Протягиваю кондукторше три гривенника и алтын за троих взрослых – проезд по Бульварному кольцу стоит 11 копеек. Получив красные трамвайные билетики, протискиваюсь за своими дальше по салону, а кондукторша тянет за веревку звонка, давая сигнал отправления вагоновожатому в моторный вагон.
У Арбатской площади немало пассажиров выходит, и для Лёньки с Надюшкой удается занять сидячее место у окна, разместив их на коленях у Марии Кондратьевны.
— Папа, а это кто? — громко спрашивает Лёнька, тыча пальцем в сторону памятника Гоголю работы скульптора Н. Н. Андреева, которому (если все пойдет так же, как отложилось в моей памяти), предстоит находиться здесь ещё больше двадцати лет. А потом – переезд: сначала в Архитектурный музей, а затем во двор усадьбы графа А. П. Толстого, совсем неподалеку отсюда, от начала Пречистенского бульвара, который вот-вот должны переименовать в Гоголевский. Интересно, произойдут ли эти события в моей новой жизни? Чтобы проверить это, надо пережить бурные 30-е и 40-е годы…
Промелькнувшие у меня мысли не мешают машинально ответить на вопрос сынишки:
— Это памятник Николаю Васильевичу Гоголю, великому русскому писателю.
— Писателю? А что он написал? — довольно предсказуемо допытывается Лёнька.
— Погоди, вот научишься читать, и сам прочтешь то, что написал Гоголь, — вступает в разговор Лида.
— Мама, а ты мне не почитаешь? — и что же его Гоголь так заинтересовал?
— Будешь хорошо себя вести – может быть, и почитаю, — не лезет в карман за словом мама.
За разговором трамвай приближается к Пречистенским воротам. Пора пробиваться к выходу. Протолкавшись с детьми сквозь толпу, и успешно высадившись, переходим на угол Пречистенки и ждём трамвай 34-го маршрута. Надюшка до Малого Лёвшинского явно не дотопает, а тащить её туда на руках – тоже не самая лучшая идея. Снова тянется ожидание.
— Не лучший-то день выбрали, чтобы в гости к Игнатьевне заявиться, — тихонько ворчит Мария Кондратьевна.
— Что так? — интересуюсь.
— А у нее там стены продолбили, трубы какие-то тянут. Говорят – центральное отопление ладить будут.
— Ладно, — отвечаю ей, — мы, чай, не во дворцах росли, и пробитыми стенами нас не напугаешь.
Тем временем жена успевает заскочить в угловой кондитерский и выйти оттуда с коробкой с тортом.
— Дорогущий… — качает головой она.
А что же вы хотите? Сам же пробивал ценовую политику, при которой любые изделия из муки, кроме хлеба ходовых сортов, продаются по свободным ценам, да ещё налог с оборота на них немалый повешен.
Дети смотрят на торт с любопытством, а Лёнька – и с предвкушением. Он уже знает, что это такое. Впрочем, их внимания хватает ненадолго. Однако закапризничать они не успевают – недалеко от нас останавливается ещё невиданное чудо – грузовой трамвай, с которого, у самой оконечности Пречистенского бульвара, начинают сгружать какой-то инструмент. Надюшку это, понятное дело, не особо заинтересовало, а вот Лёнька смотрит во все глаза.
— Папа, что это?
— Грузовой трамвай.
— А зачем он тут?
Чтоб я знал – зачем. Хотя… Вот та тренога, похоже, несет на себе устройство, напоминающее теодолит. Так, так…
— Тут ведутся подготовительный работы по строительству метро, — вот и ответ нашёлся.
— Метро? А что это такое? — не унимается сынишка.
— Это поезд, который будет возить людей в тоннеле, прорытом под землей, чтобы не мешать движению на улицах, — поясняю ему, и замечаю, что к нашему разговору прислушиваются люди, из числа стоящих на остановке. Да, далеко еще не все и само это слово слышали, а уж знают о том, что это такое, и вовсе немногие – хотя в газетах о строительстве метрополитена уже писали.
— Паровоз под землей ходить будет? — с удивлением и некоторым недоверием переспрашивает Лёнька.
— Нет, не паровоз. Вагончики будут, как у поезда, а тяга будет электрическая, как у трамвая, — продолжаю объяснять ему, а заодно и тем, кто прислушивается. — Да ты сам представь, что будет, если паровоз в подземный тоннель запустить: там же от дыма не продохнуть станет!
А вот, дребезжа, подкатывает транспортное средство на электрической тяге, нижняя половина которого покрашена красным, а верхняя – желтым. Трамвай, я имею в виду. Но тут ходит другой, не тот, что по Бульварному кольцу. Этот новый, довольно большой, серии КМ, а за ним – прицепной вагончик поменьше, серии С. Оба вагона забиты, но нам всего одну остановку ехать, вглубь протискиваться не надо, пристроиться бы как-нибудь с краю – и порядок. Кое-как доезжаем до Малого Левшинского и отправляемся в гости к Евгении Игнатьевне.
Давно я с ней не виделся. Старушка практически не изменилась, все такая же сухонькая, энергичная, несуетливая. Пока грелся чайник, успела пожаловаться на разор в квартире "из-за этих окаянных труб", как она выразилась.
— Но ведь с центральным отоплением вам же легче будет, — уговаривает её Лида. — Самой печку не топить, дрова не таскать…
— Так-то оно так, — вздыхает гражданка Вострикова, — да пока тут всё наладят, намусорить успели, не приведи Господь, да и жить вот приходятся с дырами в стенах.
Дети тем временем под присмотром мамы и Марии Кондратьевны знакомятся с Котяшей. У них нет ещё никакого опыта общения с домашними животными, этот – первый. Поначалу они смотрят на кота с некоторой опаской. Но тот спокойно дремлет, не обращая на них внимания, и лишь слегка шевеля ушами, покрытыми многочисленными шрамами. Первой смелеет Надюшка, вероятно, просто потому, что совсем не представляет, какой опасности можно ждать от этого маленького хищника. Минута, другая, — и вот уже брат с сестрой увлеченно тискают кота и даже пытаются тянуть за хвост.
Вполне закономерно кот пускает в ход когти, и комнату оглашает рев моей младшенькой. Лёнька вовремя отдергивает руки и отделывается лишь незначительными царапинами. Пока Лида разрисовывает нашу дочку зеленкой, чайник дает о себе знать подпрыгивающей крышкой. Заваривается чай, затем разливается по чашкам, разрезается и раскладывается по блюдцам торт, выкладываются испеченные Игнатьевной пирожки и плюшки. Надюшка успокаивается, устроившись на коленях у мамы, и получает свою маленькую порцию торта…
Домой дети возвращаются умаявшиеся. Надюшка уже спит на плече Марии Кондратьевны, а Лёнька крепится изо всех сил, стараясь изображать взрослого мужчину. Жена тоже утомилась, но глаза её лучатся улыбкой при каждом взгляде на детей. День удался…
