— Благодарю!
Я протянул ему ополовиненную бутылку, а Радко в один глоток допил то, что осталось. Интересно, а местные гаишники у них как к этому относятся?
— Отивам! Не остава много време… (болг. Поехали! Осталось недолго…) — водитель призывно махнул рукой, и я понял, что пора ехать дальше.
* * *
За окнами машины было так темно, что хоть что-то разглядеть можно было лишь впереди, да и то… Свет фар был не настолько ярким, как в будущем от всяких там ксенонов с галогенами. Как водитель ориентировался среди этой бурной растительности — для меня было большой загадкой. Мы иногда съезжали не только с плохо асфальтированной дороги, но и с грунтовки… Пару раз даже переезжали вброд, то ли большой ручей, то ли мелководную речку…
Но наконец мы остановились, как мне показалось, на небольшой полянке. Единственным ориентиром, который я смог разглядеть среди пышной зелени, были развалины какой-то древней стены, сложенной из природного камня. Отдельные камни были разной величины, поэтому развалины смотрелись очень колоритно… Но вот Радко заглушил мотор и выключил фары. Едва различимый свет от габаритных огней не давал возможности оглядеться вокруг…
Я хотел было выйти из машины, чтобы размять ноги… И даже потянулся к ручке открывания двери, но водитель меня тронул за плечо и сказал вполголоса:
— Не бързай, момче! Седи мирно! (болг. Не торопись, парень! Посиди пока!)
По его интонации я понял, что надо обождать…
* * *
От внезапного стука в дверь я даже вздрогнул, хотя постучали не в мою, а в водительскую дверь.
Радко даже не стал открывать свою дверь, а только слегка опустил стекло, покрутив ручку.
Между невидимым мне пришельцем и водителем произошёл разговор, из которого я ни хрена опять не понял.
— Здраво! Како си доспео тамо? (серб. Привет! Как добрались?)
— Здравейте! Всичко е наред, няма проблем. (болг. Привет! Всё нормально, без проблем.)
— Да ли разуме бугарски? (серб. Он понимает по-болгарски?
— Не. Само на руски. (болг. Нет.Только по-русски.)
— А на српском? (серб. А на сербском?)
— Не знам. Попитайте го сами! (болг. Я не знаю. Сам у него про это спроси.)
На этом разговор у них закончился. Радко повернулся ко мне и сказал:
— Е, това е… Пристигнахме. От теб зависи. Успех, приятел! (болг. Ну, всё… Приехали. Это за тобой. Удачи тебе, дружище!)
Я опять ни хрена не понял, но последние слова прозвучали, примерно, как: «Привет родителям!»
Мне стало понятно, что меня ждёт новая пересадка. Интересно, на чём мне придётся ехать дальше? На велосипеде или на аэроплане?
Я открыл свою дверь, спрыгнул на землю. А на прощание сказал своему болгарскому водителю:
— Спасибо тебе, Радко!
— Бог да те благослови! (болг. Храни тебя Бог!)
Тупорылый грузовичок заурчал мотором и через минуту уже скрылся за какими-то зарослями…
* * *
Когда исчез единственный источник света на этой полянке, мои глаза наконец-то стали помаленьку привыкать к темноте. Ночь редко бывает кромешной. В городах этого не увидеть. Там фонари и свет из окон домов не дают как следует воспользоваться естественным природным освещением. Иной раз и Луну не разглядеть, чего уж там про звёзды говорить… А здесь…
Похоже, что мы забрались куда-то в горы. Небо, состоящее из мирриада разноцветных звёзд было так близко, что казалось прямо сейчас готово упасть на землю… А растущий серп молодой Луны, выглянув из-за сизого облачка, напоминал хорошо подсвеченный кусок полукруглого сыра на витрине дорогого супермаркета.
А мне теперь впервые удалось хоть как-то разглядеть своего нового спутника. Что не удивительно уже, но он тоже носил шляпу. По видимому — это то ли местная мода такая, то ли таковы здесь модные течения у уважающих себя мужчин… А у меня даже кепки никакой нет. Знал бы заранее, прихватил бы с собой.
Как бы мне в двух словах описать своего очередного проводника? Наверное, мне хватит и одного слова.
Цыган.
