Борцы с кровавым российским царским самодержавием?
То, что я в России — сомнения у меня не вызывало. Но, где точно — оставалось только догадываться. В деревне от горького пойла Егоровны-Мадам не до вопросов было. Опаивала она меня своей отравой знатно. Более-менее у меня мозги только вчера к вечеру прочистились. Не пил я три раза в день её зелье и лучше мне стало. Мысли связные появились, а то был квашня-квашнёй.
Пестерь пустел на глазах. Вот, так бы сразу.
Корзину от моих ног тоже взяли. Что-то съестное там сверху было, а под ним — какие-то брусочки. На мыло похожие. Такое, без бумажной упаковки, в деревне для стирки используют. По крайней мере, у Мишки дома так делали.
Мне поесть сначала не предложили, но потом, когда все уже прием пищи закончили, мне как собаке внучок-Ванька кусок хлеба кинул. Уши ему мало оборвать… Выделывается…
Мужики поели, вокруг Мадам собрались.
Меня как будто тут и нет. Стоят, свои дела обсуждают. Мне хорошо всё слышно. Здесь не поляна — так, небольшой прогальчик между деревьями.
Про поезд Мадам говорит. Должен быть по расписанию. Мадам ещё глупости перевозящих деньги подивилась. Вот ведь, никак не догадаются такие составы по свободному графику пустить, чтобы никому не было известно, во сколько и где он будет находиться. Грабят их, грабят, а им всё как об стенку горох. Маршрут-то здесь не поменять, а вот время — сколько угодно…
Деньги…
Повезут на поезде…
Понятно, что они эту перевозку не охранять собираются.
Тут у меня весь сон и пропал. Хотя пять минут назад глаза уже сами закрывались.
Вот здесь точно капец мне. Лица-то я их видел. Грабители поездов раньше, если по фильмам судить, себе лица платочками закрывали. Если они, эти самые платочки, у них не спадали, заложники и кассиры в кино в живых оставались. Лишнее душегубство грабителям сильно не нужно, их тоже матери родили. Плохо было, если люди в банке или в поезде их лица видели. Тогда — стреляли всех налётчики без разбора — мужиков, дам, детей. Никого не щадили. Своя-то рубашка ближе к телу. В петле никому нет желания болтаться. Ну, или на каторге в каменоломне вкалывать.
Про меня один кавказец у Мадам спросил. Что, мол с этим делать. Пальцем ещё по горлу чиркнул.
Я после такого чуть не поседел. Дышать перестал.
Нет, поживу ещё.
Денег в поезде буде очень много, а уходить надо быстро. Вот Ванька нам и поможет. Ванька, не внучок, а этот вот самый.
Так Мадам впервые лесным мужикам моё имя озвучила.
Все на меня посмотрели оценивающе. Сколько этот доходяга утащить сможет?
Я даже напыжился и плечи расправил. Показал, что здоров, как бык. Давайте мне хоть три мешка этих самых денег — унесу без труда. Патроны-то нёс, а тут, подумаешь — бумажки…
Или монеты будут? Золото там, или серебро? Так и монеты я нести могу.
Нет, всё же бумажные деньги ожидались. Так я из дальнейшего разговора понял.
Сколько-сколько? Пять миллионов? Нет, ребята, я очень нужен, очень. Без меня — просто никак.
Глава 21
Глава 21 Что придумал крысеныш
— Ванечка, подойди поближе.
Это Мадам не мне, а внучку своему.
Хотя и я на своё имя прореагировал. Человек вольно или не вольно выделяет личностно значимую информацию. Ну, что ему нужна, необходима или может его касаться. Ну, как своё имя, например. Были бы здесь сейчас три Ивана — все в сторону Мадам головы повернули.
У меня на автомате ушки на макушке стали.
— Ты перед поездом на рельсы ляжешь.
Смертное дело парню предлагает, сука. Ну, а как поезд не остановится? Она же именно для этого живую преграду на путях задумала. Паровоз такие деньжищи везёт, явно ему нигде останавливаться не велено.
Ванька, внучок, побледнел. На глазах белее бинта медицинского стал. У него в головушке тоже чуть-чуть маслица имеется. Понимает пацан, чем дело пахнет.
— Бабушка, а может…
Голос у парнишки даже изменился. Запищал он. Горло, видно, ему перехватило.
