20 марта 1937 года. 10:15.
Окрестности Трихуэке.
Природа, казалось, твердо стояла на стороне защитников Гвадалахары, продолжая им помогать. После нескольких дождливых дней, наконец, установилась солнечная погода, чем командование республиканцев немедленно и воспользовалось. С аэродрома в Альбасете, что находился в двухстах километрах юго-восточнее Гвадалахары, были подняты две эскадрильи советских скоростных бомбардировщиков АНТ-40, укомплектованных советскими же экипажами и сопровождаемых сотней истребителей.
Колонна итальянских войск, фактически запертая на шоссе между Альбасете и Трихуэке и растянувшаяся без малого на пятнадцать километров, стала легкой мишенью для республиканской авиации. В течении дня двадцать четыре бомбардировщика сделали в общей сложности сто сорок четыре боевых вылета, нанеся значительные потери итальянской технике.
Ответить же итальянским войскам было практически нечем. Перед началом наступления генерал Роатта распорядился переместить большинство самолетов на прифронтовые аэродромы, имевшие грунтовые взлетно-посадочные полосы, которые были размыты шедшими в последние дни дождями. И оказалось, что единственными самолетами, доступными Роатте оказались тридцать истребителей «Fiat» CR32, находящиеся на аэродроме в Сарагосе.
Впрочем, как-то повлиять на происходящее эти тридцать самолетов не могли. К первому налету республиканской авиации они просто не успели, в дальнейшем же выяснилось, что быстрые и маневренные советские бомбардировщики вполне способны отрываться от итальянских истребителей. Да и истребители сопровождения не дремали. Советские летчики на своих И-15 и И-16 активно атаковали итальянские истребители, не подпуская их к бомбардировщикам, а по возможности - и сбивая.
В течении дня советским летчикам удалось сбить или серьезно повредить двадцать четыре итальянских самолета из тридцати, после чего господство республиканцев в воздухе стало абсолютным. Те немногие летчики-националисты, которым удалось добраться до контролируемых националистами аэродромов, наотрез отказывались снова подниматься в воздух.
Сделав по шесть вылетов каждый и сбросив на головную часть колонны в общей сложности восемьдесят шесть тонн бомб, бомбардировщики надежно затормозили продвижение основных итальянских сил к Трихуэке. По расчетам Висенте Рохо, двигавшейся первой дивизии «Черные перья» потребуется не менее двух дней, чтобы столкнуть разбитую технику на обочины и расчистить себе путь для дальнейшего наступления.
21 марта 1937 года. 17:00.
Левый берег реки Тахунья. Юго-восточнее Бриуэги.
Висенте Рохо Суворова, разумеется, не читал, однако, идеи Александра Васильевича о важности быстроты и натиска он осознавал на интуитивном уровне. Поэтому, едва только продвижение итальянского корпуса на юг было остановлено, Рохо приступил к подготовке контрнаступления.
Осознавая, что у него недостаточно сил, чтобы разгромить все силы националистов сразу, Рохо принял единственно возможное в данной ситуации решение бить врага по частям. И первой его целью должна была стать первая добровольческая дивизия «Божья воля», находившаяся ближе всего к Гвадалахаре.
Разгромить «Божью волю» планировалось в два этапа. Сперва корпус Листера и советская добровольческая бригада, наступая с двух сторон, должны были выбить из Бриуэги вторую дивизию «Черное пламя» и занять город. С учетом потерь, понесенных итальянцами, задача была вполне посильной. Возвращение города под контроль республиканцев отрежет «Божьей воле» пути к отступлению, после чего в дело должна была вступить первая Мадридская дивизия под командованием полковника Энрике Хурадо Баррио, силами которой «Божья воля» должна была быть принуждена к сдаче в плен или уничтожена.
Оставалось только дождаться развертывания сил на исходных позициях. Корпус Листера находился в Трихуэке, в десяти километрах к западу от Бриуэги, и был готов выступить в любой момент, советская же бригада сосредоточилась на левом берегу реки Тахунья, в пяти километрах южнее Бриуэги, и перед нападением ей нужно будет переправиться на другой берег. А для этого нужно было сперва выяснить состояние моста рядом с городом.
