— Приглашается комсомолец Бардин с докладом по этому делу, — объявила Вилора Брониславовна. — Попрошу всех отнестись серьезно.
Аня, сидевшая рядом, вцепилась в мою руку, что не осталось незамеченным со стороны завуча. Но Краснова продолжала сжимать моё предплечье. Чувствовалось, что еë пальцы немного дрожат. Ну точно, больше меня переживает!
Костя встал за трибуну вместо ГПС и начал выступление. Сначала были дежурные фразы, о том как это все плохо что-то ломать. Воззвания к сознательности собравшихся, что так нельзя делать. Ну и минут через пять он только перешел к сути вопроса.
— Зачитываю выписку из акта комиссии по расследованию авиационного происшествия. 21 мая 1976 года..., — начал он читать.
Акт состоял из множества пунктов, описывающих обстоятельства произошедшего, ход событий и результат. Ну и в конце самое интересное.
— Причиной авиационного происшествия — ошибка техники пилотирования Родиным С.С. Это стало возможным в следствии личной недисциплинированности обучаемого, отсутствию должных знаний в обращении с техникой и невыполнении команд руководителя полётам..., — продолжил Бардин под гулкие обсуждения собравшихся. Неужели, они чего-то другого ждали?
— К порядку, товарищи! — повысила голос Вилора Брониславовна, стукнув пару раз по настольному звонку. — Ваше мнение, товарищ Бардин?
Костя ехидно взглянул в мою сторону. Сейчас от него зависел дальнейший процесс обсуждения. Скажи он, что Родину надо шанс дать, парень неплохой, исправится, дело по-другому бы пошло, а так...
— Предлагаю вынести на итоговое собрание вопрос об исключении комсомольца Родина Сергея из наших рядов. Не было еще таких проступков в наших рядах! И больше быть не должно!
В зале послышались отдельные возгласы в поддержку сказанного Бардиным. Отдельные присутствующие кричали, что надо прямо сейчас исключить, чтобы в рядах выпускников не было злостных преступников. Что за чушь? Даже, если бы я был действительно виноват, почему все забывают, что это первый проступок Родина.
— Разрешите мне выступить? — вскочила со своего места Аня.
— К порядку! — снова повысила голос завуч. — Говорите с места, Краснова.
— Товарищи, ну что мы взъелись на человека? Он столько лет идет к своей мечте — стать летчиком. Ни одного замечания за время учебы! Везде в передовиках! Зачем же ломать судьбу? Сами знаете, что без нашей характеристики ему не попасть в училище...
— А вы еще предлагаете доверить ему сложные реактивные самолеты? Он с поршневым не совладал! — не унимался Костя на трибуне.
— У вас, товарищ Бардин, с ним личные счеты. Вот вы и стараетесь насолить ему...
— Товарищ Краснова! — громогласно произнесла Вилора Брониславовна, встав со своего места. В зале затихло в ту же секунду. — От вас слышать подобные обвинения очень странно. Вам необходимо соответствовать своему статусу и своей фамилии. Присядьте!
Аня подчинилась и села на своё место, слегка отодвинувшись от меня. Интересно, какому статусу она должна соответствовать? Нус, товарищи, так дело не пойдёт!
— Может я, наконец, выскажусь? — поднял я руку и встал с места. Из-за спины послышались разного рода предложения от «сядь на место» до «а давайте».
— А что его слушать, товарищи? Он себя дискредитировал последними своими поступками..., — не унимался Костя, но его отдернул ГСП.
— К порядку на столе... то есть в зале! Каждый имеет право говорить. И Родин тоже.
Математик удостоился злостного взгляда от завуча. Видимо, она хотела сама что-то сказать, но Григорий Павлович еë опередил.
— Я возьму слово, Григорий Павлович, — сказала завуч и встала со своего места. — В деле Родина все предельно ясно. Сначала драки с одноклассниками, затем неподобающее поведение с товарищами на подготовке танцевального номера. И не надо хлопать так глазами, товарищ Родин! Видела я эти ваши, зажимания! И как итог — утрата дорогостоящей социалистической собственности!
При словах про зажимания, Анечка сорвалась со своего места и выскочила из зала. Да что там такого-то было?
— Вилора Брониславовна..., — пытался я что-то сказать, но завуч была непреклонна.
