- Так это еще года с тридцать четвертого понятно, - заметил Максим. – Тогда Гитлер совместил должности рейхсканцлера и рейхспрезидента, и тогда же западные корпорации начали активно инвестировать средства в германскую промышленность.
- Все верно, - задумчиво кивнул Артузов. – К счастью, наше руководство отлично осознает угрозу будущей войны и активно к ней готовится. Но, вернемся к вам и вашему желанию получить боевой опыт. Я договорился с комдивом Штерном и с завтрашнего дня вы с вашей группой будете прикомандированы ко второй штурмовой роте и примете участие в штурме университетского городка. Сейчас вы получите у секретаря предписание, после чего вам надлежит явиться в казармы штурмовиков. Вопросы?
- Никак нет, товарищ комиссар! – ответил Максим.
Получив предписание, Белов заскочил в свой номер, чтобы экипироваться и приказать тоже самое Грете и Киу. К чести девушек, собрались они всего за несколько минут. На этот раз они даже не думали одевать женскую форму, предпочтя кители с открытым воротом, бриджи и высокие ботинки. Не забыли они и про совершенно неуставные, но довольно удобные перчатки, еще в Москве пошитые по образцу американских кавалерийских.
Снаряжение на всякий случай взяли тоже все, включая ранцы с притороченными к ним шинелями. Киу, к тому же, прекрасно осознав свою бесполезность в качестве снайпера, позаимствовала у Греты пистолет-пулемет. Сама же Шнайдер вооружилась дробовиком, посчитав его наиболее эффективным оружием для штурма.
По распоряжению Артузова в состав группы был включен переводчик, молодой испанец по имени Хорхе Молина, являвшийся членом Коммунистической Партии Испании и вполне сносно говоривший по-русски, пускай и с заметным акцентом. Как пояснил сам Хорхе, он начал учить русский, чтобы иметь возможность читать труды Ленина на языке оригинала. А еще Хорхе был довольно опытным бойцом, к своим двадцати четырем годам успевший отслужить срочную службу в республиканской армии, поучаствовать в обороне Гранады, получить ранение, и, вернувшись в строй, покомандовать ополченцами в боях за Мадрид.
Группу «Авангард» прикомандировали к первому взводу второй инженерно-штурмовой роты, после чего у Белова состоялся непростой разговор с командиром взвода Василием Сидоренко. Оба они носили лейтенантские петлицы, но Белов, будучи лейтенантом госбезопасности, соответствовал по званию армейскому капитану, из-за чего возник вопрос, а кто, собственно, кем командовать будет? Максиму пришлось объяснять, что на общее командование он не претендует и просит воспринимать его группу, как еще одно отделение в составе взвода. Сидоренко на подобное издевательство над субординацией только головой покачал, но возражать не стал.
На следующий день начался штурм. Второй инженерно-штурмовой роте предстоял захват Архитектурного факультета, представлявшее из себя большое трехэтажное здание, сложной формы, состоявшее из центральной части с выдававшимся вперед фронтоном и двух крыльев, правое из которых дважды загибалось под прямым углом, образуя просторный двор, внутри которого был разбит сквер.
Штурм проходил по единой для все зданий университетского городка схеме: сначала танки пушечным огнем подавили огневые точки вокруг и внутри здания, затем внутрь вошли штурмовики. Часть роты при этом вошла через парадный вход, а часть - через боковой, на другой оконечности правого крыла.
Зачистка осложнялась наличием большого количества лестниц, по которым националисты то и дело заходили штурмующим в тыл, оказываясь в уже, казалось бы, зачищенных коридорах. Из-за этого части бойцов в группах приходилось держать тыл, двигаясь спиной вперед и, чтобы не кружилась голова, постоянно сменяя друг друга.
Другой, совершенно неожиданной проблемой оказалось громкость выстрелов. Пистолеты-пулеметы, которыми в массе своей были вооружены штурмовики, имели сверхзвуковую начальную скорость пули, отчего во время стрельбы в коридорах звуки выстрелов сильно били по ушам. Про автоматические винтовки, спроектированные под мощный патрон и имевшие начальную скорость пули под восемьсот метров в секунду и говорить было нечего. После первых же перестрелок штурмовики ощущали себя так, будто их мешком по голове стукнули.