Если итальянцы, ожидая нападения, разрушат мост, на планах быстрого удара по Бриуэге можно будет ставить крест. На первый взгляд Тахунья казалась маленькой «речкой-переплюйкой», и в летнее время она таковой и являлась, а вот в периоды весенних и осенних дождей у нее появлялись и глубоководья, и разливы, да и течение у нее становилось весьма быстрым. Для прояснения ситуации с мостом начальник штаба бригады полковник Родион Яковлевич Малиновский собрал командный состав взвода пешей разведки.
- Товарищи разведчики! - обратился к бойцам Малиновский. - Слушай боевую задачу! Вашему разведвзводу предстоит после выдвинуться к мосту через реку Тахунья, выяснить его состояние и доложить. Если мост в порядке, вы должны будете продолжать наблюдение и, при необходимости, пресекать попытки противника его разрушить. Для связи вам будут выделены два радиотелеграфиста с рацией. На все про все вам дается одна ночь. За час до рассвета мы должны либо подтвердить готовность к наступлению, либо отменить его! Задачи ясны?
- Разрешите вопрос, товарищ полковник? - поднял руку командир взвода лейтенант Воронин.
- Слушаю, товарищ лейтенант, - кивнул Малиновский.
- Товарищ полковник, не лучше ли будет поручить эту задачу взводу конной разведки? С учетом их мобильности они смогут выполнить ее быстрее нас!
- Мобильность взвода конной разведки понадобится нам в другом месте, - пояснил Малиновский. - Им предстоит прочесать левобережье на предмет наличия у противника резервов, способных ударить нам в спину. Я ответил на ваш вопрос?
- Так точно, товарищ полковник, ответили! - кивнул Воронов. - Разрешите идти?
- Идите, товарищи разведчики! - отпустил бойцов начальник штаба.
Среди командиров взвода пешей разведки затесалась и группа «Авангард», все также числящаяся прикомандированной к добровольческой бригаде имени Коминтерна. Поначалу комдив Штерн довольно скептически отнесся к просьбе товарища Артузова принять на стажировку его бойцов и согласился на это только из-за хорошего отношения к Артуру Христиановичу.
Однако, ознакомившись с рапортами командиров штурмовых рот и узнав, что группа «Авангард» хорошо показала себе во время боев в Университетском городке, он изменил свое мнение и уже не возражал против присутствия в его бригаде бойцов НКВД. А поскольку участие штурмовых рот, не успевших восполнить убыль личного состава, во время отражения итальянского наступления не предполагалось, Штерн прикомандировал группу к взводу пешей разведки.
Надо сказать, что в отношениях между Максимом Беловым и Олегом Ворониным повторилась та же ситуация, что и пару недель назад - с лейтенантом Сидоренко. Будучи лейтенантом госбезопасности, Максим оказывался старше по званию командира подразделения, к которому его приписывали, и ему приходилось объяснять, что на командование этим самым подразделением он не претендует. Воронин, впрочем, отнесся к столь вопиющему нарушению субординации более спокойно и вскоре они с Максимом обращались друг к другу по именам. При общении с подчиненными Белова Воронин, правда, слегка робел и обращался к девушкам исключительно по фамилиям.
Покинув штабную палатку, командиры и сержанты двух разведвзводов, а также примкнувшая к ним группа «Авангард» направилась в расположение личного состава. Вскоре к разведчикам присоединились и обещанные Малиновским радиотелеграфисты, один из которых тащил на себе здоровый ящик радиостанции 6-ПК, а второй - не менее здоровый блок батарей к ней. Когда все были в сборе, Воронин вкратце изложил подчиненным боевую задачу.
До заката еще было еще около трех часов, так что у разведчиков было достаточно времени, чтобы перед выходом тщательно проверить все снаряжение. В ходе подготовки с рациональным предложение выступил Максим, посоветовавший разведчикам попрыгать на месте после того, как они наденут на себя экипировку.
