- Маг, - Винченцо пошевелил пальцами, прикидывая, сколь неудобно получится, если он возьмет и убьет гостя.
- С тобой говорить хотят, - на плечо упала рука в латной перчатке. Кожу обожгло заклятьем. Защитное? Или что-то посложнее?
Главное, что человек был уверен в собственной силе.
Пускай.
- Кто? – осведомился Винченцо, сдерживая рвущуюся наружу силу, которой категорически не нравились посторонние заклятья, особенно те, которые норовили эту силу ограничить.
- Узнаешь. Идем.
И его отпустили.
Повернулись спиной, явно выказывая не доверие, но скорее уж презрение. Или самоуверенность? Доспех и вправду хорош. И делали его мастера. Против мага средней силы он бы защитил.
Пожалуй.
Пойти?
Почему бы и нет.
Идти пришлось недалеко. Гостей разместили в старом крыле, где стены были сложены из темно-красного гранита. Грубо обтесанные камни крепились темным раствором, и Винченцо в какой-то момент показалось, что он находится внутри огромного то ли зверя, то ли голема.
Факелы.
И живое пламя, наполняющее коридоры жаром. Дым, что собирался под потолком, пробиваясь в узкие норы воздуховодов. Тусклый блеск металла, ибо единственным украшением здесь было оружие.
Много оружия.
Старого и очень старого, но все одно ухоженного, а потому опасного.
Двери из дуба.
Тяжелые. Такие не выбить ударом, разве что бить чистой силой. Но здесь, в этом месте, сила почему-то чувствовалась плохо. Пусть и не исчезла вовсе, как там, внизу, но все-таки…
Стража.
У каждой двери.
И вот нужная, от прочих отличающаяся лишь узким полотнищем знамени, на котором свернулась гадюка. Стало быть, покои самого Хальгрима?
Высокая честь.
Как бы её выдержать без ущерба. Впрочем, когда дверь распахнулась, Винченцо вошел без колебаний. Если он что-то успел понять про человека, решившего занять замок, так это то, что силу он уважал.
И только силу.
Внутри было жарко. Горел камин. Пылали три жаровни. На огромном столе нашлось место семирогим канделябрам, на которых оплывали восковые свечи. От этого жара было трудно дышать.
Пахло благовониями и потом.
- Маг, - в комнате голосу Хальгрима было тесно. – Подойди.
В спину толкнули, поторапливая.
Винченцо сделал шаг, вперившись взглядом в человека, который явно не понимал, во что ввязывается. Хотя Винченцо и сам не очень понимал.
Большой.
И привык, что к росту своему, что к богами дарованной силе. К власти. К тому, что он умнее. Хитрее. Опаснее прочих. И теперь вот на Винченцо поглядывал сверху вниз, с вялым интересом. Кого он увидел?
Изможденного слабого человека, который выдавал себя за мага.
- Как тебя зовут?
- Винченцо.
- Господин, - отозвались из-за спины и опять ткнули. Вот что за привычка-то дурная, в живых людей всякой гадостью тыкать. Но Винченцо сдержался и даже выдавил:
- Господин.
- Умный маг. Давно тут?
- Нет… господин.
- Хорошо. Служишь?
- Да, господин.
- Сестре?
- Да, господин.
- Мне сказали, что у тебя тоже сестра имеется, - он прищурился. И показалось, что этот человек на самом деле куда опаснее, чем кажется. – Её не было.
- Она занята. Господин.
На четвертый раз произнести это слово получилось куда как легче.
- И чем же?
- Пациентом. Она не может его оставить.
Хальгрим прищурился, взгляд его сделался колючим, в нем читалось предупреждение. А Винченцо подумало, что тот, кто стоял за его спиной, потянулся к мечу.
И ударит он без раздумий.
Нехорошо.
Убивать кого-то не хотелось.
Но вот Хальгрим кивнул, будто приняв решение.
- Она ведь не замужем? Целительница?
- Да, господин.
- Потом взгляну. У меня есть достойные люди. Возможно я сумею помочь в твоей беде.
- Простите… господин?
- Мне сказали, что твоя сестра уже немолода. Сколько ей? Больше двадцати, верно? И еще не замужем. Это плохо. Женщин надо пристраивать в надежные руки, пока они молоды, - это было сказано весьма снисходительным тоном. – Твой долг, как брата, состоял в том, чтобы позаботиться о счастье своей сестры.
Винченцо прикусил язык. Смысла говорить, что у Миары собственные представления о счастье, не было. Все одно не поймут.
Решение принято. И его лишь ставят в известность.
- Ничего. Я подберу ей хорошего мужа. Тем более целительница.
- Благодарю, господин, - получилось подавить смешок.
- А ты отплатишь мне добром за добро.
- Всенепременно, господин, - а это уже чистая правда. Винченцо еще когда привык платить. В том числе и за добро.
- Садись, - Хальгрим указал на низенький табурет, который стоял в трех шагах от кресла. – И выпей со мной.
Винченцо опустился, куда сказано, отметив, что табурет на диво неустойчив. И что сидеть на нем, сохраняя равновесие, непросто. А еще сложнее – дотянуться до Хальгрима.
Клинком.
И тот наверняка это знает. Потому и глядит выжидающе. Правда, никто не сказал ему, что хорошему магу клинок нужен скорее для вида. Да и вставать, чтобы заклятье кинуть, нужды нет. Сидя, оно даже удобнее.
Подали вино в тяжелом кубке, который Винченцо принял. Но пить не стал.
- Не доверяешь? – густые брови сошлись над переносицей.
- Простите, господин, но я был болен. И сила пока не стабильна. Мне нельзя вина.
- Тогда пей воду, - с легкостью согласился хозяин покоев. – Пей и рассказывай.
- О чем?
- О том, что тут творится. Моя сестра явно что-то недоговаривает. И мальчишка этот… - он скривился. – Мне сказали, у него невеста есть. Что за она? Откуда взялась? Пей, маг. Пей, говори и не вздумай солгать.
Подали воду. Тепловатую. Пахнущую болотом.
И слегка – травой.
Винченцо сделал глоток и с трудом сдержал улыбку. Все-таки, если жизнь и сталкивала Хальгрима с магами, то явно с не самыми сильными. И вправду забавно. Пытаться опоить того, кто полжизни провел в городе магов?
Да и Миара в свое время постаралась.
Так что воду Винченцо выпил.
И рассказывать начал. Отчего ж не рассказать-то?
Глава 7
Глава 7
На четвертый день Миха добрался-таки до окна и снял тяжелые створки. Теплый воздух ворвался в комнату, выметая ту тяжелую, дымно-травянистую вонь, которая в ней повисла. Он же сам, встав у окна, опершись руками на подоконник, просто дышал.
- Простудишься, - заметила Миара.
Кто бы сомневался.
Донесли.
Миха даже не разозлился. Смысл? В его комнате постоянно были люди. Слуги. Служанки. Раб, чье место было у порога, и он-то не покидал комнаты даже ночью, словно Миху панически боялись оставить одного.
Тогда, в тот самый первый день, заглянул барон.
И баронесса.
Ица, обряженная в тяжелый бархатный наряд, который она с видом презадумчивым расковыривала. Такхвар с медом и пожеланиями скорейшего выздоровления.
Снова барон.
Опять баронесса. Бледный, с трудом стоящий на ногах Винченцо, который, в отличие от прочих, не стал говорить, и вообще упал на стул там и сидел, буравя Миху взглядом.
- А что я? – сказал тогда Миха. – Сами напоролись.
- Вот уж точно.
Миара тогда выскользнула за дверь, но Миха уже успел понять, что далеко она не отойдет. И это несколько нервировало.
- Она предложила на ней жениться, - пожаловался Миха. То есть, жаловаться он не собирался, но прозвучало именно так.
Винченцо хмыкнул.
- Она всегда умела приспособиться к обстоятельствам.
И голову запрокинул. Закрыл глаза.
- И что мне делать?
- Думай. Я уже не хочу ничего и никому советовать.
- Она сказала, что есть какой-то ритуал. У магов. Что после него она уже не сможет вредить мне.
- Верно, - Винченцо не открыл глаз. – Но и пользу можно причинять так, что жить не захочется.
Он немного помолчал. Миха тоже. Говорить как-то было не о чем. А выгонять неудобно. Да и тогда Миха останется в окружении слуг, рабов и такой удушающе заботливой Миары.