— Вы снова нарушаете порядок! Вам слова не давали, «пока ещё» комсомолец Родин. Выношу на голосование вопрос о включении в повестку итогового собрания комсомольской организации вопроса об исключении товарища Родина из наших рядов. Кто за?
«Естесно большинство за!», — подумал я про себя. Так оно и вышло. Сейчас документ пойдет наверх первому секретарю райкома. Там утвердят и все!
Результат был понятен сразу. Еще и девушку расстроили. Теперь одна лишь надежда, что Олег Леонидович окажет содействие. Иначе, старикам моим будет плохо.
И выпить захотелось чего-нибудь. С алкоголем в это время было не очень. «Уайт Хорс» или «Джек Дэниэлс» не достанешь. Шампанское тоже не «Ламбруско» или «Асти». Может у деда есть сорокаградусная «водичка» какая-нибудь? Хотя, ладно. Ещё ничего не случилось страшного. Ну его этот комсомол! Теперь во всяких собраниях и погрузочно-разгрузочных работах могу не участвовать.
Сегодня вечером решил позаниматься на стадионе. Прикидку по нормативам сделать.
Результат меня устроил вполне. По всем трем упражнениям пять баллов с запасом. В Советской Армии и на Флоте была проще система оценки физической подготовки. Есть нормативы, укладывайся в них и все. Никаких таблиц, баллов, категорий и так далее.
Одно меня не устроило в этот момент. Присутствие одного человека на стадионе было некстати.
— Серёжа Родин, привет! Как твои дела? — крикнула мне Галя, когда я закончил делать подъëм переворотом на перекладине. Она была в сопровождении двух подруг, которые явно из непростых семей, если судить по дорогой одежде.
— Если бы у меня всё было хорошо, я бы позвал тебя, — сказал я.
— Так вот я! Девочки, я вас догоню на выходе.
Желтое платье с черным поясом, белая сумочка и туфли на танкетке. Очень яркое и по фигуре. С таким-то папой можно все достать. Не понимаю, почему у нее ещë «айфон» не появился из будущего?
— Если честно, я немножко занят, может позже, поговорим?
— Может позже. Я вообще-то по делу пришла, — сказала Галя, посмотрев по сторонам, не смотрит ли кто за нами. — Сегодня слышала, как мой папа насчёт тебя звонил в райком. Все получилось. Твой вопрос решат.
Вот это хорошая новость! Дядь Петя, наверно, уже сказал бабушке с дедом. Я улыбнулся и не сдержался, потянувшись к Капустиной, чтобы поцеловать в щëку. Однако Галя резко повернулась и впилась мне в губы. Это уже был перебор!
— Галя, не перегибай. Не время и не место. Я понимаю, что ты вся... горишь, но держи себя в руках, — сказал я, отодвигая от себя девушку.
На лице Капустиной появилось недоумение. Такой реакции она явно не ожидала.
— Я что-то не так делаю? Или как-то не так выгляжу? — спросила она, достав маленькое зеркальце из сумочки.
— Да всё у тебя хорошо. И сверху и снизу... Короче, дела у меня пока. К поступлению готовлюсь. Давай, в другой раз, не сегодня.
Веселье на лице сменилось злобой. От милой девушки не осталось и следа. Передо мной уже стояла натуральная стерва.
— Родиньчик, если я хочу чего-то, мне никто не отказывает. Ты меня понял?
Не думал, что в это время кто-то так разговаривает. Меня что, пытаются сейчас под каблук засунуть? Опрометчиво, Галюнчик!
— Знаешь, я не люблю болтать попусту. Может, сразу поженимся, заведем парочку детишек и возьмем прелестный домик в кредит, согласна?
— Эээ... кредит? — задумалась Галя. Из всей фразы её только кредит заинтересовал? Удивительно.
— К сожалению, нам с тобой сейчас не по пути. Я иду домой, а ты — ну куда там ходят у вас, — сказал я, взял кофту и пошëл на выход.
— Похоже ты меня не понял, Серёжа, — не успокаивалась Галя. — Ты бы вёл себя повежливее со мной. Одно моё слово и папа изменит свое решение, недолётчик ты мой!
Глава 8
Свет был приглушен, стулья сдвинуты и расставлены вдоль стен. Воздушные шары добавляли веселых красок, разбавляя преобладающие красные тона в оформлении актового зала школы. Множество плакатов с пожеланиями: удачи, доброго пути, и чтоб у всех все было.
