пометки на бумаге. Спросил, была ли она замужем. Её жёсткий ответ в жестах и картинках: «Я ещё не выбрала себе мужа», который должен был в очередной раз показать разницу в обычаях, поверг его в кратковременный ступор, но не в такой сильный, как она ожидала. Видимо, где-то в Рахидэтели есть общности, для которых такое поведение — норма. Интересовался он и её пребыванием у дроу, в основном тем, как они обращаются с пленными и каким образом она получила своё «украшение» на спине. У неё не хватало слов на этот рассказ, и потому ответы были рваными, вызывающими недоумение у собеседника. Особенно тем, что Ира не испытывала неприязни или страха, когда рассказывала о своих бывших хозяевах. У неё создалось впечатление, что её ответы совсем не вписались в картину мира Дэкина. А вообще, она старалась об этом этапе в своей жизни не распространяться. То, что дроу тут не жалуют, и так было ясно, и попытка рассказать о них что-то хорошее могла быть понята неверно. Потому проще было не говорить совсем. После разговоров на эту тему она чувствовала тоску на сердце и уходила спать пораньше.
Пришлось привыкать к непривычным названиям. Дэкин называл дроу и их народ дайна-ви, а эльфов — эйуна. Ира дала себе обещание переучиться и использовать именно эти обозначения. В конце концов, тут не Средиземье [13], а вполне себе реальный мир и каждый имел право не восприниматься окружающими как вымысел. Такое отношение могло и обидеть. У людей тоже было своё самоназвание — амелуту. Но как раз