Один раз, вообще, чуть не дошло до огня по своим. Группа «Авангард» с еще одним отделением двигалась по коридору правого крыла, и собралась было уже повернуть за угол, как Максим услышал за поворотом звук шагов. Максим жестом велел своим остановиться и замереть и, стараясь двигаться как можно тише, подошел к повороту. Прислушавшись, он убедился, что звук шагов ему не послышался, но, только он собрался высунуть за угол свою автоматическую винтовку и дать поперек коридора очередь на полмагазина, как ему показалось, что за поворотом кто-то отдал команду на русском.
- Стой, кто идет! - крикнул Максим. – Отзовитесь, а то стреляю!
- Свои! Не стреляй, б… - откликнулся голос из-за поворота, присовокупив в конце заковыристую матерную конструкцию.
- Верю, что свои! – хмыкнув, ответил Максим. - Выходите!
Вышли, опознались. Оказалось, что красноармейцы, чуть не попавшие под дружественный огонь, были из группы, зачищавшей первый этаж, которым надоело, что националисты постоянно лезут со второго этажа и заходят им в тыл. Вот они и отправили нескольких бойцов найти и уничтожить националистов на втором этаже, где те и столкнулись с группой «Авангард». И только благодаря Максиму, который и сам не понимал, как ему, в его оглушенном выстрелами состоянии, удалось услышать шаги, все обошлось благополучно.
Об инциденте было немедленно доложено командованию, после чего зачистка здания продолжилась, но уже в более осторожном режиме. Наконец, штурмовики дошли до деканата, расположенного на третьем этаже. Но, не успели штурмующие решить, как им вскрыть массивные дубовые двери деканата, как эти самые двери распахнулись и из них в холл выскочили трое националистов, по-видимому, решившие продать свою жизнь подороже. И, что хуже всего, в руках у них были немецкие пистолеты-пулеметы, на ближних дистанциях - оружие страшное.
Открыть огонь, впрочем, успел только один, выпустив длинную очередь и ранив одного из красноармейцев. В ответ из холла раздалось несколько выстрелов, звуки которых слились практически в одну очередь, после чего все стихло. Стрелявший националист сполз по стене возле дверей, остальные двое мешками повалились в дверной проем.
Все произошло настолько быстро, что находившиеся в холле штурмовики вначале ничего не поняли, затем их взгляды сошлись на сержанте госбезопасности Шнайдер, державшей револьвер на уровне пояса с левой рукой в районе курка. Судя по ошалелому виду девушки, она сама была поражена не меньше других.
- Ich verstehe nicht... - пробормотала Грета, глядя на лежавшие передней тела. - Was habe ich getan?[2]
- Научилась-таки, - усмехнулся Максим, припомнивший желание Греты освоить стрельбу из револьвера по-ковбойски, после чего подошел к девушке и легонько встряхнул ее за плечо. - Отомри, подруга! Посмотри лучше раненого бойца!
- Was? Ja, jetzt![3] - увидев раненого, Шнайдер тут же подобралась и принялась командовать. - Ты и ты! Аккуратно перенесите его на диван и помогите снять снаряжение!
Двое красноармейцев безо всяких возражений выполнили распоряжение Греты и, придерживая раненого в сидячем положении, стали снимать с него снаряжение. Сама же Грета стянула перчатки и принялась расстегивать на нем китель. Разорвав на раненом майку и стянув ее с плеч, Шнайдер приступила к осмотру.
- Плохо дело, - нахмурившись, прокомментировала Грета. - У него два ранения в правую руку, одно в плечо и одно в грудь. Причем последнее слепое, похоже, что пуля застряла в лопатке. Я его, конечно, перевяжу, но его срочно нужно в госпиталь…
- А если ему морфий вколоть? - спросил один из красноармейцев.
- Морфин, - машинально поправила Грета, бинтуя раненому плечо. - Было бы неплохо, но у меня его нет. Санинструкторам морфин не положен.
Пока Шнайдер занималась перевязкой, лейтенант Сидоренко отправил вестового к командованию доложить о захвате здания и запросить эвакуацию раненых. Вскоре на третий этаж прибежали санитары с носилками, которые забрали раненого, а еще чуть позже штурмовиков сменили испанские части.
