Так, красота наведена — пришло время подумать кое о чем более приземленном. Кем бы ни был загадочный вредитель и какие бы он ни преследовал цели, но в одном он нас точно пристыдил: не додуматься сразу до такого безобразно простого способа разгрузки кареты даже как-то унизительно.
К счастью, не все слуги успели разойтись по домам, так что с помощью несчастных припозднившихся я живенько пересыпала все зерно из кареты в новые мешки, воспользовавшись методом, который, сам того не желая, подсказал мне ночной взломщик. Оська, Ефим и Лас наблюдали за моими действиями с нескрываемым интересом.
— А ну стойте, где стоите! — вооружившись веником и совком, я стала сметать высыпавшиеся на пол семена, не рискуя доверить эту работу кому-нибудь другому. — Ефим!!!
Ефим замер на одной ноге, так и не довершив шага.
— Что?
— Ты сейчас наступишь на семена?
— Да где? Нет тут ничего!
— Не вздумай ставить ногу! — Я проворно заработала веником и вымела у него из-под подошвы целых три семечка!
Оська с Ефимом переглянулись и, словно сговорившись, дружно покрутили пальцами у виска.
Ничего-то эти мошенники не понимают! Если потом из-за таких вот потерянных семян мы не досчитаемся жалкого килограмма урожая, то фактически договор будет считаться невыполненным. Погодите, я еще научу вас разбираться в истинных ценностях!
— Нам нужно, чтобы кто-то охранял семена ночью, — серьезно заявила я. — Тот грабитель может вернуться.
Слуги смущенно отказались, сославшись на то, что дома их ждут жены и дети, а некоторых особо неудачливых еще и теща с кочергой.
— Давайте поставим пару капканов, и дело с концом! — предложил Ефим. — На чердаке еще от деда остались здоровенные такие, железные — полноги оттяпают.
Я стукнула энтузиаста веником по голове:
— У тебя здесь пятеро братьев, не говоря уже о челяди. Попробуй убедить меня в том, что кто-то из них лишний, или в том, что все они отличаются примерным поведением и не ходят туда, куда не следует, — эта отповедь навела меня на ценную мысль. — Вы все, кроме Ерема, вполне можете по нескольку часов покараулить семена.
Братьев как по волшебству одолел внезапный приступ зевоты.
— О боги, как же хочется спать! — проговорил Ефим.
— Просто на ногах еле держусь! — поддержал его Оська.
— Удивительно утомительный день!
Дальше они дружно принялись удивляться, как у них вообще еще остались силы, чтобы прийти в сарай, и, пожелав всем спокойной ночи, поспешно удалились.
Один только Лас выразил готовность караулить семена. Но его-то я знала: заснет, как только выйду. А когда вор вдруг случайно разбудит горе-охранника, то еще и подержит тому дверь, если у грабителя окажется хорошо подвешен язык.
Нет, братишки, так дело не пойдет! Хотите спать — спите! В конце концов, любая сказка вам доступно объяснит, что нет лучшего сторожа для сокровищ, чем спящий дракон…
— Эй-эй, что вы делаете?! — завопил Ефим, увидев, как на пороге его комнаты появились двое слуг с мешками семян. Хорошо, что мы пересыпали их в объемы поменьше — иначе ни за что не подняли бы этот драгоценный груз наверх.
— Ты же спать собирался, — проницательно заметила я, оглядывая разложенную между кроватями колоду карт и Михея, прятавшего валета в рукаве.
— Николетта, что ты опять задумала?! Скажи им сейчас же унести все обратно! — Слуги и ухом не повели и продолжили аккуратно складывать мешки во всех свободных и не очень углах. — Моя праздничная рубашка! Они поставили грязный мешок на мою праздничную рубашку!
— Скажи на милость, что твоя рубашка делает на полу, если она праздничная?
— Ждет праздника, — хрюкнул сунувший мордочку в дверной проем Оська.
— Зря радуешься: следующие мешки едут к вам и к Ласу с Иваром, — умерила я его восторг, заметив, что на лице мальчишки нет следов обещанного сна.
— Это произвол! — тут же завопил братец. — Я маме напишу!
