— Господин Клаус, иными словами, вы делаете мне предложение…
Фабрикант закашлялся и отчего-то сконфуженно вытер лоб рукой:
— Да-да, именно предложение…
— …работать на вас?
Но мои мысли дальше не побежали, потому что гость сконфузился еще больше и выдавил из себя:
— Нет, предложение… выйти за меня замуж…
Тут уже пришла моя очередь кашлять. Я, конечно, иногда бываю очаровательна, но не до такой же степени! Или это сон? Видимо, тот разбойник на дороге огрел-таки меня дубинкой, и на самом деле мое тело сейчас смирненько лежит под каким-нибудь кустиком с сотрясением мозга?
— Я знаю, ваша семья не богата и много предложить вы не сможете, — вдруг поспешно заговорил господин Клаус, все также продолжая расхаживать по комнате и избегая глядеть на меня. — Но того куска земли, который ваша матушка использовала в качестве залога, будет вполне достаточно в качестве приданого. Можете не беспокоиться, впоследствии я не упрекну вас ни словом, ни делом.
Некоторое время я была слишком поражена, чтобы говорить, но потом взяла себя в руки и задала единственный вопрос, который не давал мне покоя на протяжении всей его речи:
— Что… что здесь происходит?
Фабрикант замолк и наконец-то посмотрел на меня, будто впервые увидел.
— Я делаю вам пред…
— Это я поняла. Почему вы его делаете?
Как ни крути, но даже самая самовлюбленная особа решила бы, что господин Клаус похож скорее на приговоренного к эшафоту, нежели на сраженного внезапным чувством человека.
— Леди Николетта, вы еще не видели никого из знакомых после того как вернулись? — осторожно спросил мой собеседник.
Я едва успела вздремнуть, какие уж тут знакомые. Свой велосипедный тур и криминальную обстановку наших дорог начну описывать позднее. Думаю, на мои выступления можно будет даже продавать билеты.
— Нет, а что-то случилось?
У фабриканта был такой вид, словно он готов меня ударить.
— Что случилось?! Вы возвращаетесь на исходе ночи вместе со мной, в разодранном платье, с отпечатками пальцев на запястьях! У соседей может возникнуть только один ответ на вопрос, что случилось!!!
— И ты ему отказала? — воскликнула Алисия, вытянувшаяся в струнку, словно гончая на охоте.
— Что я могла еще сделать? К тому же не ты ли сама об этом просила?
— Да, но совсем при других обстоятельствах! И что он ответил?
— Он вздохнул… глубоко… с облегчением…
— По крайней мере, это было благородно с его стороны.
— Я бы сказала, глупо.
— Одно другому не мешает.
— А что ты конкретно ему ответила? Почему не захотела даже подумать о браке? Ведь такая ситуация…
— О чем тут думать! Я вообще сначала решила, что господин Клаус предлагает мне работу у него на фабрике! Если бы я согласилась, это было бы все равно что собственноручно отдать себя в рабство. Собственно, почти это я ему и сказала…
Тут не выдержала и вмешалась мать Алисии, которая до этого усиленно делала вид, что занята вышиванием, но на самом деле сосредоточилась на нашем разговоре. Пусть слушает, надо же будет потом кому-то разнести по округе мою версию событий.
— Николетта, ты и впрямь не понимаешь, что происходит.
— Ошибаетесь, леди Карин, прекрасно понимаю. Я получила письмо от леди Рады, она упрекала меня за то, что я такой неблагодарностью ответила на ее благосклонность, а также в красках, на пяти страницах, расписала мне, что ожидает девиц слишком вольного поведения. Как будто это не разбойники напали на меня, а я на разбойников!
— Но что ты собираешься делать со всеми этими слухами? — встревоженно спросила Алисия.
— Ничего… посижу дома… годков до шестидесяти, а там все и забудут. Или вспоминать будет некому…
— Николетта!