— Что, может?
Мадам нахмурилась. Ишь, родная кровиночка, чем-то недовольна. Честь ей такая выпала, а он ещё и кочевряжится.
— Может Ваньку на рельсы положим?
Выдал малец альтернативное решение.
Мама! Роди меня обратно! Вот гадёныш!
Мадам на меня пристально посмотрела. Оценила, какая из меня баррикада на путях может получиться.
— Нет, Ванечка. Из-за взрослого они могут и не остановиться. Ребенок — другое дело. Дрогнет сердечко у машиниста, хотя он и соответствующую инструкцию имеет.
— А, давайте, мы его укоротим. Ну, чтобы на ребенка стал похож.
Сердце у меня чуть из груди не выпрыгнуло. Это, что же он придумал такое? Как укоротим?
— Ну-ка, ну-ка…
Заинтересовалась Мадам. Мужики тоже к придумщику головы повернули.
— Ноги по колени обрежем, а на обрубки сапоги натянем. Как раз по размеру на ребенка походить будет. Сам-то он не толст. Вон какой ледащий…
Тут я впервые пожалел о своем хрупком телосложении. Руки — почти веточки. Шея — как у быка… хвост. Рост, правда выше среднего, но если ноги по колено отпилить…
Хрен-картошка! Сучёнок!
Мадам опять меня взглядом одарила. С ног до головы осмотрела. На коленях остановилась. Мысленно, всё, что ниже отсекла.
— Хорошо придумал…
Мадам шагнула к внуку, по голове его погладила.
Не дамся… Застрелю гадёныша, а потом сам застрелюсь… Не пойду на муку мученическую…
Я руку уже под полушубок засунул. Он у меня расстёгнут сейчас, так что маузер быстро вытащу…
Тут Мадам со всего маха внучку подзатыльник как влепит! Тот на жопу свою хитрую и бухнулся.
— Изверг… Хуже папаши своего покойного… Что надумал…
Как змея Мадам прошипела.
Мужики тоже осуждающе на Ваньку смотрят. А Пестерь ещё и с брезгливостью. Как на жабу бородавчатую.
— Как он безногий деньги понесёт? Подумал своей глупой башкой?!
Я было хорошо про Егоровну подумал. Рано, оказывается. Не меня она пожалела, а деньги награбленные нести некому будет. При нападении ведь одного-двух налётчиков убить-ранить могут, а может и больше. Какие из них носильщики? Самих бы нести не пришлось. Всё у Мадам продумано, просчитано и заранее спланировано.
— Ты, крысеныш, на рельсы перед поездом ляжешь, — повторила внуку Мадам. — Без всяких разговоров.
Малолетний изувер согласно головой замотал.
— Теперь про вас сказ.
Мадам окинула взглядом мужиков.
— Делать будем так…
Обстоятельно, до мелочей, с большим знанием дела до бородачей был доведен расклад нападения на почтовый вагон. Некоторые, особо важные моменты Мадам даже по два раза повторяла. Инструкции давались индивидуально каждому.
Мадам ещё и проверяла, как её поняли. Просила повторить, что кто делать должен. Некоторые кавказцы кривились, но подчинялись. Русаки недовольства не проявляли.
— Всё понятно? Лучше сейчас спросите.
Налётчики пару уточняющих вопросов задали, на этом всё и закончилось.
После всего этого Мадам ко мне подошла.
— Ты, Ваня, с нами пойдёшь. К насыпи не выбегай. В лесу останешься. Когда всё закончится, я тебе рукой помашу. Тогда и получишь свою поклажу. Понял?
Как не понять?
— Понял.
— Вот и хорошо. Жить хочешь?
Странный вопрос… Кто же жить не хочет?
— Конечно.
— Вот. Всё правильно делать будешь — отпущу. Иначе…
— Понял, понял…
— Ну, вот и ладно.
Глава 22
Глава 22 Нападение на поезд
Мелкий гадёныш внучок Ванька лежал на рельсах зажмурившись.
Ох и страшно сейчас ему было!
Не остановится паровоз, переедет его…
Вся эта картина в цвете вдруг перед ним нарисовалась.
Кровь, кишки…
Ванька даже портки обмочил.
Так ему и надо. Не желай другим плохого…
