Глава 6. Спор — дело чести
По степени хмурости рожа Мениса могла поспорить с самым ненастным осенним днем. Сатир отчаянно делал вид, что все происходящее вокруг его нисколько не задевает, однако мелко дрожащее зеленое яблоко у него на голове не могло никого ввести в заблуждение.
Я улыбнулся во весь рот и показал ему два больших пальца. Со стороны могло показаться, что я пытаюсь подбодрить своего козлорогого друга, но сатир знал меня слишком хорошо, поэтому пробурчал что-то насчет того, куда мне стоит засунуть свои сосиски и насколько глубоко.
— Ну, давай ужее, что ли! А то я что-то слишком быстро трезвеею и могу передумать!
Сосредоточенная амазонка не ответила, прикидывая расстояние. По всему выходило, что ее и сатира разделяло метров пятьдесят. Актеон, прибывший сегодня во дворец по каким-то организационным вопросам, сунул два пальца в рот и оглушительно свистнул, то ли желая подбодрить побледневшего сатира, то ли пытаясь несколько ускорить процесс.
Вообще, во дворцовом саду сегодня было на удивление многолюдно. И немудрено. Простых людей сюда не пускают, а старые владельцы несколько повымерли, так что среди вековых дубов и грабов в основном прогуливались только несущие службу гвардейцы, но не в этот раз. Еще вчера, по пути в Кидонию, Менис имел неосторожность усомниться в стрелковых талантах амазонки, которую звали Илона. Мол, «пааадумаешь, птичку подстрелила». На что черноволосая красавица резонно возразила, что «козлик» заговорит совершенно по-другому, если испробует на себе ее мастерство.
Слово за слово, и вот я уже разбиваю крепко сцепленное рукопожатие, своим царским словом свидетельствуя спор. Если амазонка с пятидесяти шагов попадает в яблоко на голове сатира, то Менис надевает женское платье, седлает верхом метлу и в таком виде отправляется на самый оживленный базар и в магической лавке пытается купить жабью кожу и мышиные хвостики. Если же амазонка промахивается — то выполняет одно желание козлорогого. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы примерно догадаться, чего именно может пожелать похотливый сатир. На мое резонное замечание, что со стрелой промеж глаз желание ему не понадобится, успевший опустошить свой бочонок Менис бахвальски ответил, что «шанс отодрать гром-бабу стоит риска».
Правда, когда винный дух выветрился у него из головы, сатир несколько подрастерял боевой задор, но на попятную не пошел. Особенно когда о споре пронюхали все кому не лень, так что на бесплатное шоу явились Актеон, Анатол с Богомолом, Николай, его сын, с десяток гвардейцев, тут же начавших делать ставки. Даже Элиза, закончившая возиться в подвале, проявила любопытство.
Не знаю почему, но я не испытывал особого волнения за результат спора. Возможно, все еще находился под впечатлением ее умений, продемонстрированных по дороге в город. Поэтому, когда девушка наложила стрелу на тетиву и вскинула лук, даже не зажмурился.
Илона прищурилась, резко оттянула тетиву к уху и, задержавшись на долю секунды, разжала пальцы. Стрела свистнула и спелый плод разлетелся на ошметки. Наблюдающие взревели от восторга, хлопая друг друга по плечам. Я же, убедившись, что с Менисом все в порядке, кроме слегка испорченных штанов, недоуменно нахмурился. Показалось или нет?
Еще в Афистиле я обратил внимание на изумительной красоты татуировки, покрывающие все руки девушки вплоть до плеч. Россыпь ярко-алых маков на черном фоне. Выглядело это очень эффектно, ничего не скажешь. Один мой бывший сослуживец, который, несмотря на неодобрение руководства, очень любил нанести себе на тело красивый рисунок, явно бы оценил. Цветы казались живыми. Именно на них я смотрел в момент выстрела, поэтому увидел, как один их них свернулся в бутон, превратившись в зеленую, покрытую легким пушком головку.
Что за ерунда?
— Димитр, ты это видел?
Вместе с тобой дружище. И удивился тоже вместе с тобой.
— То есть ты об этом ничего не знаешь?
