— Это плохо, что женщина! — вдруг забеспокоился мой собеседник, — Мелентьев Аркаша тот еще бабий угодник! Как бы не охмурил он эту следовательшу. Ну-ка, еще раз, как говоришь, ее зовут?
— Старший следователь по ОВД областной прокуратуры Эльвира Юрьевна Клюйко, Григорий Трофимович! — послушно выдал я данные на подругу.
— Вон оно, как! — хмыкнул дед, — Как моя внучка, ту тоже Эльвирой зять назвал!
Я тактично молчал, пока моя московская крыша завершит лирическое отступление. И надеялся, что мне будет выдана еще хоть какая-то информация на недруга и на его шайку.
— В общем так, Сергей! Резюмируем! Ты по-прежнему, сидишь тихо под веником, никуда не влезаешь и ждешь, когда Мелентьев со своей компанией отбудет в Москву. Отзывать его из командировки раньше срока нецелесообразно, она у него замминистра подписана. Но и продлять ему ее никто не будет, тут ты можешь быть уверен! Вопрос уже решен! — твердым голосом пообещал мне Севастьянов. — Короче, ты там поосторожнее, а завтра звони в это же время!
Сказать: «До свидания!» я не успел, из трубки уже звучали гудки. Так-то давно известно, что у генералов свои представления о вежливости и о тактичном обращении с нижестоящими. Деликатность ситуации была в другом. В том, что я так и не знал, сколько звезд на погонах загадочного деда. Когда он, полгода назад, находясь сбоку и даже не в составе комплексной бригады, рулил чисткой и репрессиями, к нему, включая руководителя, все обращались либо «товарищ генерал», либо по имени-отчеству. Но раза три, во время бесед со мной, он принимал от нарочных из Москвы почту. И эти нарочные обращались к нему, как к генерал-лейтенанту. Но и это сейчас не шибко царапает мое сознание. Я достаточно долго и не по одному разу в неделю хаживал на рабочие беседы к министру, а он был, ни много, ни мало генерал армии. Так, что оскомину по этой части я давно уже сбил. Заинтригован я был другим. Тем, что номер, по которому я звоню второй день, относится к коммутатору комплекса зданий, расположенного по адресу: Старая Площадь, дом 3. Это я знал точно, потому что и через сорок лет ничего не изменится. Только через сорок лет там будет Администрация Президента, а сейчас в этих курмышах квартирует ЦК КПСС. Только и всего! Н-да…
Варяги
— Ну что, Серёжа, похоже, тяжелые дни у нас с тобой настают! — Аркадий Семенович опрокинул в себя содержимое из пузатого бокала и даже не поморщился. Будто выпил воду, а не коньяк.
Они сидели ресторане речного вокзала и обедали. Вернее, обедал один Мирошников. С неизменным и не проходящим аппетитом, поглощая после солянки вторую порцию цыпленка табака. Полковник лишь поковырялся вилкой в салате, а своего курёнка пододвинул вечно голодному капитану. Сам он наливался коньяком.
Капитан отреагировал на слова шефа двухсекундной паузой своих челюстей, а потом снова ими задвигал, наклонясь над тарелкой. Если бы он сейчас поднял глаза, то увидел бы, с каким презрением смотрит на него Аркадий Семёнович.
— Ты вот, что, Сережа! — дождавшись, когда капитан оторвется от еды и все свое внимание обратит в его сторону, продолжил Мелентьев, — Ты послезавтра тётку нашего юноши исполни! Помнишь, с которой он под ручку вокруг дома прогуливался? — полковник удовлетворением отметил, что от его слов у младшего соратника даже ресницы не дрогнули.
— Ближе к вечеру, когда она с работы возвращаться будет, ты и угомони эту жидовку! И забери у неё что-нибудь. Неважно, что! Сумку там или кошелек. Отвод, в общем сделай! Пусть думают, что это корыстная направленность была. Ты понял меня, Сережа? — запил свои слова остатками из бутылки полковник.
— Что, не верите, товарищ полковник, что Саушин пацана найдет? — глаза Мирошина, которыми он уставился на полковника, оказались не такими уж и глупыми.
— Не верю, Сережа! Ошибся я в нем, хлипкий он какой-то и не результативный. — Мелентьев растерянно разглядывал пустую бутылку. — Вернемся в Москву и надо будет от него избавляться. Пусть к себе на родину возвращается.
— А, может, эту тетку лучше отоварить покрепче, а, Аркадий Семеныч? — осторожно поинтересовался Мирошин.