Но колоритный такой… Как в более поздних фильмах, которые будет снимать Эмир Кустурица. Но больше всего впечатляли торчащие в разные стороны чёрные усы.
— Здраво, Русе! (серб. Здравствуй, русский!
— Здравствуйте!
— Идемо у! Време не чека! (серб. Пойдём! Время не ждёт.) — он махнул рукой, приглашая следовать за ним.
Я не большой знаток всех восточнославянских языков, но похоже он со мной говорит по-сербски. Я понял практически всё, что он сказал, как минимум половину, а остальное более менее понятно по смыслу. Ладно. Посмотрим.
* * *
Мы прошли через кусты и зашли за ту самую полуразрушенную каменную стену… Ну а зайдя за стену, я медленно выпал в осадок… Молодая девушка… Да, нет… Девочка совсем… Ниже меня ростом на голову, худая и чернявая, в цветастой юбке, держала под уздцы пару осёдланных лошадей… А может и коней… Я не цыган, я не разбираюсь.
Моя душа сразу же взбунтовалась… Опыта верховой езды у меня было хрен да ни хрена. Один раз в прошлой жизни, году так эдак в две тысячи четвёртом, путешествовали мы с женой на машине по Крыму. И там нас заманили на конную прогулку по горам. После часовой поездки в седле по горам, я ещё полдня потом ходил в раскоряку. Натёр с непривычки, так сказать, всю про нежность…
Это был мой первый и последний опыт такого рода. Если, конечно, не считать ту фотографию из семейного альбома, где меня пятилетнего посадили на пони, во время посещения Московского зоопарка, и быстренько сфотографировали на фоне вольера с верблюдом.
— Э, ребята, я на коне никогда не ездил…
— Шта? (серб. Что?) — на лице моего проводника возникло некое недоумение.
— Тата! Каже да не зна да јаше коња! (серб. Папа! Он говорит, что не умеет ездить верхом на коне.)
— Како не знаш да јашеш коња? (серб. Как можно не уметь ездить верхом?)
— Али он није Ром, он је Рус. (серб. Он же не рома, он русский.)
— Онда му реци да седне иза тебе! Стићи ћеш тамо некако. Ако успут не падне. (серб. Тогда скажи ему, пусть садится позади тебя! Доедете как-нибудь. Если по дороге не свалится.)
После этих слов цыган засмеялся демонстрируя сразу несколько золотых зубов. А девчонка, как мне показалось, немного смутилась.
— Али, тата! Онда ће морати да се држи за мене. (серб. Но, папа! Ему же тогда придётся держаться за меня.)
— Онда ћу морати да га удам за тебе. Да ли ти се свиђа овај момак као младожења? (серб. Тогда мне придётся его на тебе женить. Нравится тебе этот хлопец в роли жениха?)
— Тата! (серб. Папа!)
— Не брини! Није задуго. А чињеница да ће се овај зец држати за ваше бокове неће вас учинити мање срећним. Сутра га више неће бити… (серб. Не переживай! Это ненадолго. А то, что этот русак подержится за твои бока, от тебя не убудет. Завтра его уже здесь не будет…)
* * *
Я стоял, развесив уши и хлопая глазами. Может сербский язык и был немного похож на русский, но я ни хрена уже не понимал, кроме того, что эта девчонка является дочерью этого усатого мужика.
— Садись у меня позади…
Почти по-русски скомандовала мне девчонка, после чего ловко вскочила в седло.
Увы… У меня ничего не получилось, как я не старался, пока цыган не подсадил меня.
— Держись за меня! — прозвучала команда от наездницы.
Правда после этого она шипя, как злющая кобра прошептала мне:
— Если тронешь меня за грудь, я тебе убью!
* * *
Впрочем, скакать галопом или рысью нам не пришлось. Да и глупо было бы ночью верхом скакать во весь опор сквозь редколесье. Даже если и не расшибёшь голову о низкую ветку, то выколоть глаз об острый сучок — пара пустяков.
Нет. Шаг наших лошадок был нетороплив и осторожен. Да и тропы, по которым мы пробирались, то круто поднимались вверх, то снова уходили вниз…
Ехали молча… Пока примерно через час узкая тропа не вывела нас на более пологую и вполне себе широкую грунтовую дорогу…