Возвращаясь от Алисии, на пороге дома я столкнулась с взлохмаченным учителем математики. Глаза его горели фанатичным огнем, губы шевелились, выговаривая какую-то абракадабру. Бедняга пытался запихнуть в портфель штангенциркуль, не обращая никакого внимания на геометрическое несоответствие открытого кармана и вышеуказанного прибора. Заметив мою скромную персону, учитель почему-то долго жал мне руку и плакал, а когда смог наконец заговорить, выдал какую-то белиберду:
— Поздравляю! От души поздравляю! Ваш брат Ерем только что доказал теорему листа! Теорему листа! Вы даже себе не представляете! — Математик был готов меня расцеловать, но, к счастью, какая-то более светлая мысль отвлекла его. — Я должен немедленно написать об этом в математическое общество!
Я некоторое время смотрела вслед его воодушевленной удаляющейся фигуре, а затем зашла в комнату брата.
— Ерем, ты правда доказал какую-то теорему?
Мальчик безразлично покачал головой и отвернулся, явно не испытывая ко мне никакого интереса.
— Тогда почему же учитель так рад?
Вот на этот вопрос нельзя было ответить одним кивком головы, и Ерем снизошел.
— Он думает, что я доказал теорему.
— Но это не так?
Ерем молчал.
Действительно, глупая старшая сестра спрашивает одно и то же два раза.
— Извини, конечно, но мой слабый и недостойный разум не может понять, зачем тебе все это, — расстелилась я в приступе самоуничижения. — Будь так снисходителен и объясни. Может, нам не стоит платить этому учителю?
Мальчик недовольно передернул плечами:
— У него уйдет несколько дней, чтобы понять, что теорема не доказана, и на это время он оставит меня в покое. Пусть учит Оську и Михея — вот кому действительно нужна примитивная математика.
— Целая речь, — ошеломленно пробормотала я. Нет, все же есть в Ереме какое-то неповторимое очарование детства. Надеюсь, математик тоже когда-нибудь это поймет. — Пойдем со мной, кое-что покажу.
Я схватила мальчика за руку и потащила к выходу из дома.
При виде велосипеда ребенок надулся, но в глазах впервые за долгое время мелькнул интерес. Я села на велосипед и сделала широкий круг по двору, демонстрируя механизм во всей красе. А уже через минуту из дома выскочил Ивар и, потрясая священным кругом, стал кричать мне вслед:
— Николетта, что ты делаешь! Побойся богов! Как ты можешь садиться на эту лешую конструкцию?
Затем из дверей вылетел Оська и побежал за мной:
— Николетта, дай покататься! Ну сестренка, ну пожалуйста!
За ним объявился Михей и тоже припустил следом, так что я даже чуть притормозила из-за желания услышать, что ему от меня надо.
— Николетта, дай мне разобрать эту штуку! Я хочу стать механиком!
— Николетта, слезай немедленно! — Это в хвост нашей группе пристроился Ивар.
Ерем в дом не уходил, только пытался скрыть улыбку, будто знал, что если я кому и позволю разобрать велосипед, то только ему.
Я тоже рассмеялась. Ну их всех, этих соседей с фабрикантом в придачу! Им ни за что не удастся испортить мне настроение!
Солнце грело осенним теплом, сверкая на железных спицах колес. Воздух пах яблоками и палой листвой. Мышцы болели, но уже меньше, так что снова можно было крутить педали и смотреть, как убегает земля под ногами.
Не догоните!
Глава 5
Прикладная приметология
Через день добровольного затворничества мне стало скучно: братья старались не попадаться на глаза, а дома даже пауки и те ходили строем, не говоря уже о прислуге. Поэтому я решила пересмотреть свое собственное решение «посидеть дома, пока толки в округе не улягутся». К тому же надеюсь, Алисия уже успела распространить сплетню о том, как я отказала фабриканту, вкупе с леденящей историей о разбойном нападении. Оставалось только уповать на то, что остросюжетность правды сумеет затмить вымысел, каким бы пикантным он ни казался всем местным кумушкам. А то у меня уже появилось чувство, что если не выйти из дома сейчас, то сделать это потом будет намного сложнее. Поэтому я взяла выстиранный и выглаженный медицинский фартук, на днях позаимствованный у доктора, и решила, что настало время его вернуть. Сэр Мэверин со своими прибаутками, как никто другой, сможет поднять мне настроение, а заодно и выбить из головы навязчивые мысли о фабриканте и его нелепых поступках.