— Нет, друг мой ситный, валить бабку ты будешь наглушняк! — тихо, но твердо приказал отрезвевший вдруг полковник. — Тебе, Сережа, не надо думать, что лучше, а что не лучше! Ты просто неукоснительно выполняй мои указания и тогда все у нас с тобой хорошо будет! Ты меня понял, Сережа?
— Понял, товарищ полковник! Сделаю! — Мирошину больше не хотелось проявлять инициативу и умничать. Хотя и лишнее убийство брать на себя тоже не блазнилось, — Завтра подготовлюсь и отработаю бабку!
— Не забудь, это надо сделать не завтра, а послезавтра! — напомнил ему начальник, — Чем черт не шутит, может, наш Алёша расстарается, да и притащит нам завтра Корнеева! Как ни крути, а ему сейчас такие силы приданы, что может и получится у него этого гаденыша поймать!
Полковник Мелентьев только сейчас, после бутылки коньяка понял, что его отпустило. Давно уже ему не было так тоскливо и тягостно. Когда эта прокурорская сука затеялась его допрашивать, он даже не поверил в происходящее. Так не было никогда и так не должно было быть сегодня. Но эта тварь не шутила! И, слава богу, что он сдержался и сразу не стал ставить следачку на место. Потому что вопросы, которые задала ему эта прокурорская баба, были убийственными! Настолько убийственными, что он, матерый и ушлый, на миг растерялся и даже запаниковал. На миг, но прокурорская это, кажется, заметила! Аркадий Семенович очень надеялся, что ему померещилось!
Огромного труда и получаса унижений ему стоило перенести допрос на двое суток. Мотивировал он свое нежелание допрашиваться немедленно, спасительной секретностью своей миссии и необходимостью согласования этого процессуального действия со своим руководством.
Очень неохотно эта тварь согласилась подождать, пообещав при этом направить спецсообщение о незаконных действиях полковника Мелентьева прямо на имя министра. Если только полковник не явится к ней через двое суток и не даст развернутые и исчерпывающие ответы, на все ею поставленные вопросы.
Что ж, в очередной раз судьба не оставляет ему выбора. Видит бог, он этого не хотел, но придется мочить несчастную бабку. Из собранной информации было известно о близких, почти родственных отношениях между Лишневскими и этим ублюдком Корнеевым. Аркадий Семенович не сомневался, что убийство тетки будет достаточным потрясением для беглого лейтенанта, чтобы он высунул нос из норы, в которой он сейчас прячется.
А потом все войдет в нужную колею. Оставшейся недели должно хватить на завершения всех запланированных мероприятий. Главное, отловить Корнеева! Мирошин с бабкой не подведет, он профессионал и ему не впервой. Да и жидовка возрастом под семьдесят. Такую капитан удавит одним мизинцем!
Пленэр
Еникеева я нашел не сразу. В гараже ГПЗ мне сказали, что он должен быть в шестом цеху и что-то там подваривать на своем «УАЗике». «УАЗик» я нашел, а вот Толика рядом с ним не было. Стучавшие неподалеку по фанерному столу черными костяшками работяги мне посоветовали подняться в столовую. Там я и обнаружил своего бывшего внештатника.
— Если за два часа уложимся, то поехали! — решился Еникеев, — Далеко?
— Нет, Толя, не далеко, — успокоил я его, — За Южный мост. Сразу за мостом.
Торопливо допив компот, Анатолий потащил поднос с посудой к окошку, а я направился на выход.
Доехали мы быстро. Спустившись с трассы к лесу, Толян по моей просьбе остановил машину. А я, стараясь не наступать в грязь, пошел вглубь леса. Лопату я нашел сразу. То, что она покрылась ржавчиной, меня не расстроило, плохо было то, что черенок был осклизлый. Стараясь не испачкать обновку, я уподобился археологу. Копал недолго. Потому что и закапывал в прошлый раз неглубоко. Вытащив флягу под дерево, я аккуратно отщелкнул замок и откинул крышку. Воронецкий не подвел меня! Сосуд для хранения своих сокровищ он выбрал удачно. Внутри фляги было сухо. И богато. Помня о цейтноте Еникеева и не желая, чтобы он пришел сюда меня поторопить, я быстро достал из своего депозитария пачку фиолета и тряпочный свёрток с пистолетом. Засунув деньги в карман, а сверток со стволом за пазуху в просторный рукав куртки, аккуратно закрыл ёмкость и пошел ее хоронить обратно.
