— Правильно делаете, что не верите. Внешность у вас нормальная. Не красавчик писанный, но и не Квазимодо.
— Хорошо. Давай с другой стороны подойдём. Почему ты решилась на это?
— На что?
— Стать моей любовницей.
— Просто… Очень хотелось, а мужиков мало. и сейчас такая же тенденция. Много девушек буквально сума сходят от неудовлетворения.
— Чушь.
— Нет, не чушь. В вашем окружении официанток меняют каждую неделю. Как только Сяомин замечает масляные взгляды в вашу сторону, так тут же меняют всю смену.
— Хм! Не замечал. Можно подумать, что официантки не могут иметь на стороне никого. Вокруг меня постоянно крутится несколько сотен военных. Всегда можно найти.
— Как видите, не всегда.
— Так что там у тебя в наделе? — Ушёл я от скользкой темы.
— У нас у всех приблизительно одинаково. Мы друг дружке помогаем, подсказываем. Кстати, Генриетта говорит, что Мелисента беременна. На третьем месяце.
— Чего?! — Не поверил я.
— Потому она и перестала гоняться за вами. И с некоторых пор переберётся полностью на местожительство в цитадель. Там спокойнее, тише, а главное медицина рядом.
— Почему её медицина интересует в первую очередь?
— У неё бёдра узкие. Проблема рожать будет. Скорее всего Моисей Абрамович, если решиться, кесарить станет.
— В наших-то условиях? — Усомнился я.
— А если выхода не будет?
— У кого ещё бёдра узкие?
— Можно подумать вы не знаете?!
— Ты понимаешь… На ощупь мне трудно определить. Хотя… Теперь я приблизительно понимаю, что такое узкие бёдра. Так у кого ещё?
— У Сяомин.
— А она случайно не на третьем месяце?
— Генриетта подозревает, что китаянка ваша вообще забеременеть не может.
— Это ещё почему?
— Не знаю. Проблемы с каналами какие-то. Я не разбираюсь в медицине, но наследника вам ни одна из жён родить нормально не сможет.
— А что говорит еврей?
— Не знаю. Он же со мной не делится своими наблюдениями.
— А почему Генриетта с тобой делится?
— Потому что я спросила сама.
— А как насчёт медицинской тайны?
— Да какая там к маме тайна? Всякий же видит.
— В смысле?
— Животик у вашей принцессы очень уж выпирает.
— А насчёт каналов?
— Ну… — Замялась Альбина. — Мы же проходим осмотр у Генриетты. Так сказать, под постоянным наблюдением. Сяомин постановила с тех пор, как Мелисента выдвинула свои требования о наследнике.
— Боится конкуренции?
— Скорее наоборот. Хочет, чтоб у вас был здоровый наследник.
— Ну, а причём здесь медицина?
— Ну, мы интересуемся здоровьем друг дружки.
— Зачем?
— интересно. — Отрезала Альбина.
— Не понимаю. Что интересного?
— интересно, что вы будете делать, если мы все забеременеем?
— Опа! Вернулись к тому, с чего начали. Возьму к себе очередную официантку.
— Изольда говорит, что взять-то вы можете, толку от этого никакого, кроме физического удовлетворения. Потому что официального наследника может родить только официальная жена. У вас есть ещё одна возможность жениться, согласно брачному договору с китаянкой.
— А если?..
— Вы же знаете!.. В случае смерти Сяомин брачный договор, подписанный с китаянкой, считается не действительным.
— Понятно. Я не про это.
— Если Мелисента при родах умрёт?
— Не исключено. Если Моисей собирается кесарить, то всё возможно. Видать, дела там очень плохи.
— Вот поэтому она и отпускает вас на вольные хлеба. Хотела своих… Свою подружку вам подложить, да Сяомин не позволила.
— А у неё ещё и подружка есть?
— Конечно. И не одна.
— Здешняя?
— Нет. Откуда у неё здесь друзья?
— Мало ли?..
— Нет. Знакомая какая-то.
— Сума сойти!!! Какие интриги вокруг меня, оказывается!.. А ты рожать не собираешься?
— Если получится, почему бы и нет? — Хитро улыбнулась она. — Всякая женщина мечтает о ребёнке.
— Не скажи, не скажи. — Задумался я, вспоминая некоторые истории из прошлой жизни. — Ладно, давай спать. Утро вечера мудренее, как говаривали наши предки. А они знали толк в словах.
59-0:10010
Утром первым разыскал меня Егоров, сообщивший результат нечаянной встречи. Обознавшуюся девушку звали Лили Сандалова. Мне это имя ни о чём не говорило. Среди моих знакомых как нынешних, так и прошлых девушек с подобными именами не наблюдалось.
— И кто она? — Спросил я.
— Мммм- Замялся Прокоп Егорович.
— Ладно. Поставим вопрос иначе. Где живёт? Чем занимается?
— Картограф. Работает… Работала в королевской художественной мастерской. За несколько дней до похищения принцессы была приглашена во дворец рисовать портрет принцессы Мелисенты. Однако по известным вам причинам заказ был сорван. По возвращении принцессы в королевство повторного заказа не поступало. Как и требования продолжения выполнения первого.
— Угу. А эскизы?
— Мне ничего на этот счёт не известно. Обыска у девушки не делали. нет оснований.
— А что принцесса говорит по данному делу?
— Хм… — Опять замялся Егоров. — Простите, ваше величество, но я не имею права допрашивать её величество.
— Тьфу ты чёрт! — Воскликнул я. — Извините. Сам спрошу. Подруги у неё есть? Что говорят?
— Подруг нет. Знакомые по работе, но с ними она держится подчёркнуто официально. Особенно с мужчинами.
— Что врачи говорят о её здоровье?
— Ничего. Никогда не обращалась.
— Чёрт! Пригласите её всё-таки дорисовать портрет королевы. Заодно устройте негласный осмотр квартиры. Если согласиться продолжить работу над картиной… Портретом, пошлите к врачам на предмет исключения возможного заболевания принцессы. Господи… Королевы.
— Понял, ваше величество. Можно приступать?
— Приступайте.
Этот разговор состоялся в моей резиденции, а не в башне. Я решил не светить по всяким пустякам свои возможные убежища.
Позвонил Матвей и пригласил посетить казнь. Я отказался на отрез. Однако он вдруг стал настаивать. Это мне совсем не понравилось. Я перезвонил Кожемякину, но того не оказалось на месте. Пришлось беспокоить Виктора Петровича. Без сопровождения мне там делать было нечего.
Когда я появился на трибуне, казнь подходила к концу. Оставалось всего пять человек. Зато, как сказал Матвей, самых вкусных, главарей.
Троих казнили без проволочек. А вот на четвёртом пришлось задержаться. Он слёзно умолял казнить его последним. Зачем ему это понадобилось, объяснять он не стал. Немного поразмыслив, решил, что разницы никакой и разрешил сменить очередь. И вот тут-то всё и прояснилось. Когда предпоследний заговорщик прекратил дрыгать ногами на виселице, последний, человек весьма преклонных лет, попросил поговорить со мной без свидетелей. Матвей с появившемся к тому времени Никанором чуть на дыбы не стали, вопя об опасности, но я почему-то подумал, что никакой опасности нет. Хотя бы потому, что моя тень при мне, и попросил всех отойти метров на двадцать.
Свита нехотя выполнила приказ. После этого приговорённый, став на колени и сложив руки лодочкой обращённой к солнцу, заговорил:
— Я не стану врать тебе, что не боюсь смерти. Боюсь. И хоть прожил долгую жизнь, всё равно жить хочу. пусть не лгут те, кто утверждает будто умирать не страшно. Страшно. Очень страшно. Но я приму смерть, как приняли её мои товарищи. Только вот я сделаю то, чего не сделал никто из них. Ты пришёл на чужую землю и принялся устанавливать свои законы. Ты нарушил наш мир. Ты не станешь богом, как мечтаешь, ты сдохнешь, как все. И помнить тебя будут как тирана. Я здесь родился. Здесь погребены мои предки. Здесь остаются мои правнуки. Они будут помнить всё. Они отомстят. Теперь всё, кровавый деспот. Можешь казнить меня.
— Прежде чем казнить тебя, позволь задать несколько вопросов, коль уж ты сам соизволил просить меня о приватной беседе. Никакой необходимости в том, что ты её потребовал я не вижу. — Заговорил я в ответ. — И людей моих ты отослал зря.
— Я не хочу, чтобы мои проклятья легли на тех, кто не виновен.
— Ты лжёшь, старик. Ты ждал подмоги, и потому тянул до последнего. Но тебе не было известно, что отряд, направлявшийся сюда к тебе на подмогу был уничтожен ещё двое суток назад. И никто не выжил. Поэтому и на казни никого из них не было. — Старик побледнел, видимо, я попал в точку. — А теперь, хренов волхв, послушай меня внимательно. Твои проклятья канули в бездну. Ни одно из них не сработает. знаешь почему? Не знаешь. А я объясню. Не я первый пришёл к вам. Я вообще не собирался к вам приходить, и ты это знаешь. первыми вы пришли на мою землю. И пришли не с добрыми намерениями.
— Это не мы! Это ваши глупые купцы!!! — Заорал старик.
— Заткнись и слушай, или я прикажу залить твою глотку жидким свинцом. Знаешь, что это такое? — Я сделал паузу, после чего продолжил: — . Вы пришли, вы, а не я. И принцессу вашу спас я. И жениться на ней не собирался. И кому, как не тебе, было известно, что она к вам пришла, да, она. И много людей вместе с ней. Я не знаю, что случилось, и кому понадобилось заполнять ваш мир, но знаю то, что никто из попавших сюда не желал этого. Вы притянули нас, и ваш мир начал изменяться.