— А что мне остается делать? Если вы не хотите ночевать около мешков, то мешки будут ночевать около вас. С ними не в пример проще договориться.
— А к себе ты тоже этого «зерна» натаскаешь? — недовольно спросил Ивар. Похоже, он единственный из всех действительно уже спал.
— Да-да, и себе положи под подушку парочку мешков для образования остеохондроза! — поддержал его Ефим, старательно вытягивавший из-под куля с зернами свой праздничный наряд.
— Неужели вы считаете, что у вашей хрупкой сестры для противостояния ворам должно быть столько же храбрости, сколько у вас? — лукаво ответила я.
— Ага, как же, хрупкой, — забурчал себе под нос Ефим, аккуратно расправляя извлеченную рубашку на спинке кровати. Он пребывал в заблуждении, что после контакта с мешком рубаха все еще осталась праздничной, — а как отмахать за ночь пешком путь от Земска до Кладезя — так это она запросто.
Спокойно заснуть сегодня ночью мне мешал только один неразрешенный вопрос. Я вернулась в сарай и залезла в разгруженную карету: обивка внутри немного запылилась, а сиденья местами просели, но в целом вид был сносный — хотя интересовало меня совсем другое. Я выпрыгнула из кареты и, найдя среди прочего хлама короткую складную лесенку из четырех ступенек, приставила ее к стенке экипажа. Сверху мне удалось осмотреть крышу нашего передвижного средства.
Так и есть: несколько свежих царапин и следы от молотка, забивавшего гвозди поверх краски. Не хочу сказать ничего плохого по поводу умельца, который додумался загрузить мешки внутрь экипажа, как в банку, всего лишь открыв крышку. Но вот отсутствие у Ласа элементарного любопытства к этому вопросу меня определенно пугало.
Решив первую загадку, я перешла к следующему насущному вопросу: зачем вору понадобились наши семена? Они не золотые и даже не серебряные. Мало кто из фермеров захочет купить непроверенный товар у незнакомых людей. Получалось, что воровал кто-то из своих: тот, кто точно знал, что привез сегодня Лас.
Опять же зачем?
Фермерам проще купить семена, чем идти против закона. Как бы страшно это ни звучало, но единственным, кто мог извлечь выгоду из того, что я не засеяла бы поля, был… господин Клаус…
Почему-то мне не хотелось об этом думать, но гаденькое подсознание кричало: «Он знал! Ты сама ему все рассказала!»
Наверное, я погорячилась, говоря про «спокойно заснуть».
Посреди ночи меня разбудили голоса в коридоре. Я некоторое время прислушивалась, пытаясь разобрать, что опять задумали мои братья. Прошло минут пять, но голоса так и не думали униматься. Пришлось вылезти из постели, зажечь свечу от уголька, все еще тлеющего в жаровне, и выйти в коридор. Теперь голоса можно было разобрать:
— Кто там?
— Назови себя!!
— Мы тебя не боимся! Только попробуй сунуться, вор проклятый!
— Я вот вырасту и стану городовым — попляшешь у меня!
Ефим с Михеем были явно в ударе. Я посмотрела на маленькую фигурку Ерема в ночной рубашке, постукивающую кулачком по их двери, и глубоко вздохнула. Бедный мой лунатик, ну ладно эти двое простофили, но тебе-то чего не спится. Секунду я размышляла, стоит ли пристыдить братьев за то, что испугались ребенка, но потом решила, что для меня же лучше, если с этих пор они будут постоянно настороже. Завтра поутру еще и Ласу с Иваром расскажут, как их ночью пытались обворовать, а то эта парочка спит так, что с цыганами не добудишься.
Я поставила подсвечник на пол и, подхватив Ерема, тихо понесла его обратно в кровать. Вслед мне неслось:
— Что, испугался, ворюга!
— Будешь знать, как воровать у будущего начальника городской стражи!
— И не появляйся здесь больше!
Да, покоя в этом доме не будет, пока мы не засеем поля. Завтра же надо выяснить, когда сажать марь под зиму.
В одном я попала впросак: засеять поля тогда же, когда и все, не получится просто потому, что во всей округе только у меня единственной, такой умной, озимая марь. Сомневаюсь, что можно найти человека, который сказал бы точную дату посева, но попробовать нужно.