Об амазонках вообще известно крайне мало. Что из этого правда, а что враки, знают разве что боги. Говорят, что цветочки это отличительный признак семьи. И что у амазонок всегда есть татуировки на руках. У кого-то только чуть выше кисти, у кого-то на все предплечье. Естественно, есть слухи и о покрытых рисунками с головы до ног. Но для чего они им — никто не знает. Тут я тебе ничем не помогу. Можешь спросить у нее напрямую.
— Я подумаю над таким вариантом.
Разговаривая с Димитром, я не прекращал смотреть на девушку и она почувствовала мой взгляд. Повернулась в мою сторону и вопросительно выгнула бровь.
— Отличный выстрел.
— Я бы попасть и со сто шагов, но не стать настаивать. Бояться, что козлик тогда слишком сильно дрожать.
— С этим спорить не стану. Кажется, тебе пора потребовать свой выигрыш.
За то время, что мы Менис успел несколько раз выслушать, какой он мужик, схлопотать с десяток дружеских ударов по спине и теперь, абсолютно трезвый, мрачно смотрел на улыбающуюся амазонку.
— Ну как, мне опять повезти? Если ты не верить, то пробовать еще раз. Я отойти подальше.
— Ладно уж, твоя взяла! — поспешно ответил сатир. — С луком ты обращаться умееешь. Уговор есть уговор. Кто-нибудь знает, гдее найти бабьи шмотки и метлу?..
Уже через полчаса, глядя только перед собой и не обращая внимания на потрясенные взгляды и удивленные возгласы, сатир шагал в сторону городского рынка. Было видно, что он старается справиться с заданием побыстрее, но это оказалось сделать не так просто, держа между ног обычную прутиковую метлу. Да и платье ему нашли длинноватое, так что невысокий сатир пару раз запутался в юбках и чуть не упал.
— Да чтоб вас всеех! — выругался сатир, когда его нога в очередной раз наступила на нижний край платья.
— Мама, мама! Смотри! — заорал какой-то чумазый парнишка лет пяти, тыча пальцем. — У козлика крыша поехала!
Если бы взгляды могли убивать — мальчик тут же рухнул бы замертво. К счастью, его мама вовремя заметила не самый добрый взгляд сатира в женском платье, поэтому поспешила увести своего отпрыска куда подальше.
Метрах в десяти, изо всех сил стараясь не ржать во весь голос, шла наша пестрая компания. Пропустить подобное зрелище желающих не нашлось.
Впрочем, через какое-то время Менис наконец-то оценил весь юмор ситуации и начал потихоньку входить в роль. Движениям вернулась некоторая легкость и козлорогий перестал корчить страшные рожи. Издавая звуки вроде «вщщщууухх!», сатир начал «подлетать» к шарахавшимся в разные стороны прохожим и спрашивать, где тут ближайшая мастерская по ремонту летных метел. Лишь один человек неуверенно махнул в сторону рынка, порекомендовав «многоуважаемому ведьмаку» спросить там. Сатир степенно поблагодарил благодетеля и «полетел» дальше.
— Вщуууух! Вщуууух! А ну, дорогу дай, а то зашибу!
Гвардейцы ржали так, что я переживал, как бы они не лопнули. Даже обычно серьезный Актеон улыбался во весь рот.
Наконец, мы достигли рынка и Менис, ловко лавируя между людьми, полетел к рядам, на которых торговали магическими и псевдомагическими побрякушками.
— Фуууух! Долетела наконец-то!
Сатир остановился возле высокого прилавка и повернулся к превратившемуся в соляной столб продавцу.
— Мил человек! А продай-ка почтееенной даме с десяток... Нет, давай двадцать сушеееных летучих мышей, баночку мух, только без крылышек! И ещее, пожалуй, штук пять крысиных хвостов.
Сатир привстал на цыпочки, вытянул руку и заботливо прикрыл упавшую вниз челюсть.
— Эмм... Нууээ... В нашей лавке таким не торгуют, госпожа.
Последнее слово далось ему с явным трудом, но надо отдать парню должное — он почти не запнулся.
Менис огорченно цокнул языком:
— Да что ж такоее то! Мне тепеерь что, на материк за этим добром летееть? Рада бы, да не могу! Не видишь, сила ведьмовская заканчивается.
Тут он хлопнул себя по лбу:
— А давай я тебя зажарю!
Казалось, еще немного и продавец грохнется в обморок:
