— В отличие от нелепых фанатиков захвативших власть у этого клоуна Керенски и витающих в вычитанных у их Маркса фантазиях, Климофф твёрдо стоит на почве реальности, — раздражённо продолжал премьер Британии. — Ему плевать на интернационал, он не интересуется мировой революцией, и выдвигая социалистическую программу, хотя и довольно сравнительно умеренную, в отличие от других русских социалистов выступает за сохранение в России сильной армии, и создание мощного, единого, технологически развитого государства. Полагаю, всем ясно что это не в интересах Европы и вообще Западной Цивилизации. А Климофф и его программа могут быть крайне популярны в России. В ней нет ни ностальгии русских правых по старым порядкам, непопулярным у масс, ни пугающего радикализма многих левых, ни политической импотенции либеральных кругов. Своё умение действовать решительно Климофф доказал. Нельзя допускать такого игрока в Россию.
— К сожалению, он уже недосягаем для нас, — заметил Блисс. — Он пробился через чехословацкие легионы и уже подъезжает к границе России.
— То есть, ничего сделать нельзя? — помрачнел американский представитель.
— Когда перейдёт фронт — кое-что можно… — туманно ответил Фош, — Надо постараться натравить на него румынские войска. Король Фердинанд и его правительство выполнят любое пожелание Антанты. Ещё есть армию окраинских сепаратистов, объявивших о независимости Окраины в юго-западной части России. Они ищут благосклонности и признания Антанты [9], так что можно задействовать их войска с странным названием gaidamaki. Ещё есть сербская бригада, хотя сербов там мало, служат в основном австрийские славяне из земель прилегающих к Адриатике, а также бельгийский бронедивизион, который Его Величество любезно предоставил в наше распоряжение, — на слова генерала Альберт скромно кивнул, — и наконец, последний по списку но не по значению, Польский корпус генерала Довбор-Мусницки (Mon Dieu! Какие же у этих поляков трудные фамилии!), после захвата власти в России правительством Ленина, перешедший под наше командование. Я взял на себя смелость выдвинуть этот корпус на юг, сейчас они уже в Виннице, скоро будут на Румынском фронте. Климоффа они особенно ненавидят по понятным причинам. Думаю, этих сил хватит для разгрома корпуса Климоффа. Во всяком случае, больше в тех местах у нас ничего нет.
— Отлично, генерал! — одобрил Клемансо, — Будем надеяться, этого достаточно чтобы Климофф и его банда получат достойное возмездие!
— Амен! — сложил ладони Пуанкаре...
Глава 3
7
— Еду я на родину,
Пусть кричат — уродина,
А она мне нравится,
Хоть и не красавица,
К сволочи доверчива,
Ну, а к нам — тра-ля-ля-ля…
Напевал песенку Юрия Шевчука полковник Климов в минуты одиночества. Эту песню он в народ не пускал, тем более что помнил лишь припев, да общий смысл.
Проезжая по Румынии командир Русской особой дивизии Михаил Антонович, слушал переводчика, что читал ему, а заодно и всему штабу румынские газеты, ибо русские, как и прочие иностранные издания отсутствовали или безнадежно устарели. Он на основе этой информации пытался разобраться в том, что происходит, как в самой Румынии, так и в России, особенно на юго-западном направлении, ведь именно там им вскоре предстоит оказаться, окунувшись в набирающие силу вихри гражданской войны.
Увы, историю гражданской войны Михаил знал более чем поверхностно, даже фильмы на эту тематику в свое время смотреть не любил — коробило душу, а те, что все же посмотрел, ничем помочь, не могли, и теперь это сказывалось полным отсутствием такого фактора как послезнание, на котором можно было бы в ином случае сыграть. Даже во Франции с этим моментом у него было лучше, за счет чего ему удалось спровоцировать там революцию.
Из того немногого, что помнил, так это то, что фактически начало формироваться Белое движение. Еще довольно аморфное с отсутствием какого бы то ни было единоначалия, более того, отдельные части даже испытывали враждебность друг к другу, но в целом их скрепляла одна идея: «Великая, Единая и Неделимая Россия», острое неприятие большевиков и других радикальных революционеров, «что аж кушать не могу», и желание вернуть утраченные из-за революции сословные привилегии и имущество. Хотя еще хватало воинских формирований пытавшихся выдержать нейтралитет, выжидая.
Информация понятное дело удручала. Повсюду разброд и шатания.
Так Румынский фронт фактически прекратил свое существование. Генерал Щербачев, командующий фронтом на удивление неплохо справлялся с «большевистской заразой» в войсках, в основном «мазу держали» эсеры с меньшевиками и Центральная Рада, они вместе с командованием фильтровали для солдат информацию, поступающую из Петербурга и Москвы. Фронтовой комитет даже принял решение о непризнании советской власти и отказался подчиняться.
Дальше произошло непонятное. Вроде ситуация находится под контролем, действия большевиков в армии успешно парируются, и тут Щербачев с какого-то… корнеплода, в ночь на восемнадцатое декабря поручил войскам верных Центральной Раде занять все штабы. За этим последовало разоружение румынами тех частей, в которых имелось сильно влияние большевиков. Ну и часть эсеров с меньшевиками под это дело замели… кто отказался признать себя окраинцем.
Там какая-то история была, что вроде как первыми из армии должны демобилизовать нацменов ну и Центральная Рада, чтобы повысить свой политический и военный вес под это дело подсуетилась, проводя окраинизацию солдат. Многие были готовы признать себя хоть кем, лишь бы наконец выбраться из опостылевших кишащих вшами окопов…
Тогда же румынские войска вошли в Бессарабию с согласия Щербачева, якобы для охраны русской и румынской границ от большевиков, а также поддержания порядка и спокойствия в своем тылу.
— Ну и как это понимать? Предательство за тридцать серебряников? — задался вопросом Михаил, глядя на не менее чем он сам растерянных штабных офицеров и активистов СДПР, а также председателей полковых Солдатских комитетов. — Если попадет мне в руки… расстреляю собаку.
Что до Румынии, то болгары с помощью турок полностью контролировали весь район Добружи, то есть всю территорию по правому берегу реки Дунай, отступив из ранее занятых левобережных регионов после того, как немцы сняли свои силы и перебросили их для наступления во Франции. Почему? Бог весть. Климов предположил, что скорее всего болгары решили перебросить войска на запад, усилив фронт на границе с Сербией и Македонией после того, как Антантовцы там неожиданно значительно усилились, так что могли атаковать в сторону Софии.
Австрийцы, что оккупировали большую часть западной Румынии вместе с болгарами никак себя не проявляли. То ли из-за незначительности своих сил, большую часть войск они перебросили на новый Западнобалканский фронт, не хотели вставать на пути РОДа, то ли и тут подсуетился Николаи, объяснив императору Карлу и его генералом выгоду от пропуска Климова в Россию.
Будь «потомки римлян» посмелее, уже сейчас могли бы освободиться от оккупации. Но на восстание мамалыжникам духу не хватило, так что они продолжали тихо сидеть по своим сёлам и городам. Зато продовольствие, обувь, одежду, упряжь и прочие необходимые вещи продавали не скупившимся климовцам очень охотно, беря прихваченные ещё из Лиона бумажные фунты, доллары, швейцарские и бельгийские франки, голландские гульдены, испанские песеты, итальянские лиры, датские, норвежские и шведские кроны.
С «прорывом фронта», как и в случае с Италией, устроили «договорной бой» с ночной стрельбой. Сапёры Климова быстро восстановили разрушенный в ходе боёв участок железнодорожного полотна, после чего эшелоны РОД без задержки покинули оккупированную часть Румынии, «прорвавшись» на эту сторону Румынского фронта. Разумеется, сразу после их прохода, австрийские войска снова заняли оставленные позиции, закрыв дыру.
